Оружие женщины - Кендрик Шэрон. Страница 5

Шум воды стих, и спустя пару минут он появил­ся в спальне. Кроме полотенца на голове, на нем не было ничего. Она залюбовалась его мускулистым телом, на котором блестели капли воды. Казалось, он совершенно не стеснялся своей наготы, но с таким телом это неудивительно. Ксандрос говорил ей, что эту привычку привез из Греции — ощущать воду на своем теле и быть свободным.

Он посмотрел на нее, еще сонную, и улыбнулся.

— Kherete,— мягко сказал он.

— Доброе утро, — отозвалась она, удивляясь, что до сих пор чувствует смущение от его присталь­ного взгляда. — Мне даже двигаться лень.

— Я смотрю на тебя и очень хочу остаться. Как легко.

— Но ты не можешь.

— Да, — согласился он, натягивая трусы. — К сожалению, не могу. Как только сойду с самолета, у меня будет уйма дел.

— И наверняка кипа приглашений на лучшие вечеринки Нью-Йорка, — она не собиралась гово­рить это, но слова сами слетели с губ.

 Он помолчал, приподняв бровь.

— И это тоже.

Ребекка понимала, что сказала лишнее. У тако­го мужчины, как Ксандрос, в жизни все имеет свое место. И ее место — исключительно в Англии. Но ведь проявление интереса — не обязательно рев­ность? Может она просто хоть что-то узнать о его жизни?

— Ты часто их посещаешь?

— Вечеринки? — он равнодушно пожал плеча­ми, застегивая пуговицы на рубашке. — Бывает иногда, когда не сильно устаю. А почему нет? — он натянул брюки. — А ты, Ребекка? Что делаешь ты, когда твой любовник не в городе?

Он спросил об этом, потому что ему интересно? Раньше он никогда не задавал такие вопросы. Или это банальная вежливость? Она хотела приукра­сить свою жизнь, которая, по его меркам, была очень скучной. Как бы он отреагировал, если бы узнал, что все свободное время она думает о нем? Даже в супермаркете подсознательно ищет глаза­ми именно то оливковое масло, которое его семья производит в Греции. Еще ни разу она его не нашла.

— Много чего, — расплывчато ответила она, — хожу в кино, иногда в театр.

— C подругами, конечно? — скорее утверди­тельно, чем вопросительно бросил он, застегивая брюки.

Что-то в его голосе обидело ее. Кем он, в конце концов, себя возомнил? Он ничего ей не предло­жил и не обещал — и при этом считает, что, пока его нет в городе, она сидит дома и ждет его?

— Не всегда. На самом деле у меня есть друзья и среди мужчин.

Он посмотрел ей в глаза.

— Мужчин?

А что? Он считает, что на дворе до сих пор сред­невековье?

— Конечно.

— Мужчины, с которыми ты встречаешься?

Ребекка резко села на постели. Ее волосы раз­метались по обнаженной груди.

— С ними я не встречаюсь! — воскликнула она. И хотела добавить, что это совершенно не то, что у нее с ним, но удержалась. У них ведь нет никаких отношений. Это всего лишь секс — каждый раз, как он бывает в городе: Иногда они ходят в ресто­ран или на мюзиклы. — Это просто мои друзья. Их общество мне приятно. Ну, ты сам знаешь.

Его глаза потемнели, и она с трудом могла понять, что в них отражается.

— Нет, не знаю. Я тебя не понимаю. В моем представлении мужчина и женщина, которые про­водят время вместе, могут иметь только опреде­ленные отношения. Так заложено природой.

Его глубокий голос звучал почти... угрожающе. Ребекка нахмурилась, уловив в его голосе обвине­ние.

— На что ты намекаешь, Ксандрос? — несмело спросила она. — Что, пока тебя нет, я сплю с дру­гими мужчинами?

— А это не так?

Сначала она замерла, потом почувствовала обиду и под конец — дикую злость. Ей было тяжело сохранять гордый вид, будучи обнаженной, поэтому она быстро завернулась в простыню. Она замети­ла, что у нее дрожат руки.

— Я не думала, что ты будешь о таком спраши­вать! Намекаешь, что я... женщина легкого поведе­ния? — У нее сбилось дыхание, а он смотрел на нее спокойным взглядом. Она махнула на него рукой. — С какими женщинами ты обычно имеешь дело, раз так судишь обо мне?

В ее глазах никогда не было столько огня, поду­мал Ксандрос со смесью дикого желания и чего-то большего. Ему было очень трудно извиняться, потому что он всегда считал себя правым.

