Ты только попроси - Максвелл Меган. Страница 39
29
Пятница.
Моему отчаянию нет предела.
Ни единой новости. Ни звонка. Ничего.
Я абсолютно ничего о нем не знаю. Прихожу к выводу, что действительно была для него игрушкой на некоторое время и теперь нужно постараться забыть о нем.
Начальница перегибает палку. Сегодня она устроила концерт перед несколькими коллегами. Я не послала ее только потому, что сейчас трудно найти работу, и потому, что… тогда она узнала бы, кто такая Джудит Флорес Гарсия.
Вечером звонит моя подруга Асу, и мы договариваемся пойти в кино. Мы смотрим фильм «Скучаю по тебе». Весь сеанс я безутешно плачу. Это замечательный грустный фильм. Чувствую себя, как Гвиневра — воинствующая, непонятая воительница, по уши влюбленная в таинственного мужчину.
Друзья, ожидавшие нас на выходе, при виде моей кислой мины смеются. Они не понимают, почему я плачу из-за какого-то фильма, и предлагают пойти выпить пару стаканчиков на площади Майор. Они знают, чем поднять мне настроение.
После многочисленных бокалов пива мне все же удается развеселиться. Потом мы идем в другой бар, где перекидываемся еще парой бокалов, и в четыре утра я наконец становлюсь сама собой! Смеюсь, веселюсь и танцую, как безумная, хотя для этого пришлось выпить весь мадридский запас рома с кока-колой.
На следующее утро просыпаюсь от звонка в домофон.
Накрываю голову подушкой, но домофон звонит и звонит…
Раздраженная, встаю с постели и снимаю трубку:
— Кто там?
— Привет, тетя. Это мамуля и я.
Только этого не хватало.
Сестра!
Неохотно открываю дверь. Совсем не хочется начинать день с негатива, но бежать некуда. Племяшка бросается в мои объятия, а Ракель, увидев, в каком я состоянии, без слов включает телевизор, ищет детский канал, и, когда останавливается на мультфильме «Губка Боб», малышка моментально убегает от нас. Она просто помешана на этих нелепых мультиках.
Я вхожу в кухню, словно привидение.
Готовлю себе кофе. Входит сестра. У нее серьезное выражение лица, и я предчувствую, что она сейчас изрешетит меня вопросами. Она втягивает шею.
— Во-первых, дай сейчас же мой экземпляр ключей.
С диким желанием оторвать ей голову открываю шкафчик, достаю ключи и кладу ей в руку.
— Во-вторых, — продолжает она, — ты плохая сестра. Я сотню раз тебе звонила, а ты ни разу не ответила. А если бы случилось что-то серьезное?
Я не отвечаю. Она права. Иногда я веду себя безрассудно, и в этот раз так и было, признаю.
— И в-третьих, что с тобой произошло, почему у тебя такой жуткий вид?
— Ракель, я вчера всю ночь развлекалась и легла спать только в семь часов утра. Я разбита.
Сестра готовит еще один кофе и садится напротив меня.
— Судя по твоей физиономии, вечеринка удалась.
— Да, — бормочу и принимаю аспирин. Он мне просто необходим.
— Ты была со своим мачо?
— Нет.
Она меняется в лице, и я тоже, вспомнив об Эрике.
Сестре не нравится Асу и мои друзья, в общем, она считает преступниками всех, у кого пирсинг в бровях и татуировки по всему телу. Я несколько раз пыталась ей доказать, что она глубоко ошибается, однажды мы даже поссорились. Пусть думает все, что ей заблагорассудится.
— Бу-у-у-улочка… только не говори, что ты развлекалась с этими своими дружками. Я рассержусь.
— Сердись. У тебя два занятия: сердиться и не сердиться.
— А что ты скажешь об Эрике? Ведь его так зовут?
— Да.
— Вы все еще вместе?
— Нет.
— Но почему?
— А тебе какое дело, Ракель?
— Ради бога, Джудит, мне показалось, что это настоящий мужчина. Как ты могла его упустить?
Так обычно говорит отец. Ракель, не удовлетворившись сказанным и не обращая внимания на выражение моего лица, на котором написано: «Заткнись, или я заткну тебя одним ударом!», продолжает:
— Джуд, я тебя не понимаю. Сын Бичаррона, Фернандо, сохнет по тебе, а ты отшиваешь его, и теперь, когда тобой заинтересовался порядочный и серьезный мужчина, ты его теряешь!
