Немного белого хлеба (СИ) - "Motoharu". Страница 9

- Ты делаешь чай с таким выражением лица, что я боюсь его пить, - смеялся Верни, глядя на снующего по кухне Котьку. Надо отдать ему должное – сновал он безо всякого стеснения. Вообще Котька никогда не был шибко стеснительным, чушь это всё, никому не нужная скромность. И самому стрёмно, и другим тоже смотреть не весело. Ну, может, старушки какие считают это замечательной чертой, так им подумать больше не о чем, как только о разных замечательных чертах. Творчество ещё то!

- Разговорчики в строю! Я когда болею, любую гадость могу выпить, лишь бы всё прошло, а тут вообще прекрасный компот получился, - Котька зачерпнул ложку ядовито-красной смеси из кружки и отправил её в рот, кислятина была просто невероятная, даже слёзы на глазах выступили. – Ядрёная штука, - сморщившись, прохрипел Котька, - зато продерёт до самой задницы! И вся твоя простуда пройдёт.

- Испугается, - Верни встал из-за стола и с сомнением посмотрел на «ядрёное» творение.

- Ну что ты весь сморщился? – бодрая улыбка озарила лицо Котьки, и он уверенно протянул кружку Верни. – Позитивнее, Женька, позитивнее! Самовнушение – это уже половина успеха.

Сделав небольшой глоток, Верни слегка поморщился, но пить продолжил.

- Кисло, но кому сейчас легко? – улыбнулся он после того, как поставил пустую кружку на стол. Гордый Котька хлопнул его по плечу. И так это было здорово! Котька тут же подумал о том, что они могли бы и не разбегаться после, если Женя захочет, конечно… Вот бывают такие моменты, когда сразу понимаешь, что этого человека не хотел бы упускать из виду. У Котьки так было всего однажды, в детском лагере. Кажется, его звали Мишей, смешной такой, косолапый, прям как настоящий медвежонок, умел фокусы разные показывать. Кидает орешек в один рукав, а из другого достаёт. Как он это делал, Котька до сих пор не знал, и никто не знал, у кого он ни спрашивал. Вот так же и Верни, только он говорит так, словно орешки кидает. И не знаешь, откуда он в следующий момент появится, этот орешек, но так волнительно, что прям сердце замирает, а вдруг не достанет из другого рукава?

- Ну, я домой пойду, наверное, а то мать голову оторвёт, - сказал Котька, а самому не хотелось уходить, ведь можно ещё о чём-нибудь поговорить, а то вдруг завтра будет другое настроение, и уже не получится так откровенничать.

- Конечно, иди, тебе завтра в школу, - без сожаления ответил Верни. Ну что за чудо, никакого нытья, никаких обиженных взглядов, а может потому, что ему неинтересно всё было? – Спасибо за всё.

Да нет! Показалось. Верни искренне улыбался. Очень редко он улыбался, поэтому Котька ему верил.

- Да не за что, - смущённо усмехнулся он. В голове вновь промелькнула мысль о деньгах и причинах, по которым он тут, но быстро задохнулась. Не в деньгах дело, совсем не в них уже. И Верни тоже знал. Радовало ли его это?

Котька лежал на кровати, раскинув ноги, и смотрел в потолок. В мамкиной комнате часы отбили два раза, а сна как не было, так и не намечалось. По Котькиной груди скользили тени от оконной рамы, подсвеченной припозднившимися машинами. Тень двигалась от правого плеча, по груди, и пропадала где-то в районе левого бедра. Интересно, когда у Верни ЭТО было первый раз? И почему именно ТАК? Явно неспроста.

У самого Котьки были только поползновения, но ничего серьёзного. Зато у Степанова было много раз серьёзно, и при этом язык длинный и без костей. Вся команда по баскетболу знала, как он это делает, с кем, когда и где. Такой омерзительный тип, надо заметить. Когда парень встречается с девчонкой, то это только их дело, личное, и уж точно ни коим боком не касается всей баскетбольной команды! Да и вообще, хвалиться сексом с девчонкой – это низко. Велико достижение, прям как с парашютом прыгнуть, что ли? Это ж чувство, это от души, это в темноте всё должно происходить. Хорошо Верни про Рыжего сказал, что у него с душой не всё в порядке. Теперь многое стало понятно, и слова его и закидоны всякие. Вот и у Степанова тоже очевидно была какая-нибудь такая же гадкая история, и с тех пор он считает, что имеет право говорить плохо про девчонок. И Рыжий будет плохо говорить, Котька уже сейчас знал. Это показатель, как человек относится к тем, кто слабее его.

