Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre". Страница 4

– Эй, мисс Скромность, а тебе медальку не подарить? – непрошибаемая Леська протянула мне салфетку.

– Нет. Но согласись, это нехорошо, – я закусила губу, выдыхая на нее воздух, в то же время вытирая расплескавшийся по столу чай.

– Бухать – нехорошо. А говорить об этом – не нехорошо. Глупости такие говоришь, что я тебе порой поражаюсь. Ладно, это мы потом обсудим, – опять резко сменила тему Леся. – Я же недорассказала о том придурке. Короче, он решил ей не верить. А зря. Все произошло именно так, как она сказала. А сейчас он знаешь, чем занимается?

– И чем?

– Уехал куда-то в глубинку, в глухую Тьмутаракань и женился по новой, счастлив и горд своими детишками. Папа специально человека нанял, чтобы тот разведал обстановку. Он боялся, будто тот залег на дно, готовя ответный удар. И как тебе?

– Но ведь все хорошо закончилось, – семья, дети, счастье – мечта любого нормального человека.

– Это в твоей голове называется хорошо? Он живет на отшибе Вселенной! У него нет ни денег, ни положения. Специально наверное говорит, что не переживает, думает, что обманул всех. Я не верю! Это полная чушь! – не заметив, она переломила трубочку для сока. – Официант, замените мне, пожалуйста.

К нашему столику подбежал светловолосый юноша, Леся тут же принялась строить ему глазки, забыв про меня. И это несмотря на то, что у нее есть любимый парень Лёня, и они с ним встречаются еще со школы. Поняв, что ответ мой она слушать не будет, я вновь принялась осматривать запястье. Так красиво. Витиеватый узор в форме ветви… Что интересно он означает?

– Ничего себе так мальчик. Но официант. Стремно. И типаж какой-то бабский…

С ней всегда так. Любому, даже самому некрасивому парню она до последнего будет улыбаться, заигрывать. Но ни одному не оставит своего номера телефона, а за спиной все недостатки перечислит и даже парочку добавит. Ей сложно угодить. Практически невозможно. Она думает, что видит всех насквозь. Может это и так. Но вне зависимости от этого, может позволить себе устроить парочку свиданий, при условии, что ухажер красавчик, состоятельный, и с ним не стыдно появиться в обществе. Конкретно, перед Яной Куликовой или ее свитой. Все-таки, молва – великая вещь. Но ничего больше она парням не позволяет, ведь девушка она занятая, а встречаться с другим за спиной своего молодого человека – даже для нее неприемлемо.

– Будем считать, что пророчество благоприятное. Она же не сказала ничего конкретно. А значит, есть варианты, – оторвавшись от созерцания официанта, она вернулась на землю.

– Мне не понятно все же, как она сделала мне тату. Тем более, ты говоришь, она слепая…

Леська закатила глаза.

– Чучундра, еще скажи, что это магия, – все еще не верила в мои слова подруга. – Тебе просто стыдно признаться, что ты это захотела сделать. Неожиданно для всех. Но в этом нет ничего зазорного. Я не заставляю тебя ни в чем признаваться. Не рассказывай. С меня достаточно рассказа о пророчестве Леди Га.

Сама ты чучундра, хотелось сказать мне. Обидно, когда тебе отказываются верить. И даже правду мою выбирают. В предсказание она верит, а в то, что я не знаю, как мне сделали тату, – нет. А для меня это оставалось величайшей загадкой века. Я хоть и наивная, со слов окружающих, но в волшебство не верю.

^{note 2}

Кто сказал, что пять часов в автобусе в неподвижном сидячем положении – это адское времяпровождение? Ах, да! Это же я, каюсь, грешна. Но против фактов не попрешь. Большой, просторный «Хендай» с кондиционером, с регулирующимися сидениями – очевидные плюсы, которые были нагло сведены в минусы количеством пассажиров, этой оравой студентов, понатыкавшимися как кильки в бочку, норовящую лопнуть, которым, как и мне родимой, понадобилось ехать домой именно сейчас, после полного завершения сессии. Здесь ключевое слово «полного», то есть окончательнейшего. Да, домой едут обычно после ее завершения, все правильно. Но я, к примеру, как истинный студент (горжусь собой, хотя, собственно, нечем, да и вообще к слову сказано, ведь раньше со мною такого не было), осталась на допку, благополучно не сдав с первого раза самый ужасный предмет на свете – философию. Не скажу, что я ботаник, даже быть таковым никогда не стремилась, но обычно до допсессии дело не доходило, все-таки я уважаю свою свободу и тратить свободное время на учебу не в моих правилах.

