Испытание ядом - Снайдер Мария. Страница 42

Да, я помнила. Это было во время праздника огня, и Рейяд был настолько поглощен приехавшим генералом Тессо, а в особенности его дочерью Канной, что почти не занимался со мной. А поскольку я покорно подчинялась любому требованию в надежде завоевать его доверие, он был уверен, что полностью подчинил меня своему влиянию. Поэтому я уже более месяца жила в крохотной каморке рядом с его покоями.

И все же праздничная атмосфера вновь заставила меня поддаться искушению и нарушить запреты. Все избиения и унижения предшествующего года не могли удержать меня от того, чтобы пойти на праздник. К тому же я тайно гордилась собой за то, что он не может меня запугать. Я боялась быть пойманной, более того, где-то в глубине души я знала, что меня поймают, и все же решила отбросить все опасения. Праздник огня словно был частью моей сути. Это было единственное время, когда я могла ощутить вкус свободы. И хотя оно длилось совсем недолго, это стоило того, чтобы вытерпеть потом любое наказание.

Дерзость придавала особую остроту моему акробатическому выступлению, делая меня бесстрашной и безрассудной. Я прошла первые пять туров без единой ошибки: соскоки были уверенными, прыжки упругими, энергия била ключом — и была допущена к финалу, который должен был состояться в последний день праздника.

Я готовила свой костюм для выступления, а Рейяд с Канной и группой приятелей отправился на охоту.

В течение двух недель я обследовала особняк в поисках необходимых деталей для костюма. И теперь я пришивала к черному трико красные шелковые перья и окружала их серебряными блестками. Наряд завершали крылышки, приделанные к ремням, но я специально сделала их маленькими, чтобы они не мешали мне двигаться. Волосы заплела в длинную косу и обмотала ее вокруг головы, украсив сзади двумя кроваво-красными перьями. Довольная достигнутым результатом, я отправилась в шатер пораньше, чтобы потренироваться. К началу соревнований он уже ломился от зрителей. Вскоре восторженные крики слились в моих ушах в один сплошной гул, так что я слышала лишь стук трамплина, свист каната, когда я совершала на нем сальто в два с половиной оборота, и его треск, когда с безупречной точностью на него опускалась.

Последним номером моей программы было выступление на ковре. Я стояла на цыпочках на краю мата и тяжело дышала, вдыхая запах пота и меловую пыль. Я чувствовала себя отлично. Воздух вибрировал, как перед грозой. И я стремительно начала первое упражнение.

В тот вечер я словно летала. Кружилась и ныряла в воздухе, едва касаясь ногами земли. Душа моя парила в облаках. А в конце последнего упражнения я расправила руками свои сложенные крылышки, подняла их над головой и, завершив последнее сальто, точно приземлилась на ноги. Ярко-красная ткань моих крыльев, раздувшись, трепетала за моей спиной. Громогласные аплодисменты эхом отдались в моей груди. И душа опять взлетела ввысь с потоком восторженного людского ликования.

Я победила. Чистая, незамутненная радость охватила меня и я впервые за два года улыбнулась, чувствуя, как непривычно напрягаются лицевые мышцы. Я стояла на возвышении в ожидании магистра церемоний, который должен был вручить мне приз. Приблизившись ко мне, он надел мне на грудь кроваво-красный амулет в форме языков пламени, на котором были выгравированы год и название соревнований. Это был самый счастливый момент в моей жизни, за которым тут же последовал самый ужасный, ибо я увидела в толпе Рейяда и Канну. Канна сияла от удовольствия, зато лицо Рейяда было мрачным и безжалостным, а губы его кривились от плохо сдерживаемого гнева.

Я дождалась в раздевалке того момента, когда все разошлись. Из шатра было два выхода, но Рейяд наверняка успел поставить своих стражников у обоих. Догадываясь, что он отнимет у меня завоеванный амулет и уничтожит его, я закопала его под земляным полом.

