Паутина чужих желаний - Корсакова Татьяна Викторовна. Страница 36

– Рая, не волнуйся, все в порядке! – Я сползла с кровати, подошла к Козыреву. – Маленькое недоразумение, не более того. Серафим перебрал, ошибся дверью. Мы немного повздорили и покричали, а мой верный донкихот, – я ткнула пальцем в голое Вовкино пузо, – не разобрался и прибежал спасать хозяйку.

– Так и есть. – Козырев задумчиво посмотрел на мой палец. – Не разобрался. Вижу, тип какой-то на хозяйку бросается, ну я ему и врезал.

– Владимир, это не тип, – Рая неодобрительно покачала головой, – это Серафим, брат Амалии.

– А, Серафим, брат Амалии! – Вовкино лицо озарила смущенная улыбка. – Ну, тогда прошу прощения, я ж еще не выяснил, кто чей брат.

– Урод! – Серафим, поднявшись на ноги, зло зыркнул на Козырева. – Уволю скотину! По судам затаскаю!

– Ева Александровна, – сказал Вовка с укором, – что ж вы меня не ввели в курс дела? Откуда ж мне было знать, кого можно из вашей постели выдергивать, а кто там находится на законных основаниях?

Издевается стервец...

– Этот не на законных основаниях. – Я подошла к Рае и приобняла ее за худые плечи. – Этот просто дверью ошибся, я же говорила. Шел бы ты отсюда, Серафим, брат Амалии, подобру-поздорову. Устала я от тебя.

На Серафима было больно смотреть, видно, не привык мальчик к отпору и к тому, что кто-то откажется выполнять его прихоти. Избаловали его, ох, избаловали.

– А наш разговор? – Серафим вытер разбитую морду рукавом рубашки, попятился к двери. – Он в силе?

– Какой разговор? В какой силе? – Я пожала плечами. – Ничего не понимаю. Пьяные люди такие странные.

– Стерва! – Серафим со злостью дернул на себя дверь. – Ты еще пожалеешь!

Отчего-то в этом я не сомневалась. Такие людишки, как Серафим, от своего так просто не откажутся. А, плевать! Паутины я боюсь намного сильнее, чем этого подонка.

– Евочка, что тут произошло? – спросила Рая, как только за Серафимом захлопнулась дверь. – Ты так кричала.

– Испугалась. Этот пьяный козел начал меня домогаться. Спасибо Владимиру, – я бросила убийственный взгляд на Вовку, – не оставил даму в беде, пришел на помощь.

– За то мне и платят, – буркнул тот.

– Надо бы добавить. – Я растянула занемевшие губы в улыбке. – За исправную службу.

– Ну так добавьте! Разве я возражаю? – не остался Вовка в долгу.

– Какой ужас. – Рая смотрела на дверь, за которой скрылся Серафим. – Я всегда говорила, что праздность до добра не доведет. Сначала алкоголь, наркотики, потом насилие... Евочка, может, стоит рассказать о случившемся Якову Романовичу? Думаю, он сумеет найти управу на этого мальчишку.

В том, что Щирый в два счета разберется с Серафимом, я не сомневалась ни секунды, но считала подобные меры излишними. Пока я и сама в силах решить свои – а свои ли? – проблемы.

– Не стоит беспокоить дядю Яшу по пустякам. – Я старалась, чтобы голос мой был бодрым и жизнерадостным. – Мне кажется, Серафим уже все осознал.

– Ты так думаешь, Евочка?

Господи, до чего наивная душа у моей экономки! Не подозревала, что такие люди еще где-нибудь остались.

– Я уверена, Рая. Абсолютно! – сказала я и, чтобы перевести разговор в более нейтральное русло, спросила: – А как там у нас обстоят дела с ужином?

Рая взглянула на изящные наручные часики и доложила:

– Ужин будет через час с четвертью. Но, если ты сильно проголодалась, могу распорядиться, чтобы тебе принесли блюда, оставшиеся с обеда, прямо сейчас. На обед у нас была запеченная утка, очень вкусная.

– Раечка, ты золото! – не покривила я душой. – Пусть принесут утку, да побольше. И даже можно что-нибудь из спиртного. Что там есть из спиртного?

– Все есть. – Рая растерянно заморгала. – Только разве тебе можно спиртное, Евочка?

– В небольших количествах можно, – соврала я. – Рая, пусть принесут вина.

– Белого или красного?

– На твое усмотрение.

Я вперила требовательный взгляд в Козырева и спросила тоном, предполагающим исключительно положительный ответ:

– Владимир, поужинаешь со мной? Давай не отказывайся, выпьем за спасение прекрасной дамы...

