Что я сделала ради любви - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 41

Шуметь они не могли: только тонкая стенка отделяла их от позорного разоблачения. Брэм уткнулся лицом в ее грудь, а рука ласкала Джорджи в том месте, где соединялись их тела. Она выгнулась, налегая на его руку, откинула голову и, вцепившись в плечи, пустилась в безумную молчаливую гонку.

Не любя его. Только используя.

Брэм содрогнулся. Джорджи тихо охнула.

Разрядка…

И только потом… потом проза жизни вторглась в чувственный туман и отрезвила Джорджи. Дикий беспорядок в гардеробной. Смятое, разбросанное по полу белье, за которое они даже не заплатили. Совершенно неподходящий муж. Когда они оторвались друг от друга, рассудок вновь вернулся. Нужно дать ему понять, что ничего не изменилось.

– Молодец, Скип, – бросила она, разминая затекшие ноги. – Не Джордж Клуни, конечно, но способности у тебя определенно имеются.

Он шагнул к потайной двери, но тут же обернулся и стал беззастенчиво разглядывать ее тело, словно метил территорию.

– По крайней мере на один вопрос ответ получен.

– На какой именно?

Он лениво улыбнулся:

– Я наконец вспомнил, что случилось в ту ночь в Вегасе.

Глава 14

Чаз увидела в окно, как темно-синяя «хонда» Эрона остановилась на машинном дворе. Через несколько минут открылась входная дверь. Господи, на кого он только похож!

Она выскочила в коридор, чтобы встретить его, но вместо пакета с пончиками, как ожидала Чаз, он тащил только свой уродливый черный мешок. Очевидно, он совсем не был счастлив видеть ее и, кивнув, попытался пройти мимо. Чаз загородила лестницу:

– Что у тебя было на завтрак?

– Оставь меня в покое, Чаз. Ты мне не мать.

Чаз уперлась одной рукой в стену, а другой – в перила. Он уже вспотел, а ведь на улице даже не было жарко.

– Бьюсь об заклад, она привыкла каждое утро подавать своему мальчику яйца с колбасками и большую тарелку с блинчиками!

– Я ел овсянку, довольна?

– Я же говорила, что сама приготовлю тебе завтрак!

– Больше я на эту удочку не попадусь, ясно? В последний раз ты поджарила мне яичные белки.

– И тост, и апельсиновый сок. Перестань строить из себя ребенка! Нужно решать свои проблемы, вместо того чтобы их заедать!

– Теперь ты превратилась в шринка!

Он оторвал ее руку от стены и протиснулся к лестнице.

– Тебе только двадцать лет! И не претендуй на житейскую мудрость!

Он никогда не ругался, а Чаз нравилось доставать его. Может, все-таки она доведет его до взрыва? Она потопала за ним наверх.

– Так ты видел Бекки в этот уик-энд?

К тому времени как они оказались на верхней площадке, Эрон уже задыхался.

– Мне вообще не следовало говорить тебе о ней.

Бекки жила в соседней квартире. Эрон был без ума от нее, но та едва его замечала, что не явилось большим сюрпризом для Чаз. Очевидно, Бекки была большой умницей и достаточно хорошо выглядела, хотя красавицей ее не назовешь, а это означало, что у Эрона имелись кое-какие шансы… при условии, что он похудеет, сделает приличную стрижку, купит нормальную одежду и перестанет изображать из себя дегенерата.

– Ты пытался поговорить с ней, как я тебе велела?

– У меня полно работы.

– Пытался?

Чаз наставляла его, требуя вести себя дружелюбно, но не чересчур, а это означало, что он не должен был смеяться своим идиотским хрюкающим смехом, а также разглагольствовать о видеоиграх. Никогда! Ни в коем случае!

– Я не видел ее, поняла!

– Видел! – с уверенностью заявила Чаз, входя за Эроном в офис Джорджи. – Видел, но у тебя смелости не хватило заговорить с ней. Неужели трудно поздороваться и спросить, как дела?

– По-моему, можно придумать кое-что пооригинальнее. Не находишь?

– Когда ты пытаешься быть оригинальным, со стороны это выглядит ужасно. Начинаешь заикаться и выглядишь полным идиотом. Хотя бы раз в жизни возьми себя в руки. Будь спокойным и сдержанным. Только «привет» и «как дела». Ты принес с собой плавки, как я просила?

