Чудесное око - Беляев Александр Романович. Страница 1

Александр Романович Беляев

Чудесное око

Пролог

Океанский пароход назывался «Левиафаном» по праву. Это был настоящий плавучий город с «улицами», садами, площадями, кинотеатрами, концертными залами, фонтанами, бассейнами, спортивными площадками, садами-оранжереями тропических растений. По мягким коврам длинных коридоров неслышно скользили вымуштрованные лакеи в униформе. Двери кают, стены, панели отсвечивали красным деревом, сверкали начищенной медью. В помещениях, занимаемых пассажирами, стоял своеобразный запах — смесь дорогих духов, мыла, сигар, кожаных чемоданов и еще чего-то неуловимого, приносимого, наверное, свежим дыханием океана.

На верхней открытой палубе, под широким тентом, укрывшись от раскаленных лучей солнца, отдыхали пассажиры. Удобные плетеные белые кресла были расставлены между пальмами, кустами цветущих олеандров и душистых гиманантусов. Журчали фонтаны.

Глубокая синева Гольфстрима казалась недвижной. Там и сям виднелись красноватые островки водорослей, принесенных течением из Саргассова моря. Летучие рыбки выскакивали из воды и летели рядом с кораблем, блестя плавниками. Они то падали на воду, то вновь взлетали, словно хотели развлечь пассажиров.

— О, как жарко! Хотя бы ветерок подул, — сказал, отдуваясь, дородный, краснощекий пассажир лет пятидесяти. Он сидел в глубоком кресле и обмахивался белым шелковым платком. Отлично сшитый белый костюм, массивный золотой перстень, золотая цепочка от часов на жилете и золотые очки придавали ему вид преуспевающего коммерсанта.

— А все-таки прекрасно! — глядя сквозь приспущенные веки в сияющую даль, продолжал он. — «Левиафан» — настоящий плавучий дворец. Комфортабельно, удобно и, главное, совершенно безопасно. Ведь так? Что может случиться с таким великаном?

И пассажир поднял глаза на своего соседа, человека неопределенных лет, в светло-сером костюме. У него было бледное лицо, впалая грудь, большие задумчивые черные глаза, густые брови, нос с горбинкой. Француз? Испанец? Комиссионер? Землевладелец? Не разберешь. Во всяком случае, не миллионер…

Следя глазами за кольцами сигарного дыма, сосед пожал плечами и ответил глухим голосом:

— Я слышал, «Левиафан» застрахован на такую сумму, что на одни лишь годовые страховые взносы можно было бы построить неплохой каботажный пароход.

— Что вы хотите этим сказать? — насторожился толстяк и засопел.

— Вы коммерсант, и вам нетрудно сделать вывод: если бы не было риска, пароходная компания не выбрасывала бы груды денег на страхование. Швейцарцы не страхуют своих жилищ от наводнений, а голландцы — от землетрясений… — Человек с бледным лицом замолчал, а коммерсант еще сильнее засопел.

— Вспомните трагическую судьбу «Титаника», — продолжал после паузы худощавый. — «Титаник» мало чем уступал «Левиафану». А «Пасифик»? А «Лузитания»? Да разве мало можно привести подобных примеров. На море ни за что нельзя поручиться.

— «Лузитания» была потоплена миной во время войны. «Титаник» погиб, наскочив на подводный айсберг, — возразил толстяк, заметно волнуясь. — На «Левиафане» есть специальный прибор, какой-то радиоинструмент, который сигнализирует о приближении подводной лодки. На случай пожара также установлена автоматическая сигнализация…

— А пароход все-таки застрахован, — не успокаивался худощавый. — Столкновение в тумане, да разве мало причин… И затем… Эти пальмы, бассейны, концертные залы — все это хорошо, а обеспечен ли корабль достаточным количеством шлюпок и спасательных поясов на случай аварии?

— Я… не знаю, — ответил толстяк.

— А я знаю, подсчитал.

— Ну и что?

— Две трети пассажиров останется без шлюпок, — спокойно ответил худощавый.

— Нет, у вас сегодня просто дурное настроение, дон Хургес, и вы хотите испортить его и мне! — воскликнул толстяк.

— Ничуть, — ответил дон Хургес и чуть заметно усмехнулся. — Я лишь трезво смотрю на вещи. Надо быть всегда готовым ко всему… Однако почему мои слова взволновали вас, мистер Вильямс? Вы так боитесь за свою драгоценную жизнь?