Мы сидели на разных краях кровати: я слева, он справа. Между нами стоял поднос с едой и вином. Мы уселись так сразу, как только за горничной, принесшей ужин, закрылась дверь, и молчали минут пять, пока мне первой не надоела эта игра в молчанку.

– Ну и какого хрена ты тут делаешь, Козырев?

– Собираюсь разделить с тобой трапезу.

– Я не об этом, я о глобальном.

– Ну, если о глобальном, то я здесь спасал твою девичью честь. Или ты не заметила?

– А я тебя просила?

– Конкретно меня нет, но ты так орала. Я подумал, что стоит вмешаться.

– Ты решил, я орала из-за того отморозка? – Я зло дернула плечом.

– Откуда ж мне знать, из-за чего или кого! – Вовка взъерошил волосы и впервые за эти пять минут посмотрел мне прямо в глаза. – Почему ты кричала, Ева?

– Видел? – Вместо ответа я запрокинула голову к потолку. – Она появилась прямо у меня на глазах.

– Ну-ка. – Вовка поймал меня за руку, поддернул вверх рукав свитера, покачал головой. – Эта хрень увеличилась.

– Знаю. – Я не стала смотреть на «эту хрень», достаточно того, что я ее чувствую. – Почему ты не уехал?

– Я собирался. А потом ты заорала.

– И что?..

– Я передумал.

– Добрый, значит?

– Рассудительный. Без меня ты наделаешь глупостей.

– Я и с тобой их наделаю.

– Со мной это будут тщательно просчитанные глупости, а без меня – спонтанные.

А руку мою он так и не отпустил, сжимал не так чтобы очень крепко, но не высвободишься, и поглаживал осторожно ладонь. Щекотно. Сказать, что щекотно? Так ведь гладить перестанет, а я этого не хочу.

– То есть ты решил остаться?

– А что решила ты? – Смотрит внимательно, в рыжих глазах сомнение и надежда. Понимаю, какого ответа он ждет, но не уверена, готова ли я.

– Не знаю. – С Вовкой лучше не жульничать, а сказать так, как есть. Пусть сам решает, стою ли я того, чтобы со мной возиться.

– Вот адрес. – Сложенный вчетверо листок упал мне на колени.

– Ага. Давай ужинать.

– Как скажешь, хозяйка...

Я давилась уткой и не чувствовала вкуса вина. А все из-за Козырева, ох зря я пригласила его на ужин. Одной было бы комфортнее, а так кусок в горло не лезет. Пить получается лучше, чем есть. Сейчас напьюсь, и будет мне счастье. Может, хоть одну ночь удастся провести спокойно. Если к пьяным вдрызг девицам призраки не пристают. Нет, похоже, одной бутылкой вина я не напьюсь. Мне, пожалуй, и двух будет мало. Спуститься, что ли, вниз, взять сразу парочку, чтобы уж наверняка?

Я уже встала с кровати, когда Вовка поймал меня за руку.

– Далеко собралась, Евочка-припевочка? – В медово-рыжих глазах опять плясали золотые искры. Или мне это просто показалось?..

– Недалеко, на первый этаж за добавкой. – Я взмахнула пустой бутылкой.

– А зачем тебе добавка? – Руку мою он так и не отпустил.

– Напиться хочу. – Другу детства Вовке Козыреву нужно говорить только правду.

– А без этого никак?

– А без этого я не усну.

– Почему?

Странный он какой. Не понимает, что страшно спать, когда у тебя такая хреновина над головой и на руке хреновина, только поменьше. Нет, про то, что страшно, я Козыреву не скажу, лучше совру что-нибудь.

Соврать он мне не дал.

– Боишься, – произнес скорее утвердительно, чем вопросительно.

– А ты как думаешь? – Уходить за вином вдруг расхотелось. Мало ли, я уйду, и он тоже уйдет...

– Не бойся, Ева-королева, я за тобой присмотрю. – Вроде насмешливо сказал, а глаза серьезные-серьезные. Значит, защищать меня решил. Благородный.

– Присмотришь? – Мне бы сказать что-нибудь ехидное, такое, чтобы сразу стало ясно, что ни в каких защитниках я не нуждаюсь и сама со всеми своими проблемами разберусь, а я не сказала, уселась обратно на кровать, на сей раз рядом с Вовкой, близко-близко, нога к ноге. Ух, ну до чего ж у него глаза красивые! И волосы тоже, не рыжие, а темно-медовые, летом выгорят и станут золотыми. И загара он не боится, рыжие ж боятся, а у него кожа не белая, а даже чуть смуглая.