Хотя у меня ведь даже и правил, как таковых, нет – просто живу моментом, балансирую на пике своего эго, а себя я люблю и лелею. Вот и добалансировала… А стоило-то просто взять себя в руки и сказать «нет», жесткое-прежесткое «нет» самой себе, которое пресекло бы мои ночные посиделки с книжками у светильника (недостойная замена камина), возможно, даже заставило бы вставать в субботу к восьми утра и приходить на злосчастную практику, дабы мозолить глаза преподавателю своим сонным фэйсом. А еще я вполне могла бы сдавать во время рефераты, и не опоздать на контрольное тестирование и получить автомат. Ах, если бы, ах, если бы, не жизнь была б, а песня бы… Слишком много «если» и «бы». Стоило быть более ответственной, вот и все. Именно это я и пообещала себе сразу, как только окончательно пришла в себя, проснувшись от ароматного запаха кофе (есть небольшая слабость к оному), сладко потянувшись, в голове на тот момент было лишь одно желание, схватить кружку, взяв ее обеими руками и, подтянув к лицу, чтобы насладиться ароматом в полной мере, сделать глоток. Но стоило мне раскрыть глаза, нехотя отрываясь из состояния сладкой дремы, я обнаружила, что мое помятое (явно красное от того, что лежало на сложенных локтях – а как еще спят в аудитории?) личико лицезреет философ, Анатолий Максимович Полипов, а в руках он держит ту самую чашку кофе. Нахмурившись, я продолжила телодвижения в сторону живительного эликсира и мне даже сложно представить, что увидел Анатолий Максимович в моем взгляде, но отшатнувшись, он вылил все содержимое чашки себе на белоснежную рубашку.

Не стоило ему меня будить. Это не мое время суток. И вообще, было несколько опрометчиво со стороны деканата, назначать экзамен в такую рань. Я же зомби напоминаю с утречка. Меня может разбудить только контрастный душ, и то, если прямо в постель. Но обычно близкие этим не злоупотребляют, ведь проснувшись, я бываю мстительна. К категории близких философа я пока не относила, так что откуда ему было знать об этом моем небольшом пунктике? А ведь целый семестр терпел постоянные опоздания и прогулы, чаще, конечно, второе, но это сути не меняет. Утро – оно на то и утро, чтобы спать, видеть сладкие сны, сопеть в две дырочки от наслаждения, а не для мучительных умственных кульбитов. Конечно же, он, мой дорогой облитый старший товарищ, этого даже не подозревал, потому как на его серьезном, подернутом слащавой ироничной улыбке лице стало вырисовываться очень даже яростное выражение. Говорить «стало вырисовываться» – несколько неправильно в этой ситуации, на самом деле, оно нарисовалось в одно мгновение, но для меня все еще пребывающей в состоянии «вот приснится же такое», все происходило именно так. За яростным выражением последовал откровенный стриптиз, сопровождающийся расстёгиванием пуговиц на рубашке (видимо кофе был обжигающе горяч), в моем мозгу даже мелодия всплыла, медленная, вполне для этого подходящая, которая оборвалась благим матом из уст интеллигентного Анатолия Максимовича:

– Ах, ты ж, @uncensored@, @uncensored@ зар… – оборвался крик негодующего.

Кажется, он сам был в шоке от того, что его статус а-ля «я строг, но адекватен», который он поддерживал в течение своей вот уже десятилетней практики, пошатнулся. Так он и стоял, держа в правой руке рубашку, обнажив торс, где перекатывались мышцы, в подтверждение еще не испарившейся злости на меня и на ситуацию в целом, так как в его планах было лишь разбудить офигевшую студентку, заснувшую после прошедших пятнадцати минут с начала экзамена, выманив ее из страны грез ароматом кофе, а затем всеобще пристыдить. И у него получилось, первый пункт точно. Правда, пробудилось лишь тело, а вот мозг все еще оставался в глухой несознанке. А девушка я, сказать к слову, с богатой фантазией. Бывало пару раз, что я приходила на его пары в субботу, но это не спасало меня от того, что глаза слипались под бархатный баритон философа, и последнее, что обычно я наблюдала – это его фигура, вполне недурная, даже очень в моем вкусе, вот и сны мне снились соответствующие, включающие: