Маска Для Весов (СИ) - "Джиллиан". Страница 59

- Тогда звони, пусть приезжает.

- Ой, реклама кончилась!

И мама убежала.

А я посмотрела на телефон Арсения. Не приди мама - взяла бы трубку?

И вдруг - нахлынуло!..

Лёшка, ты не прав. Твоя сестра не только иногда кажется дурой! Она и есть вечная, стопроцентная дура! Потому что сейчас она сидит, сжавшись в комочек, и со злостью, едва от злости и отчаяния не ревя, умоляет Арсения позвонить ей!

Я слетела с кресла, чуть только мне показалось, что окошечко экрана снова вспыхнуло. С протянутой рукой кинулась к швейной машине...

- Нет.

Искандера встала на пути. Призрак. Казалось бы, проскочи - и... Но... тяжело дыша, я стояла перед ней и только смотрела умоляюще.

- Но почему?!

- Не разговаривай с ним.

- Это моё дело - разговаривать или не разговаривать с ним!

- Если будешь говорить - испортишь всё!

Руки опустились сами.

- Что - всё?

Экран снова потускнел.

- Рано ещё, - уже мягко сказала Искандера - и исчезла.

Мобильник немедленно очутился в моих руках. Перезвонить? Снова села в кресло. Побаюкала телефон в руках. Там, на том конце связующей нити, которая медленно таяла в пространстве, - Арсений. Он тоже держит трубку мобильника и смотрит на неё... Или не на неё. Но трубку держит... Я прислонила трубку тыльной, прохладной стороной к горячей щеке. Как жаль, что всё так вышло. А могло ли быть по-другому? Почему я не сказала ему сразу, что я та самая танцовщица?! У нас была бы тайна - одна... против всех!

Нет... Он уже тогда думал обо мне, как о... Нашёл кого слушать...

Настенные часы деликатно постукивали над головой... Зачем он звонил... Лучше бы оборвать всё сразу. А... Сказал ли Володя ему про Лёшку? Может, он из-за этого звонил?.. Может, всё-таки перезвонить? Что имела в виду Искандера?

Приглушённо и мелодично запел мой собственный мобильник. Инна? Володя!

- Да, Володя, слушаю.

- Яна, Арсений не звонил? Мы до него дозвониться не можем. Такое впечатление, что он убрал старую "симку".

- Звонил - только... я не успела подойти, - запинаясь, наврала я.

- Хорошо хоть так... Яна, не возражаешь, если мы перезвоним тебе ещё раз? Во сколько ты ложишься спать, чтобы звонить не слишком поздно?

- До двенадцати можете звонить, - ответила я, прикинув, во сколько, примерно, вернётся Инна и кончится последняя любимая передача мамы.

"Мы перезвоним". Они сидят там всей компанией и беспокоятся о нём. А я, которая могла бы рассказать им все новости, прошляпила его звонок!

Хватит. Мы расстались, и его дальнейшая судьба меня не должна интересовать. Я бросила мобильник Арсения в кресло и принялась разбираться с принесёнными сумками.

Тёмно-красное платье я вытянула из пакета последним и с ним подошла к зеркальной дверце шкафа. Приложила к себе. Почему-то вспомнилась секретарша Арсения. Не нашего окружения. Хмыкнула невесело. Ну и ладно... Я теперь тоже...

Встретилась глазами с отражением. Сморщилась и заплакала. Вспомнилось тёплая ладонь Арсения на моей спине - судорожно завздрагивала от плача. Шаг назад, села на кровать и дала слезам волю... Ну почему - так?! Почему?! А воспоминания, как назло, нахлынули волной: как он вёл меня по площадке... Как обнимал... Как судорожно прижимал к себе - со злостью, но к себе! Как распластал на себе, в последний раз - перед тем, как высказать всё в лицо... Как не отпускал, словно боялся, что убегу сразу, но говорил и говорил... И его погрозовевшие тёмно-серые глаза. Казалось, они смотрят на меня отовсюду... Я выключила везде свет. И села на кровать, ближе к стене. Замерла...

Боль в виске, не утихавшая с недавних пор, снова напомнила о себе. Я почему-то представила, как Арсений сидит в машине и машинально баюкает в ладони мобильный, раздумывая, позвонить ли снова, нет ли...

Я не мазохистка. Не хочу страдать из-за нелепости. Из-за того что он так легко поверил. И всё-таки хочу остаться с ним.