Был бы Верни девчонкой… может, у них что-нибудь бы и получилось. Ненадолго, правда. Это Котька тоже знал наверняка. Но это же не значит, что и стараться не стоит? Наоборот, чем безнадёжнее отношения, тем они интереснее, потому как нужно дураком быть, чтоб безнадёжно влюбляться. А дураком быть иногда очень интересно!

Котька точно помнит, что это был седьмой класс. Стыдный седьмой класс. Его ещё тогда стригли очень коротко, и уши торчали в стороны, просвечивая на солнце. Вот умора была для всех окружающих. Только Котька жутко смущался. Это было время, когда он очень часто смущался. А потом уже появилась злость и пофигизм. Но сначала было душное смущение. Её звали Олеся. Девятиклассница, жгучая брюнетка, она всегда громко смеялась и участвовала в школьных соревнованиях по стрельбе. Она крутила роман с тренером. Котька каждое утро ждал её около подъезда в кустах, чтобы посмотреть, как она выходит из дома, размахивая сумкой, так, словно хочет запулить её на луну. Но как она мотала этой самой сумкой!

Олеся ушла из школы после девятого. Сплетни донесли, что замуж за тренера она так и не вышла, укатила с горя в Москву стрелять за сборную. Тоже была дурой, думала, что тренер из-за её великой любви разведётся со своей женой, и ей всё-таки не придётся стрелять за сборную. Может, оно и к лучшему, что он не развёлся. Стреляет Олеся до сих пор здорово, пару раз её по телевизору показывали.

А потом у Котьки появилась Света, или Котька у Светы… Иногда это значит не одно и то же. И всё стало так, как должно быть. Никаких отклонений, никакого лазания по кустам. Котька искренне думал, что поумнел, повзрослел, остепенился, до тех пор, пока в их классе не появился Верни. Может, он заклинился на Верни именно потому что тогда в кустах сидел и смотрел, как Олеська сумкой крутит?

Сознание медленно плавилось, мысли путались, повторялись, Котька уже не мог понять, он сейчас засыпает или всё-таки идёт в школу и смотрит под ноги на цветные бумажки, которые похожи на деньги, пять тысяч за то, чтоб посмотреть, как Олеся выходит из подъезда. Котька бы отдал…

- Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись, а если будешь драться, я буду кусаться, - говорит Верни серьёзно и протягивает мизинец, нужно обхватить его своим мизинцем и потрясти рукой – такой бред, но почему-то приятно. Котька обхватывает и застывает, смотрит в светлые, почти прозрачные глаза, видит своё отражение. Сам себе завидует. Вот и правда бы попасть к нему в голову, там, наверное, интересно…

- Я бы тебя поцеловал, если бы ты был девчонкой, - признаётся он и обнимает Женю за шею свободной рукой, прижимает к себе. Скользит щекой по Женькиному тёплому виску. Тот дышит неровно, тяжело, но не потому что ему плохо, а потому что он смущён. И так это хорошо сейчас его обнимать, так правильно.

- Жаль, что я не девчонка, - шепчет, грустно.

- Жаль…

- Кузнецов, сегодня КиШ выступает в «ДК Молодёжи», пойдёшь? – Рыжий зевает, первый урок нудятины. Никита – студент-практикант из Педа – рассказывает классу историю коммунистической партии, под его монотонный голос глаза у всех дружно закрываются, потому что даже если спать не хочешь, то рассказ Никиты тебя убаюкает в два счёта – видимо, их этому в Педе специально обучают. Вот ведь тоже правильными предложениями говорит, как Верни, но этого слушать вообще невозможно, а Женю можно круглые сутки потреблять. И в чём секрет?

Только Светка из всего класса сидит и строчит весь этот бред. Хочет школу закончить без троек, чтоб проще было в институт поступить. Котька даже не волнуется – списать даст, куда она денется.

- Наверное, пойду, посмотрим, - пожимает плечами Котька, сам бы он пошёл наверняка, но он же себе пока не хозяин. Как Верни скажет, так и будет. Смешно, честное слово. Инопланетяне захватили планету.