Он бросил черный мешок на стул.

– Ты также не мой личный тренер.

– Привез?

– Не помню. Может быть.

Чаз подумала, что некоторый прогресс все же намечается. Эрон уже соглашался съедать приготовленный ею ленч и больше не привозил еду с собой. Прошло только три недели, и Чаз была уверена, что брюшко у него немного усохло.

– Сегодня перед отъездом домой поплаваешь полчаса в бассейне. И я не шучу.

– Могла бы заняться собой, а не приставать к окружающим, – проворчал Эрон, опускаясь в офисное кресло у компьютера. – Давно бы излечилась от психического расстройства.

– Мне нравится мое психическое расстройство. Прекрасное средство держать на расстоянии всяких подонков, – фыркнула она. – Хотя в данном случае и это не помогает.

Вообще-то Эрона трудно было назвать подонком. Он был порядочным парнем, и втайне Чаз восхищалась его умом. Однако при этом он был ужасно беспомощным и бестолковым. И одиноким. Если бы он только слушался ее, то, вполне возможно, у него могла бы появиться девушка. Не то чтобы секс-бомба, но умная и хорошенькая.

– Ленч в половине первого, – объявила она. – Не опаздывай.

Повернувшись к выходу, Чаз увидела стоявшую в дверях Джорджи. Очевидно, та успела запечатлеть всю сцену на видеокамеру.

Чаз вызывающе подбоченилась.

– Это незаконно, знаете ли. Нельзя снимать людей без их ведома!

– Найми адвоката, – посоветовала Джорджи, не отрывая глаз от объектива.

Чаз вылетела в коридор и направилась к задней лестнице. Джорджи была последним человеком на Земле, с кем ей хотелось сейчас говорить. Вчера, когда Джорджи вернулась домой вместе с Брэмом, оба вели себя странно. У Джорджи на лице были красные пятна, и она упорно не смотрела на Брэма, который улыбался ей с крайне самонадеянным видом. Чаз понятия не имела, что с ними происходит. Они воображали, будто она не знает, что эти двое спят в отдельных комнатах. Чаз же давно догадалась, ведь Джорджи совершенно не умеет застилать постель. Так что же стряслось вчера?

Чаз получила бы кучу денег, если бы продала таблоидам историю о том, как знаменитые новобрачные спят в разных комнатах. Может, она так и поступила бы, если бы при этом пострадала только Джорджи, но ранить Брэма не желала.

Джорджи проводила ее до задней лестницы.

– Почему ты изводишь Эрона?

Чаз могла бы сама задать кое-какие вопросы: например, почему Джорджи изводит Брэма, что случилось вчера и почему прошлой ночью она опять спала в своей кровати, – но давно научилась держать все, что знает, при себе, пока не найдет повода использовать информацию.

– У меня вопрос получше, – сказала она вслух. – Почему вы ни разу не пытались помочь Эрону? Он ходячий кошмар. Стоит бедняге подняться по лестнице, как его только что инфаркт не хватает!

– А тебе нравится его перевоспитывать?

– И что тут такого?

Вся эта история с камерой более чем странная. Она не знала, почему Джорджи продолжает ее снимать. И почему она сама не отказывается говорить на камеру. Но каждый раз, когда Джорджи направляла на нее камеру, Чаз начинала молоть языком. Можно подумать… можно подумать, что разговор о себе под объективом камеры каким-то образом делал ее важной персоной. Словно ее жизнь – нечто особенное и у нее имелось что сказать окружающим.

Они спустились вниз и пошли на кухню.

– Расскажи, что случилось, после того как ты покинула Барстоу.

– Я уже говорила. Приехала в Лос-Анджелес и сняла квартирку недалеко от бульвара Сансет.

– А у тебя были на это деньги? Каким образом ты смогла заплатить за квартиру?

– Нашла работу. А вы что подумали?

– Какую именно?

– Мне нужно пописать, – буркнула Чаз, направляясь к маленькой ванной рядом с кухней. – Или собираетесь и туда за мной тащиться?

Она закрыла дверь. Никто не заставит ее говорить о том, что случилось, когда она приехала в Лос-Анджелес. Никто.

Когда она вышла, Джорджи уже не было, а Брэм говорил по телефону. Чаз принялась вытирать полотенцем кухонный стол.