Черный - Хансен Эва. Страница 42

– Ларс, – тихонько шепчу я, – как ты думаешь, ничего не видно?

Он лукаво улыбается и, наклонившись к моему уху, сообщает:

– Из-за стараний держать ноги крестиком ты так аппетитно виляешь бедрами, что не привлечь внимание просто не можешь.

Боже, в таком случае я похожа на шлюху!

– Ларс, это ужасно!

– Нет, дорогая, это очень красиво, как раз настолько, чтобы не выглядеть шлюхой.

– Успокоил…

Он, тихонько смеясь, помогает мне сесть в машину, устраивается с другой стороны, снова наклоняется к моему уху:

– Этот чертов Дубай так тесен, что заняться сексом по пути будет просто некогда. Ты занималась сексом в машине?

– Ларс!

– Понятно, не занималась. Нужно научить.

От отеля до клуба две минуты езды, возмутиться я не успеваю, мы уже приехали.

В Стокгольме +4, в Дубае + 25, хотя по вечерам просто прохладно, пустыня рядом, там день и ночь – это действительно день и ночь. Что-то заставило меня захватить с сиденья машины тонкую красивую шаль, которую Ларс накинул мне на плечи перед выходом из отеля. Теперь шаль висела на руке и ничуть не мешала, напротив, мне казалось, что так окружающие обращают меньше внимания на мой вид и нелепую походку. Пусть Ларс сколько угодно твердит, что она потрясающе сексуальна, я-то чувствовала себя не слишком уютно…

Эти клубы охотно посещают богатые и знаменитые, а в Дубае особенно в разгар зимы, когда возможность погреться на жарком солнце привлекает сюда европейцев и североамериканцев как мед мух. А там, где есть богатые и знаменитые, непременно толпятся журналисты. Сегодня ожидалась Памела Андерсон, конечно, ее лучшие времена уже прошли, но еще не забылись, потому желающих запечатлеть жгучую красотку в вечернем наряде нашлось немало, места были заняты заранее, и строй репортеров перед входов довольно внушительный.

Репортеры народ запасливый, фотоаппараты сейчас не требуют смены пленки под одеялом, как бывало раньше (отец рассказывал, что раньше каждый репортер был буквально увешан несколькими камерами, чтобы не менять пленку на бегу), и на вспышки не скупились.

Я усмехнулась, подумав, что лучше не рассказывать Бритт об упущенных возможностях. Подруга наверняка уже позировала бы перед репортерами, милостиво позволяя себя фотографировать. О ее «Вау!» и говорить нечего. Но Бритт в зимнем Стокгольме, а я посреди лета в Дубае под руку с самым красивым мужчиной в мире, а на мне платье, вернее, почти его отсутствие, способное продемонстрировать все достижения моих усилий по части заботы о фигуре. Сейчас я понимаю маниакальное пристрастие звезд к диетам и фитнесу, одного воспоминания о фотовспышках по обе стороны дорожки достаточно, чтобы отказаться от пирожного. Вот он, стимул к поддержанию фигуры в надлежащем виде – не желание снова влезть в платье с выпускного, а угроза быть запечатленной с лишними двумя килограммами на теле.

Умопомрачительного Ларса фотографировали особенно рьяно, репортеры нюхом чуют тех, кто чего-то стоит. Ну и мне рядом с ним перепало, обычно это называется «такой-то со своей спутницей»… Ларс считал иначе:

– Линн, ты звезда. Сегодняшний наряд удался.

– Да? А я надеялась, что это я удалась…

Его рука покрепче подхватила меня под локоть.

– Ты не можешь удаться или не удаться, ты у меня вне конкуренции. Им бы посторониться, – Ларс кивает на репортеров.

– Почему, тебе тесно?

– Не о себе забочусь. Через пару минут из клуба будут выносить упавших в обморок и сломавших челюсти от завистливого скрежета. Как бы не помешали.

Я шутку поддерживаю:

– Ты полагаешь, что мне будут завидовать так сильно?

Конечно, я хотела сказать, что из-за него самого, но Ларс сумел все повернуть иначе:

– Тебе из-за внешности, и мне, потому что со мной такая красотка.

