С.Е.К.Р.Е.Т. - Аделайн Л. Мари. Страница 21

Но мне и рта раскрыть не удалось. Уилл уже был на полпути к аукционному залу, так что я открыла дверь, вышла из машины и последовала за ним.

Ленивая пятница никак не кончалась. Я отложила новую пару черных шортов для йоги и тянущуюся белую футболку, которую решила надеть поверх черной майки в обтяжку. Жаль, что я буду в спортивной одежде, но Дикси я держала подальше. Не хватало еще посетить Особняк в шерсти с головы до ног, подобно престарелой кошатнице. Точно в назначенное время я увидела подкативший к моему дому лимузин. Водитель еще не дошел до звонка, а я уже спустилась и выскочила наружу.

— Я здесь, — приветствовала я его, запыхавшись.

Взмахом руки, затянутой в перчатку, он пригласил

меня в салон и отворил заднюю дверь.

— Спасибо, — сказала я, устраиваясь на роскошном сиденье, и оглянулась на свой дом.

Тюлевая занавеска в окне первого этажа отошла и вернулась на место. Бедная Анна совсем была сбита с толку.

В салоне стояло ведерко с шампанским и вода на льду. Я взяла воду, мне не хотелось явиться под градусом. Сейчас, в семь вечера, о пробках не было и речи, а потому очень скоро мы уже прибыли к штаб-квартире С.Е.К.Р.Е.Т. Обычно я шла через калитку к коуч-центру, отгороженному от главного здания. Теперь для лимузина распахнулись автоматические двойные ворота Особняка. Над оплетенной плющом стеной горели все четыре мансардных окна коуч-центра, и я невольно задумалась: что там творится в пятницу вечером? Какие сценарии пишутся для меня, а может, и для других женщин, которые тоже делают свои первые шаги? Много ли нас, таких? Или я одна? Вопросов было хоть отбавляй, но я понимала, что Матильда не ответит ни на один, пока я не вступлю в С.Е.К.Р.Е.Т.

Если двор коуч-центра густо зарос плющом и деревьями, то газоны перед Особняком были ухоженны, а подстриженная, сказочно-зеленая трава казалась искусственной. В воздухе витал аромат роз, взбиравшихся почти до середины стен и подобных огромному кринолину, расцвеченному розовым, желтым и белым. Фасад был выполнен в итальянском стиле, типичном для многих богатых домов в округе. Белые колонны прикрывали стильный портик и подпирали округлый балкон. Но величие этого здания было иного рода, чем у богатых домов по соседству. При всей красоте оно казалось холодным, избыточно совершенным. Бледно-серая штукатурка, белые карнизы, портик снизу и сверху был опоясан кольцами. На втором и третьем этаже красовались узорные «балконы Джульетты». Теплый, неяркий свет, лившийся изнутри, манил, но тоже казался чуждым. Мы подкатили к боковому подъезду, но мощенная булыжником дорожка уходила за холм к гаражу на заднем дворе. Отсюда не хотелось уходить, но и жить здесь не улыбалось.

Из боковой двери вышла женщина в черно-белой униформе. Она помахала рукой, и я опустила заднее окно лимузина.

— Вы, должно быть, Кэсси, — сказала она. — Меня зовут Клодетт.

У меня уже вошло в привычку ждать, когда водитель выйдет из машины и откроет мне дверь. Покинув лимузин, я заметила нескольких охранников. Все они были в костюмах, сшитых на заказ, и темных очках, один говорил что-то в гарнитуру.

— Он ждет вас в кухне, — сообщила Клодетт. — Времени у него мало, но ему не терпится познакомиться.

— О ком вы говорите? — спросила я, следуя за ней.

И что, интересно, она имела в виду, говоря, что у него«мало времени»? Разве это не мояфантазия?

— Увидите, — ответила она и успокаивающим движением подтолкнула меня внутрь.

Я очутилась в коридоре с мраморным, в черно-белую клетку полом. Два херувима с сосудами изливали воду в мелкий бассейн. В огромных вазах красовались пионы. Справа я мельком приметила эффектный холл. Еще один охранник сидел на стуле у лестницы и читал газету.

— Почему не снаружи? — спросила его Клодетт.

Помедлив, здоровяк поднялся и ушел.

