Проклятый горн - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 66

— Выпей, пожалуйста.

Вкус, как и в прошлый раз, был бесподобным. Я вспоминал его с зимы и не думал, что второй раз доведется попробовать.

— Господи спаси! — отшатнулся Эспозито, хватаясь за оружие.

Каменная маска на лице Джанкарло дала трещину, и он перекрестился, глядя на меня с таким суеверным ужасом, словно перед ним возник дьявол. Я знал, что он увидел — парня с рыжинкой в волосах, с закрученными на чергийский манер усами, красноватым носом и бледно-розовым шрамом на правой щеке. Виктор Фетш, сержант второго полка наемного отряда «Желтые псы» снова вернулся.

— Успокойтесь, сеньоры, — попросила их Гертруда с дружелюбной улыбкой. — Право, ничего страшного не происходит.

— Темное колдовство! — возразил Эспозито, все еще раздумывая, не проткнуть ли меня шпагой. — Какого черта вы делаете?!

Я увидел, как быстро темнеют глаза у Геры, она пробудила магию на тот случай, если они со страху все же бросятся на нас и их придется остановить. Но говорить она продолжала все так же дружелюбно и с улыбкой:

— Мы ведь условились с сеньором Венутто, что только поговорим с законником, вы помните? А если мы будем вести лишь разговоры, то нам нужно, чтобы на вопросы были получены ответы. Руджеролло вполне может знать господина ван Нормайенна по описанию. Тот — личность в Братстве известная, и, если законник поймет, что перед ним страж, никакой беседы не получится. И тогда нам придется действовать иначе, нарушив слово, данное сеньору Венутто. Мы ведь не хотим расстраивать вашего начальника, правда?

Эспозито выругался, с силой загнал шпагу обратно в ножны.

— Чертова магия! Я на такое не подписывался!

Сейчас они оба казались очень испуганными.

— Вы можете остаться в городе. Мы сами доберемся до Прато-Эмилия, — предложил я им.

— Овечьему дерьму можешь такое предлагать. У нас приказ. — Джанкарло всем своим видом показывал, что он останется здесь, если только его убить.

— Ну, тогда не будем оттягивать встречу, которую мы так долго ждали. — Я взял лежащий на кровати палаш и первым направился к выходу.

Прато-Эмилия оказался небольшим городком, коих во множестве раскидано по Дискульте. Город полностью занимал высокий холм, начинаясь у его основания с крепостной стены и серпантином единственной улицы, забирающейся наверх между домов. Те оказались выложены из известняка, с коричневой черепицей и ярко-голубыми дверьми и ставнями. Титулярная церковь Санта-Мария-ди-Монсератто стояла на самой на вершине, стиснутая со всех сторон зданиями, и ее купол с алыми полосами было видно издалека.

Мы ехали по тракту, заросшему по обочинам кипарисами, когда несколько раз слабо ударил колокол. Звук пришел не со стороны города, а откуда-то с севера, из-за низких лесистых утесов, тянущихся до самого моря.

— Еще одно поселение? — прислушалась Гера.

— Нет. Монастырь кармелиток. — Эспозито больше не косился на нас и перестал ждать, что на моей голове вот-вот вырастут рога. — Сестрица Джанкарло приняла там постриг.

— Заткнись! — встрял тот. — Какого хрена ты мелешь языком, Эспозито? Кой черт им это надо знать?

— Расслабься, друг, — миролюбиво попросил товарищ. — Ничего страшного…

— Что ведьма теперь знает о моей сестре?! Ты совсем ума лишился? Она же монашка, лучшее лакомство для ведьмы!

— Между прочим, я все слышу, — сухо произнесла Гертруда. — Для вашего успокоения, сеньор Джанкарло, спешу сообщить, что не интересуюсь ни монашками, ни женщинами вообще.

— Про вас, ведьм, совсем иное говорят.

— Также, исключительно по своей душевной доброте, предупреждаю вас, что, если еще раз назовете меня ведьмой, я вырву вам гортань и скормлю чертям. — Ее улыбка была любезной, а взгляд холодным.

Впалые щеки Джанкарло стали бледными, он отвернулся, беззвучно произнеся проклятие.

— Чужаки привлекут к себе внимание? — спросил я, когда до городских ворот было ярдов восемьсот. — Местечко небольшое, все на виду.

— Нет. В церковь приезжает довольно много людей. И в трех тавернах, что здесь имеются, всегда постояльцы. — Эспозито надвинул шляпу с узкими полями пониже на лоб, из-за солнца, светившего теперь прямо в глаза.

— Где лавка Руджеролло?

— На первом витке, второй переулок налево.

— Название у нее есть?

— Я покажу.

— Нет. Пойду один.

— Так мы не договаривались! — резко возразил Джанкарло.

— Я не узнаю то, что мне надо, если меня будет сопровождать пара опекунов с замашками агентов тайной службы короля. Вы блаженного не обманете, не говоря уже о законнике. Останетесь с сеньорой фон Рюдигер. К тому же это может занять не час и не два. Возможно, Руджеролло понадобится время, чтобы проверить меня. Какой из трех постоялых дворов не самый дорогой, но и не клоповник?

— «Яростный бык».

— Тогда нам стоит разделиться прямо сейчас.

Джанкарло вновь попытался возражать, но натолкнулся на взгляд Гертруды и лишь скрежетнул зубами. Мы отъехали с ней в сторону, понимая, что эта парочка наблюдает за нами.

— Не хочу оставлять тебя с ними.

— Я знаю, что они опасные люди. Не беспокойся.

— Если их страх возобладает над разумом, сеньоры могут всадить тебе кинжал промеж лопаток. Гляди в оба.

— Делай свое дело, Синеглазый. И тоже будь осторожен. А о себе я позабочусь. Когда придет время, их рядом с нами не будет. Обещаю.

На этом мы и расстались. Они придержали коней, давая мне первым въехать в город. На воротах стоял лишь один толстый стражник без кирасы. Он, прислонясь к стене, проводил меня безучастным взглядом, ничуть не интересуясь, кто я и откуда.

Я пустил лошадь шагом, так как подъем вверх был крутым, а мостовая — разбитой. Затем, сняв комнату в зачуханной дыре с претензией на постоялый двор, отправился по нужному адресу.

Возле лавки я увидел Пугало, которое, прилипнув к грязному стеклу, пыталось высмотреть, что происходит внутри. Меня оно конечно же узнало, несмотря на маскарад, и гулко постучало в дверь, прежде чем я даже успел к ней подойти. По счастью, в округе никого не было, и никто не мог задаться вопросом, отчего внезапно раздался грохот.

— Сваливай! — резко сказал я ему. — Мне не надо, чтобы тебя увидел законник. Будь в Билеско, как и Проповедник.

Оно помрачнело, заколебалось, но все же уступило и, ссутулившись, быстро пошло прочь. Я покачал головой. Вот черт! А если бы Руджеролло уже открыл дверь?! Это была бы самая дурная из всех шуток Пугала.

Выждав несколько секунд, я постучал снова, затем, увидев, что не заперто, распахнул скрипнувшую дверь. Внутри было довольно пыльно, а из-за грязных окон еще и сумрачно. Товары, какая-то хагжитская дрянь, в основном медная посуда, кувшины с узким горлышком и круглые блюда с чеканкой оказались тусклыми и запыленными. Как видно, торговля шла не бойко. Хотя, подозреваю, лавка не больше чем прикрытие.

Из темного коридора появилась немолодая, чуть полноватая женщина с сальными волосами, собранными в неопрятный пучок, поддерживаемый бронзовой заколкой в виде грубо сделанной цапли.

— Мы закрыты. — Глазки у нее были проворные, блестящие и все примечающие.

Она сделала выводы насчет посетителя и решила, что ему тут совсем не место.

— Я похож на покупателя, мать?

— Ты похож на головореза, парень. Сразу скажу, что брать у меня нечего, кроме этого медного дерьма. — Тетка была не робкого десятка. — Так что просто иди куда шел. Думаю, ты ошибся адресом. Вино наливают через два дома, шлюхи через переулок.

— Я ищу кой-кого.

— Кого же? — насупилась та.

— Хозяина этой пыльной дыры.

— Сеньора Луке?

— Сисэрино Руджеролло.

На ее творожистом лице не дрогнул ни один мускул.

— Говорю же, ты ошибся, парень.

— Скажи, наш общий друг рекомендовал обратиться к нему, если появится интересный товар из Хагжита.

— Не знаю я такого. Тут хозяин сеньор Луке, и он еще неделю назад уехал в Велуччо. У него невестка рожает.

— Ну, значит, я и вправду ошибся, мать. Не беда. Найду другого покупателя.