— Черт… ты можешь заткнуться?!
Сестра втягивает голову в плечи. Ой, плохая примета.
— Ну нет. Я не заткнусь. Я слишком долго тебя не видела, и, когда я тебе звонила, ты не брала трубку. Сегодня я прихожу и обнаруживаю жалкое подобие человека. Ты всю ночь тусила со своими дружками, а не с Эриком.
Я испускаю весь воздух, готовый во мне взорваться, и выпаливаю:
— Послушай, Ракель, у меня нет никакого желания говорить ни об Эрике, ни о своих друзьях, ни о Фернандо, ни о чем! Мне все это осточертело! У меня была каторжная неделя на работе, и вчера мне было просто необходимо выйти и развеяться, чтобы выбросить из головы все неприятности. А теперь еще ты кричишь на меня, как бессердечная психопатка, не желая понять, что у меня раскалывается голова… И если ты не замолчишь, клянусь, я за себя не отвечаю.
Сестра помешивает кофе, выпивает глоток и ставит чашку на стол. Ее лицо искривляется в гримасе побитой собаки, и она начинает плакать.
Отлично! Только этого мне не хватало!
Встаю со стула и подхожу к ней:
— Ладно… прости меня, Ракель. Извини за то, что я на тебя накричала. Но ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты вмешиваешься в мою жизнь и…
— Булочка, мне нужно кое-что тебе сказать, но я не знаю, как это сделать.
Я в замешательстве.
— Так, понятно, ты опять о том, что Хесус тебе изменяет?
Сестра вытирает слезы, поднимается, смотрит на Лус через дверь и, подойдя ко мне почти вплотную, тихо говорит:
— Джудит, я тебе тысячу раз звонила, чтобы объяснить кое-что.
Признаюсь, я видела пропущенные звонки и не перезвонила. Я так скверно себя чувствую…
— Я… я не знаю, с чего начать, — шепчет она. — Это так… так…
У меня бегут мурашки по коже и начинает чесаться шея. Неужели мой тупой зятек изменяет ей? Уверенная, что на этот раз все серьезно, беру сестру за руки.
— Что «так»?
Сестра закрывает лицо руками. Мне больно на нее смотреть. Бедняжка. Я злая, как ведьма. Я хорошо ее знаю, произошло что-то ужасное.
— Мне стыдно об этом говорить.
— Да ладно тебе, я же твоя сестра.
Ракель становится красной как помидор, подносит руку к шее и шепчет:
— На прошлой неделе, когда Хесус вернулся из командировки, у нас был серьезный разговор. — В знак понимания киваю. Начало пока хорошее. — Он сказал, что у него нет никакой любовницы и что он любит меня, но…
— Но?
— На следующий день после разговора, во вторник, когда Лус уснула, он закрыл двери гостиной и… и… поставил один из этих пошлых фильмов.
— Порно?
— Да. О боже!.. Я там такое увидела!
Я расхохоталась, не в силах удержаться.
— Да ладно тебе, Ракель, не будь старомодной. Ты наверняка видела, как пары меняются партнерами и…
— И трио, и оргии, и…
— Опа… вижу, что Хесусито тебя просвещает.
Мы прыскаем.
— Признаю, что эти фильмы подняли мое либидо в тысячу раз и… еще… — говорит она тише, — мы занимались любовью в гостиной. На полу!
— Не может быть!
— Честное слово.
Развеселившись оттого, что сестре кажется неслыханным заниматься любовью на полу, я бормочу:
— Ну и как?
Она улыбается и, умирая от стыда, отвечает, не глядя на меня:
— О, Джудит!.. Это было так, как в медовый месяц. Дикая страсть.
Беру ее за руки и заставляю посмотреть на меня.
— Это же чудесно. Разве ты не этого хотела? Страсти?
— Да.
— Ну, тогда в чем дело? Почему ты смотришь на меня с таким выражением лица?
— Потому что на этом дело не закончилось. В субботу я сама захотела его удивить. Договорилась с мамой Алисии и оставила Лус у них ночевать. Приготовила романтический ужин, сходила в парикмахерскую и… и…
— И?
— Ай, Булочка! Мне так стыдно!
Закатываю глаза и фыркаю.
— Слушай, если ты мне сейчас скажешь, что посмотрела еще один порнофильм и вы с мужем занимались этим, прислонившись к двери, то что в этом плохого?