Поэтому, отшмыгавшись, негромко в темноте сказала:

- Или ты хоть что-то объясняешь, или я звоню ему.

Будто сквозняком отвело-раздуло в темноте длинный прозрачный тюль.

- Объяснять нечего. Есть условие. Если ты его выполнишь - получишь то, что на самом деле хочешь.

- Ты считаешь... я неправильно определилась с тем, что хочу?

- Яна, - с наигранным терпением в голосе сказала Искандера, - поверь мне, что я лучше вижу ситуацию. Ты видишь лишь её часть, которая на поверхности. Я вижу основу. Поэтому доверься мне.

- И это объяснение?

- Ещё раз. Я никогда никому ничего не объясняю. Я только направляю и подсказываю. Дай устояться событиям. Завтра ты всё иначе будешь видеть.

- Думаешь, утро вечера мудреней? Думаешь, проснувшись, я пойму всё?

Призрачный тюль, обозначивший в темноте контуры Искандеры, шевельнулся и растаял. Из пустоты шелестом донеслось:

- В любом случае завтра решится всё.

... Если бы не Инна, я бы, наверное, устроила истерику. От напряжения голова болела так, что я уже подумывала, не выпить ли маминых успокаивающих таблеток, остававшихся не тронутыми после смерти папы.

Инна впорхнула в моё гудящее от напряжения пространство сияющей бабочкой - такой радостной, что я даже завидовать не могла. Только - против воли - улыбаться, глядя на неё. А она сбросила шубку на кровать, около меня, и тут же переложила её на кресло. Её не смущало, что в комнате темновато - лишь свет из окна, от дома напротив, от фонаря, от снова падающего снега: к вечеру заметелило немного.

- Яна! Яна! - засмеялась она, падая со мной рядом. - Я так счастлива! Господи, как хорош Глеб! Он обращается со мной, как с королевой! Нет, правда, он даже называет меня королевой! Своей королевой!

"Мой король назвал меня алкоголичкой и подстилкой!"

Инна мечтательно смотрела в потолок, явно представляя себе недавний вечер в ателье. Поэтому не видела, как раздулись ноздри моего носа, когда я напряглась, чтобы не зареветь в её присутствии.

Слава влюблённым, что они становятся эгоистами в своей любви! Инна начала рассказывать про вечер, и остановить её, а тем паче - расстроить её у меня не хватило решимости. Один раз она мимолётом спросила, как у меня прошёл вечер. Я с улыбкой ответила, что не так весело, как её, и просила продолжить рассказ. С подробностями, если можно. Инна вспоминала охотно. А под конец сказала:

- Да, чуть не забыла... Сегодня вечером Тарас с этой уехал к родственникам. Будет завтра вечером. Соседи доложили. Яна, я хотела тебя попросить. Хочу завтра с утра съездить в его квартиру (она даже не споткнулась на "в его квартиру") забрать свои вещи. Личные. Делить я ничего не собираюсь, так что... Могла бы и сама съездить, но мне страшно одной даже заходить туда. А Глебушку не хочу в это впутывать. Как? Поедешь со мной?

- Завтра во сколько? Мне ещё надо будет на кухне готовить к празднику.

- Ой, за это не беспокойся! Я поеду в ресторан вечером, а до этого вместе с тобой на кухне поработаем. Тётя Рая сказала - у вас мама будет? - И тут только до неё дошло, и она внимательно посмотрела на меня. - Так... Моя мама будет у вас, сказала тётя Рая, и вы будете встречать Новый год втроём. Почему втроём. А Арсений Юрьевич?

- Для Арсения Юрьевича я оказалась слишком никчемной. - Я села на кровати и выпрямилась. - В общем, он оказался... В общем, мы слишком разные... Не одного круга... Я... не хочу говорить об этом. Давай о квартире. Что именно ты хочешь взять?

Инна, всё ещё лёжа, замерла, а затем села, касаясь моего плеча. Потом обняла меня, и мы сидели так некоторое время, молча и неподвижно. Если в первые секунды я пыталась удержаться от нового плача, то под её тёплой рукой успокоилась, хоть и не сразу. А успокоившись, я спросила:

- Инна, ты мне денег не дашь в долг? Он мне аванс дал, а теперь - сама понимаешь... Хочу отдать.

- Думаешь, он на работе будет к тебе приставать? - не сразу поняла Инна. Дошло. - Прости, не подумала. Конечно, дам.