Как я и предполагала, Рейяд схватил меня, как только я вышла из шатра, и поволок к особняку. Затем он кинулся к отцу, чтобы рассказать ему о случившемся, и генерал Брэзелл подтвердил, что я не смогу оставаться в его «группе». Я была слишком упряма, своевольна и независима, после чего меня отдали Рейяду. Эксперименты отменялись, ибо меня не сочли для них пригодной. В тот вечер Рейяду удавалось сдерживать свой гнев до тех пор, пока мы не остались одни, но, как только дверь закрылась, он дал волю своим кулакам.

— Я готов был убить тебя за то, что, ты нарушила мой приказ, — промолвил призрак Рейяда, скользя по моей комнате. — Ты сама вынудила меня к этому. Наверное, этот нож под матрацем давно был у тебя заготовлен. — Он умолк и сосредоточенно нахмурился.

Я украла и спрятала нож под кроватью Рейяда за год до этого, когда он впервые избил меня за то, что я занималась акробатикой. Почему под его кроватью, а не под своей? У меня не было определенного плана, лишь жуткое предчувствие. Мечтать об убийстве было легко, осуществить его оказалось гораздо

сложнее. И хотя мне довелось вынести множество страданий за этот год, я ни разу не переступала границ дозволенного. До этого вечера.

— Что же тебе мешало сделать это раньше? — осведомился призрак. — Или ты просто тянула время, как сейчас? Тренировки! — Он захихикал. — Представляю, как ты отражаешь нападение! Да тебе никогда в жизни не удастся это сделать. Уж мне ли не знать! — И он проплыл прямо передо мной, вытесняя воспоминания о прошлом.

Я дернулась в сторону.

— Убирайся, — вновь повторила я и, взяв руководство по ядам, растянулась на постели, вознамерившись больше не обращать на него внимания. Стоило мне сосредоточиться на тексте, как он начинал растворяться, но, как только я поднимала голову, вновь уплотнялся.

— Может, это из-за моего дневника? — осведомился Рейяд, когда я слишком долго не отводила от него взгляда.

— Нет, — вырвалось у меня, и это было удивительно, ибо я давно уже убедила себя в том, что именно его дневник стал последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.

И вновь нахлынули мучительные воспоминания, которые повергли меня в дрожь.

…Очнувшись от побоев Рейяда, я обнаружила, что лежу на его постели, обнаженная. Он размахивал перед моим лицом своим дневником и требовал, чтобы я прочитала его, наслаждаясь все возрастающим ужасом, который отражался на моем лице.

В дневнике были перечислены его претензии ко мне за целых два года. Всякий раз, когда я проявляла непослушание или вызывала его недовольство, он записывал это в свой дневник, сопровождая запись комментарием, как он собирается меня наказать. После того как Брэзелл отказался от меня, Рейяда больше ничто не сдерживало. Поэтому дневник в полной мере отражал его садистические наклонности и всю глубину извращенного воображения. Как только мне удалось выровнять дыхание, я туг же решила найти нож и убить себя, однако он находился с другой стороны кровати, у изголовья.

— Начнем с наказания номер один, — промурлыкал Рейяд, направляясь к сундуку с «игрушками», где у него хранились цепи и другие орудия пыток.

Занемевшими пальцами я перелистнула страницы дневника. Вначале было записано, что при первой встрече я не назвала его господином. За этот проступок я должна была встать на четвереньки и получить порку. При этом при каждом ударе я должна была говорить: «Еще, господин. Пожалуйста, господин». После чего он мог изнасиловать меня, а я по-прежнему должна была его молить о том, чтобы он продолжил меня наказывать.

Дневник выскользнул из моих окаменевших рук. Я метнулась к изголовью за ножом, но Рейяд, решивший, что я собираюсь сбежать, схватил меня за руку. Мое сопротивление ни к чему не привело, и он заставил меня опуститься на колени. Вжав мое лицо в каменный пол, он завел мои руки назад и заковал их в цепи.

Ожидание пытки было страшнее, чем само наказание. Я даже ощутила странное спокойствие, так как знала, чего ожидать и когда все это закончится. И мне оставалось лишь честно исполнять свою роль, так как любое сопротивление могло привести его в еще большую ярость.