Мы проследовали по длинному коридору, ориентируясь на звуки не то хип-хопа, не то рэпа; я не видела разницы. Сердце тяжело билось. Я была одета совершенно неподобающе и не могла понять, почему меня захотели видеть в столь обыденном наряде. Телохранители, плотный график, музыка — все это сбивало с толку. Мы направлялись в заднюю часть дома, минуя множество маленьких изысканных кресел, которыми был обставлен широкий проход, приведший нас к двойным дубовым дверям. Музыка, пока мы приближались, звучала все громче. Я заметила круглые врезные оконца, прикрытые черной шелковой бумагой. Что меня ждет?

Клодетт распахнула двери, и на меня вместе с грохотом музыки обрушилась лавина ароматов — горячего супа, морепродуктов; возможно, томатов и пряностей. Я повернулась, чтобы спросить, куда мне идти и с кем знакомиться, но Клодетт и след простыл: я лишь увидела, как за ней аккуратно затворилась дверь. Я оглядела просторную кухню, обставленную в стиле старинной буфетной; блестящие стены, покрытые масляным лаком, были черными снизу и белыми сверху. На кухонном острове громоздилась гора потемневшей медной посуды. Вся утварь была внушительной, размером с небольшую машину, но вполне современной и лишь изготовленной под старину. Морозильник был вроде нашего, но много новее и без единого пятнышка. Плита стояла железная, черная, на восемь горелок; у нас в кафе ничего подобного не было. Такая кухня подошла бы для замка.

Но вот объявился и он,лицом к плите и голой спиной ко мне. Он склонился над горелкой, отрегулировал высоту пламени и стал размешивать что-то в большой кастрюле, не прекращая громко говорить в телефон, зажатый между ухом и плечом. Мускулатура спины была дана ему от природы, и бодибилдинг не понадобился; коричневая кожа выглядела безупречно. Мешковатые джинсы сидели низко, но ровно настолько, чтобы подчеркнуть стройную талию. Он продолжал помешивать и разговаривать.

— Прошу прощения. — Я старалась перекричать музыку, но тщетно; он не обернулся.

— Я не говорю, что весь саундтрек плохой, только вот этот переход. Послушай. — Он дождался проигрыша, а потом поднес телефон к уху. — Слышал? По-моему, совершенно не то. Ты спрашивал у него про Хепа? Можно его нанять, чтобы исправил? Знаю, Хеп пишет ему альбом, но это для меня, в порядке одолжения.

Повернувшись ко мне, этот малый вздрогнул: я, оказывается, все время была тут, а он не знал. Он смерил меня взглядом, упершись свободной рукой в бедро. Мышцы живота напряглись. Я старалась не таращиться на него, но получалось плохо. Он был само совершенство. Я оглянулась на дубовые двери. Продолжая слушать, мужчина одарил меня улыбкой, на какую способны лишь люди с врожденной харизмой. В кухне сразу стало жарче. Затем он поднял палец: минуточку.Казалось, что я давно его знаю: широкая улыбка, спокойные карие глаза.

— Скажи ему, пусть запишет мне сингл, и я заплачу вдвойне.

Он по-прежнему прижимал телефон, но теперь смотрел на меня, и я смутилась вконец. Не такой уж крупный, он держался как великан — едва ли не знаменитость, которой никак не мог быть.

— Да-да. Мы поселим его в «Риц». Во Франции. Там мы и пишем альбом. — Он прикрыл трубку ладонью и шепнул: — Извините. Всего одна минута. Будьте как дома, Кэсси.

Он знал, как меня зовут!

Разговор продолжался.

— Не знаю. Может быть, дня два. Я хочу повидаться в Новом Орлеане с бабулей. Потом в Нью-Йорк, а оттуда во Францию. Тур занимает восемь недель, но я хочу записать треки для двух синглов. Да, в пути. Мне наплевать. Скажи ему, что это не все, есть еще. Альбом пока в работе.

Вспомнив о стряпне, он повернулся и попробовал свое варево. Он был здесь как рыба в воде, точно зная, в каком ящике что лежит. Его мышцы и фал и при каждом помешивании и каждой пробе. Музыкальный ритм завораживал, и он то и дело ему поддавался, как будто тот шел изнутри. Продолжая баюкать телефон между плечом и ухом, он шагнул ко мне с полной ложкой супа.

— Да вот, пробую бабулин рецепт. Ага. Я тебя угощу. Сейчас буду занят около часа.

Подув на ложку, он поднес ее к моему рту.

Я осторожно пригубила. Гамбо [2]. Господи, лучше, чем у Делл. Да что там — лучше любого, какой я пробовала.