— Я не должен был задавать этот вопрос.

— Да уж, не должен!

Он подошел к ней, чтобы обнять, и заметил, что внутри нее идет борьба. Гордость подсказывала ей не прощать его так быстро. Но она сдалась и позволила ему поднести ее руку к губам. Он мед­ленно целовал каждый пальчик.

— Прости меня, — тихо прошептал он, вдыхая аромат ее кожи, которая еще хранила запах секса. — Прости меня, agape тоu.

Она хотела простить его и одновременно жела­ла послать его ко всем чертям. Колеблясь между желанием и отчаянием, Ребекка закрыла глаза, мечтая, чтобы у нее хватило силы воли освободить­ся от его воздействия на нее. Снова открыв их, она встретилась со взглядом его темных глаз. Когда он вот так смотрел на нее, она чувствовала, что про­падает. Это она такая слабая или он такой силь­ный? Наверно, и то и другое. О, Ксандрос!

— Прощаешь?

Ребекка равнодушно кивнула, радуясь, что он не умеет читать мысли. Возможно, она не сможет сама расстаться с ним, но вот вытирать об себя ноги не позволит никогда.

— Я подумаю, — абсолютно серьезно ответила она. — Только, пожалуйста, больше никогда не обвиняй меня в подобных вещах. Это несправедли­во.

— Но я грек, — мягко возразил он, — а мы, греки, убеждены, что человеческую натуру не переделать. Я не верю, что между мужчиной и женщиной может быть дружба. Как она может существовать, если сексуальное влечение всегда витает в воздухе? Осо­бенно когда это такие красивые женщины, как ты, Ребекка, — его губы расплылись в хитрой улыбке. — Но я уверен, что у тебя нет мыслей спать еще с кем-то. — Да и зачем ей это, если Ксандрос Павлидис — лучший любовник на свете?

Он видел в ее взгляде, что она хочет большего, и это беспокоило его. Он не хотел никакой привя­занности. Ксандрос так же здраво подходил к отно­шениям, как к работе. Любые отношения посте­пенно себя исчерпывают. С Ребеккой он прошел почти все стадии.

Он добился ее и соблазнил. Занимался с ней любовью несчетное количество раз. Но еще чуть-чуть — и эти отношения станут скучными и пред­сказуемыми. Такого он выносить не мог. Лучше закончить их на какой-нибудь приятной ноте. Пусть у него останутся только хорошие воспомина­ния.

Но, хоть он и чувствовал, что его отношения с Ребеккой исчерпаны, что-то внутри него сопротив­лялось. Хотелось помедлить еще немного, чтобы избавить мысли и тело от ее волнующей теплоты. Он каждый раз испытывал прилив желания, когда смотрел на нее.

— Я планирую вернуться к десятому числу, — пробормотал он. — Почему бы тебе не придумать что-нибудь? Любое место, в котором ты мечтала побывать. И дай мне знать, счета я оплачу.

Ребекка поморщилась, когда зазвонил один из его сотовых телефонов. Ксандрос быстро чмокнул ее в нос, мыслями уже погрузившись в дела. Он даже представить не мог, как обидел ее этим.

— Я позвоню тебе, — пообещал он, отвечая на звонок.

Скоро. Это слово он добавил одними губами. И быстро начал говорить по-гречески.

По дороге домой Ребекка не могла собраться с мыслями. Она чувствовала внутри сильную боль, которая не пройдет никогда. Обычно после отъезда Ксандроса она баловала себя шоколадом или зале­зала в ванну с пеной. Такими нехитрыми способами она пыталась скрасить горечь разлуки с ним. Но сегодня ничего не хотелось. Она даже спать не хотела, хотя за последние два дня совсем мало спала.

Придумай что-нибудь, сказал он ей. Сообщи мне об этом. Неужели он не понимает, что не все в жизни решается с помощью денег? Наверняка уве­рен в обратном. И даже не допускает мысли, что можно придумать что-то интересное и уложиться в довольно скромную сумму. Конечно, ее зарплата стюардессы несравнима с его благосостоянием, но она знала, как прожить на нее. Чтобы насытиться, не обязательно пить дорогое вино и есть деликате­сы.

Ребекка вошла в дом и, закрыв дверь, огляде­лась вокруг. Он ни разу не был у нее в гостях, никогда не ужинал у нее дома и не ночевал в ее небольшой кровати. Это была нормальная кро­вать. Просто в сравнении с тем, что было у него, все казалось скромным.