— Не только за жизнь, — загадочно ответил Вильямс, порывисто обмахивая лицо платком.

— Резонно. Бывают ценности, которые дороже собственной жизни, — так же загадочно промолвил Хургес.

Со средней палубы долетали веселые звуки джаза. Музыка немного отвлекла внимание толстяка от грустных раздумий. Вильямс даже начал притопывать в такт, но лицо его оставалось хмурым.

— Вы сказали, надо быть готовым ко всему, — снова обратился он к Хургесу. — Какую готовность имели вы в виду? Психологическую?

— Конечно, психологическую прежде всего, — ответил Хургес. — Тот, кто готов ко всему, наверняка не растеряется в первый миг, не поддастся панике, а это главное. Мы должны иметь готовый план спасения и самих себя и тех ценностей, которые мы везем.

— У вас есть такой план? — спросил Вильямс.

— Да, я обдумал его до мельчайших подробностей еще дома. Я, кажется, предусмотрел все: и пожар и аварию…

— Интересно было бы познакомиться с вашим планом, дон Хургес.

Хургес пожал плечами:

— Вряд ли он пригодится вам. Мой багаж невелик; вашего я не знаю. Каждый план должен быть индивидуальным.

— Мой багаж! — тяжело вздохнул Вильямс.

Джаз безумствовал. Молодые пары танцевали на середине палубы. Слышались смех, веселые восклицания. Избранники судьбы тешились опьяняющими звуками джаза, радостным днем, лазурью и чистым воздухом океана.

И вдруг короткий толчок. Упал один из танцующих молодых парней. Послышался смех.

— Землетрясение… Водотрясение…

— Господи, что такое? — скороговоркой вымолвил Вильямс. Он мгновенно побледнел. — Не вы ли накаркали? — Вильямс злобно взглянул на Хургеса, спокойно курившего сигару.

Пароход по-прежнему рассекал воды океана. Снова начались танцы, однако кое-кто отправился узнать, что случилось.

— «Внимание! Внимание! — неожиданно раздалось из громкоговорителей на палубах, этажах, в коридорах, каютах. — Случилась небольшая авария. Ни малейшей опасности для судна. Просим не волноваться. Вторая смена экипажа должна немедленно выйти на работу».

— Что случилось? — послышалось отовсюду.

Никто не мог ответить. Джаз гремел по-прежнему, но танцы расстроились.

Кресло Вильямса дернуло с такой силой, что он, боясь упасть, ухватился за кресло Хургеса. Многие пассажиры упали. Закричала перепуганная женщина. Ее истерический крик подхватили другие.

— «Аврал! — снова разнесся голос из репродуктора. — Авария, но ничего серьезного. Пассажирам рекомендуется сохранять полное спокойствие. Разойдитесь по каютам».

Вильямс почти выпрыгнул из кресла и, взволнованный, забегал перед Хургесом.

— Дело принимает серьезный оборот, черт побери! Как вы предполагаете, мы не утонем?

Хургес снова пожал плечами.

— «Левиафан» имеет перегородки, — ответил он. — Если он получил пробоину, то вода не пройдет дальше первой перегородки. К тому же мы на одной из «людных» морских дорог: Буэнос-Айрес — Лондон. «Левиафан» вызовет по радио помощь. И все же надо быть готовыми ко всему.

Пароход резко убавил ход. Корма заметно опустилась. На судне начиналась паника.

— Дон Хургес, мы тонем! Тонем! — почти кричал Вильямс. — Надо быть готовыми ко всему… Ваш план, дон Хургес?! Я не хочу умирать! И я… Мой багаж… моя жизнь… Эквадор. Двадцать два года лишений, труда… Бочонки… Шлюпки… Потонуть… и когда — не в бурю, при солнце… Штиль… Мираж… Страшный сон… Кошмар!

— Пассажирам предлагается надеть спасательные пояса, — прогремела команда.

— Боже мой! Боже мой, не оставь меня! — закричал Вильямс и, схватившись за голову, побежал.

Хургес не спеша двинулся к каюте, вынул из чемодана пластинку из темного металла с цепочкой и замком на ней, бутылку с герметической крышкой и пошел на нос корабля.

— Дон Хургес, вы здесь? Я ищу вас по всему пароходу, — окликнул его Вильямс. На нем уже был спасательный пояс. — А почему вы без пояса? Разве это не входит в ваш план?