Юноша из восточного гарема (СИ) - "F-fiona". Страница 12

Он явно хотел меня увести со сцены, но этого не хотел я. Замерев и даже перестав дышать, я искал Хакима. Он вальяжно сидел в кресле в первом ряду и даже не смотрел на меня. Меня словно окунули в ледяную воду. Меня продали. Меня продал Хаким! Во рту возник привкус горечи.

Охранники переглянулись, решительно поднялись на сцену и взяли меня под локти. И тогда я не выдержал. Стал вырываться, царапаться, пинаться. Шум привлек внимание. Все присутствующие без особого интереса смотрели на разыгрывающуюся перед ними сцену. По-видимому, они такое видели не в первый раз. Охранники мужественно терпели мои попытки высвободиться, но крепко держали, пытаясь осторожно спустить со сцены. Мое лицо было мокрое от слез, выглядел я, наверное, ужасно, но меня это мало трогало. Трогал лишь безразличный взгляд темно-карих глаз, равнодушно наблюдающий за мной. Поза Хакима была расслабленной, в одной руке бокал с вином. Чувства затопили меня и я прокричал:

— Хаким, не отдавай меня им!

Однако мужчина никак на это не отреагировал, словно я не к нему и обращался. Я предпринял еще одну попытку, укусив охранника за предплечье:

— Хаким, пожалуйста, я люблю тебя!

Мне стоило многого сказать это. Конечно, я понимал, что это ничего не изменит, но надеялся, глупо надеялся, что это признание растопит его ледяное сердце. Хаким даже бровью не повел. Его губы чуть изогнулись в усмешке, из груди вырвался усталый, немного раздраженный вздох. Все с интересом смотрели на нас, ожидали, что он скажет. Даже охранники остановились в легком недоумении.

— Ты принадлежишь другому, Алекс. Навсегда.

Я и не ждал от него ничего другого, но было больно, чертовски больно. Будто в груди образовалась большая дыра. Хаким продал меня. Мой любимый человек предал меня. Я закрыл глаза и позволил себя вывести из зала. Слезы все еще катились по моим щекам, и я вздрагивал от рыданий. Меня вели по коридорам, потом мы спускались в лифте и оказались на парковке. Подъехал сверкающий мерседес, меня усадили на сидение. В салоне приятно пахло натуральной кожей. Один из охранников сел напротив. С минуту разглядывал меня, а потом достал пачку салфеток и протянул их мне. Я вытер лицо и высморкался. Вдруг на меня опустилась такое безразличие, что стало все равно, куда меня везут, кто стал моим хозяином. Я откинулся на сиденье и зажмурился. В голове не было ни одной мысли, а сердце с трудом билось, будто находясь в тисках.

***

Ехали мы долго. Мне вроде бы даже удалось задремать. Но ни снов, ни облегчения это не принесло. Охранник осторожно тормошил меня за плечо.

— Приехали. Выходите.

Я выбрался из машины и увидел перед собой настоящий дворец. Это было даже похоже на сказку. Как из мультика «Алладин». Гладкие стены цвета слоновой кости, блестящие купола, массивные колонны, десяток широких мраморных ступенек. Не думал, что такое бывает в жизни. Я обернулся и увидел, что перед дворцом раскинулся сад. Где-то журчала вода, пели птицы, сладко пахло цветами, ярко светило солнце.

— Добро пожаловать, — по ступенькам, ведущим во дворец, спускался невысокий немолодой мужчина. Одет он был во что-то наподобие халата, красиво расшитого и украшенного драгоценными камнями и золотой нитью, и шаровары. На его ногах были туфли с закругленными концами.

— Добро пожаловать, Алекс, — повторил он, позволяя себя разглядеть. Я ничего не ответил и отвернулся. – Меня зовут Наджмуддин, для вас можно просто Надж. Я управляющий. Вы устали с дороги? Не хотели бы освежиться? Может быть, вы голодны, хотите пить?

— Я хочу оказаться как можно дальше отсюда, — сквозь зубы выдавил я.

— Понимаю, — Надж сочувственно улыбнулся. – К сожалению, это невозможно. Позвольте показать ваши покои.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Охранник держался метрах в трех позади нас. Мы шли по прекрасным коридорам, проходили великолепные залы, но я даже не смотрел по сторонам. Надж пытался меня заинтересовать, рассказывал, куда ведет тот или иной коридор, для чего тот или иной зал, но замолчал, видя мое безразличие. Охранник тенью скользил за нами. Вскоре мы остановились перед большими дверьми с искусной резьбой. Надж распахнул их и пропустил меня вперед. Такое великолепие я видел только на картинках. Так живут принцы и принцессы. Комната напоминала «Королевский люкс» пятизвездочного отеля, не меньше. Она была большой и светлой, с высокими потолками, с антикварной мебелью, которую очень продуманно расставили. Позолоченные пилястры ненавязчиво дополняли интерьер. Повсюду была зелень, цветы в вазах. Надж вглядывался в мое лицо, но так и не смог прочитать там отголосков чувств и спросил:

— Вам нравится? — Я не ответил. – Эта дверь ведет в ванную комнату, эта в гардеробную и будуар, а эта на террасу. Так же у вас есть свой собственный сад и бассейн. Если вам что-то не нравится, то это можно поменять.У нас есть дизайнер, который все изменит на ваш вкус.

— Уходите, — глухо сказал я. Мне нужно было остаться одному.

— Как пожелаете, — Надж низко поклонился и улыбнулся. – Там стоит телефон, если вдруг что-то понадобится…

— Уходи! – закричал я, и управляющий с охранником вышли.

Я огляделся. Сначала я хотел броситься на кровать и предаться грусти, но увидев, что она просто огромная и поняв, для чего она такая, передумал. На этом ложе я буду отрабатывать свое проживание здесь. Я забрался на скромную кушетку у окна с ногами и долго плакал.

***

Прошло несколько дней с моего появления во дворце. Стоило мне немного прийти в себя, как я решил бежать. Каково же было мое разочарование, когда, распахнув двери, я увидел двух охранников. Нет, я, конечно, и не надеялся, что все будет так просто, но все же. Они кивнули мне приветственно, но не дали сделать и шага. Значит, я тут еще и пленник? Мне запрещено покидать комнаты? Я разозлился и занялся приятным, расслабляющим занятием – стал крушить все. Для начала я занялся всеми вазами, статуэтками и прочими легко бьющимися предметами. Все это наверняка безумно дорогое. Потом я порвал диванные подушечки, по виду дорогое покрывало, вышитое золотой нитью, и прочую легко поддающуюся ерунду. Затем я облил все разными гелями и кремами из ванной, представленными в несметном количестве.

Я как раз вымотался и сидел на полу, обрывая лепестки с розы, когда вошел Надж. Нужно было видеть его лицо. Представляю, каких усилий ему это стоило, но он сдержался. Лишь уточнил, не нужна ли мне помощь и не голоден ли я. Пришлось послать его на английском. Арабских матов я не знал. Но, похоже, он понял. Однако к вечеру мне все же принесли несколько подносов с едой. Которая благополучно перекочевала на стены и потолок (тут я особо постарался, не просто было докинуть, потолки-то высоченные). Завтрак постигла та же участь. Слуг пришедших убрать я с криками прогнал. Одному даже расцарапал лицо. Долго он меня будет помнить. Надж пришел снова, осведомился о моем самочувствии и даже сделал попытку уговорить меня что-то съесть. Я швырнул в него стулом. Правда, он не пролетел и половину пути, но угроза была понята.

Решив брать меня измором, Надж не появлялся два дня, как и кто-либо другой. Я задумался, почему мой «хозяин» не спешит со мной видеться? Возникла даже надежда, что все не так плохо. Спрашивать об этом было равносильно капитулированию, и я сжимал зубы. Очень хотелось кушать, хотелось принять ванну, поспать в свежей постели. Ведь я не делал все это, чтобы быть более отталкивающим. Со мной обращались как с хрустальной вазой, им отдан приказ не трогать меня, а это развязывало мне руки. Что-то мне подсказывало, что долго Надж не выдержит. И я не ошибся. В дверь постучали. Я не ответил. Через пару минут появился Надж. С привычной располагающей улыбкой он спросил:

— Не побеспокоил?

— Побеспокоил.

— Хозяин вернулся и хочет вас видеть.

Значит, его просто не было, а я уж тешил себя мыслью, что обо мне забыли и оставят в покое.

— Я не собираюсь с ним встречаться.

Лицо Наджа изменилось:

— Это неуважение.