Дольше упражняться в остроумии не пришлось, нас уже встречали его знакомые, мои здесь не предвиделись. Ларс представлял меня как свою девушку, причем так, что слово «моя» возводило вокруг меня непроницаемый для других барьер выше «Бурджа».

Это было восхитительно, конечно в обморок не падали, но внимания более чем достаточно. Я забыла о нехватке ткани в своем наряде, хотя чувствовать себя свободно все равно не могла, ночные тусовки в скромных бриллиантах не для меня. Это действительно интересно: демократичные с виду наряды и камешки… Благодаря маме я знала, что вот этот скромный клатчик в руках у девушки стоит как хорошая машина, а те туфли, несмотря на свой довольно заурядный вид, изготовлены в единственном экземпляре и их каблук набирался вручную.

Об украшениях и говорить не стоит, неопытная публика считает, что богатство демонстрируют роскошные колье в декольте дам, однако для прохода по красной ковровой дорожке мало кто надевает собственные драгоценности, их хранить в сейфе номера отеля небезопасно, чаще всего звезды берут эту роскошь напрокат. Мало того, вспышки фотокамер частенько запечатлевают сверкание подделок, нет смысла вставлять в украшения натуральные камни, если их никто не будет разглядывать под лупой.

А настоящие – вот они, в застежках клатчей, в скромных на вид сережках, в оправах «Ролексов»… Это не подделка, к тому же собственное, а не взятое напрокат, а потому куда более дорогое.

Одноклассники, вернее преимущественно одноклассницы, встретили Ларса с восторгом. Меня тоже. Я мысленно усмехнулась: восторг тоже двоякий, по поводу Ларса сродни бриллиантам в застежках клатчей, а по моему поводу блестящим искусственным камням роскошных колье. Ладно, не буду портить себе вечер такими сравнениями, я тоже не восхищена знакомством с его приятельницами, хотя старательно демонстрировала обратное.

Что Ларс персона крайне популярная, я знала с первого дня знакомства, прекрасно помнила, как глазели на него все еще тогда, но теперь он мой, и пялиться на него даже бывшим подружкам непозволительно! Если еще четверть часа назад главной задачей для меня было удержать чертовы шарики, то теперь я о них почти забыла, потому что среди школьных подружек моего Ларса нашлась особа весьма неприятная лично для меня.

Женщина протянула руку и окинула таким взглядом… Я даже не сразу сообразила, раздевает она меня мысленно или оценивает, как сидит на мне этот серебристый кусочек ткани. Лесби? Нет, сомнения в ее «правильной» ориентации отпали быстро, потому что на Ларса Марианна смотрела с еще большим вожделением. Может, извращенка, прикидывающая, как бы затащить в постель обоих?

Я бы предпочла даже такой вариант, чем тот, который увидела в следующие часы. Это была прежняя любовь, причем куда круче Анны-Паулы. Все в ее взгляде кричало: вспомни меня, вспомни наши лучшие дни, Ларс!

Марианна откровенно интересовалась Ларсом, даже липла к нему, и, должна честно признать, очень ему подходила. Я это видела, а также видела, что она видит, что я вижу. И от такого понимания становилось еще тошнее.

Мне она явно давала понять, что у них с Ларсом что-то было. Я пыталась себя успокоить. Одноклассница? Значит, в школе, а это давно. Ерунда, бывают вещи, не имеющие срока давности, подобное увлечение из них. К тому же видно, что Марианне Ларс по-прежнему нравится, очень нравится, но он сам любезен, весел и приветлив со всеми…

Но это, конечно, не все… Марианна постаралась, чтобы Ларс как можно больше внимания уделял им и ей особенно, они принялись вспоминать минувшие проделки, болтать о тех, чьи имена мне ничего не говорили. Я понимала, что это хитрость, но не представляла, как себя вести.

Ларс крепко держал меня за руку, но разговаривал-то с ней! Глядя на него, я видела только затылок. Ощущение своей ненужности и несоответствия ситуации просто захлестывало, а злость вообще начинала перехлестывать через край. Не будь я в таком вызывающем виде, давно вырвала бы руку и ушла осматривать клуб или вообще танцевать, но мне с трудом давалось каждое движение, даже просто стоять было трудно, шарики-то никуда не делись. Я могла не бояться оргазма на людях, возбуждения не было, его заглушало растущее раздражение.