Все лики любви - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 21

– А мне видней! – хитро прищурившись, ответил охотник. – Ты его, Антошка, оставь на лето-то, пусть оботрется, себя покажет, а там я скажу, на что годен.

– Егор ты как, хотел бы остаться? – скорее для проформы спросил Дудин.

Какое остаться?! Эвенкийское поселение хрен знает где, посреди лесотундры, без электричества, оторванное от всякой цивилизации, половина населения пьет, половина браконьерством занимается. Где тут место москвичу?..

– Хочу! – с энтузиазмом, сверкая глазами, признался московский мальчик.

– Ты вообще реалии здешней жизни понимаешь? – поразился Дудин. – Здесь туалет на улице, с дыркой, а то и под ближайшими кустами, а чтобы умыться или воды попить, надо ее из колодца натаскать, ни телевизора, ни развлечений, и гнус, который тебя просто сожрет, а если что-то случится, то ни больницы, ни милиции.

– Да, нормально все, дядь Антон! – заверил Егорка.

– Ну, смотри, – с большим сомнением согласился Дудин и пообещал: – Если сам не смогу приезжать, буду с проверкой помощников засылать каждую неделю.

Егор остался.

Это потом, гораздо позже он узнал, что попал к самому известному на весь Север лесному охотнику, особо почитаемому у коренного населения, и удостоиться чести учиться у которого надо было еще заслужить и очень, ну очень постараться. Ему необычайно повезло.

Хотя что и для кого считать везением. Для Бармина встреча со Степаном Акимовичем оказалась знаковой и просто величайшей удачей. А то, что старый охотник решил присмотреться к пацану городскому, что-то там только ему одному известное разглядев в нем, это вообще чудо какое-то. А вот все, как один, друзья и знакомые Егора посчитали бы полным попадаловом и совершенно ненормальным издевательством то, что пришлось пройти ему за это лето.

А пришлось ему сломать в себе большинство имеющихся уже жизненных представлений, установок, концепций и выстраивать себя, как личность, как мужчину, заново. Например, учиться самому главному качеству охотника – терпению. Настоящему искусству терпения и абсолютного внутреннего спокойствия, что бы ни происходило вокруг.

Обычному человеку это невозможно представить, осмыслить – это равносильно взрыву психики. Современный человек ужасно суетлив и поспешен, он ничего не делает вдумчиво, с расстановкой и основательностью, это уже стало сутью, натурой нынешних людей. И невероятных, для других почти невозможных, усилий стоило Егору выкорчевать из себя суетность, перестроить мысли, но самое главное – движения, даже состав крови, и, как это ни удивительно, научиться управлять ее током, скоростью течения. Не удивляйтесь, но это так, и он это умеет. Сейчас он может сердце свое остановить и запустить заново. Не чудо – умение, терпение и долгие тренировки – школа!

Все лето Степан Акимыч гонял Егорку нещадно. Знаете, как эвенки учили мальчишек скорости реакции? Ставили у дерева и сначала кидали в них камушки, от которых надо было уклоняться. Потом стреляли из лука, и пацан должен был отбить стрелу, уменьшали расстояние и снова стреляли. Сначала мальчишка учился отбивать и уклоняться от стрел, а заканчивал тем, что ловил стрелу с самого минимального расстояния выстрела.

Но в то, первое, лето Егору казалось, что Степан его не обучает, а лишь присматривается да испытывает, достоин ли. Давал всякие задания, казавшиеся тогда, по незнанию, Егору совершенно бессмысленными и ненужными, но он стойко выполнял все, что от него требовалось, брал старый охотник с собой мальчишку в лес, что-то показывал, говорил странные вещи, которые Егор запоминал навсегда, хоть и удивлялся постоянно странностям старого эвенка.

Лишь на следующее лето Степан объявил Егору и Дудину, привезшему его, что берет мальчика в ученики. И началась новая жизнь Егора, разделенная на два мира – город и школу, и тайгу с тундрой и учебу у Степана. Два совершенно разных мира, две вселенные, две жизни.

Знаете, с чего началась его учеба? С умения правильно дышать, стрелять из лука, правильно целиться, руку ставить, мышцы по-иному выстраивать. Затем тренировка зрения, зоркости. Егор долго сидел на холме, успокаивая внутреннее течение жизни, выравнивая ритм своего тела с ритмом Земли, и смотрел в бесконечность, расслабляя глазные яблоки. И множество, множество таких наук, из глубины веков пришедших, возвращающих человека в первоначальное состояние, учащих жить с природой в гармонии и одним дыханием, слышать, чувствовать ее и заново становиться ее частью.

Никто ему стрелять из ружья сразу не дал, понятное дело. Эвенки, энцы и чукчи патроны берегут. Каждый на счету, и ради учебы или по глупости жечь не станут – бери ружье и учись, дыши правильно, пальчиком работай, целься, поводи, без выстрела – неделями. У таежников огромная ответственность за каждый выстрел, потому что нет патронов в избытке, все на счету, а зверя бить надо!

Вот и учился. В то второе лето отвел Степан Егора к шаману-кето. Долго шли тайгой, несколько дней в другое стойбище-поселок, а от него еще несколько часов к дому самого шамана. О чем-то охотник с шаманом неспешно на своем языке разговаривали, обсуждали, договорились, видимо, и шаман провел над Егором специальный ритуал, погрузив его в состояние легкого транса, после которого парень заснул, а проснувшись, услышал решение двух стариков:

– На следующий год тебя шаман возьмет обучать.

– Шаманить, что ли? – сильно удивился Егор.

– Нет. Этому только тех обучают, кому суждено и кого Дух выбрал, – объяснил шаман и вздохнул горестно: – Нет таких здесь. Обучать буду знаниям тайги, зверя, земли. Посмотрим, чему еще.

Егор был только рад, да есть нюансы. Ему семнадцать, и на следующее лето он заканчивает школу, и уже давно ответил себе на вопрос: «Что дальше?» Дальше он решил по стопам отца идти в Лесной институт в Москве поступать, да и отец все чаще в разговоре поминает, что нужен ему Егор, как помощник в деле. К тому же, если в институт не поступишь – милости просим в армию.

Но отказаться от учения у старого шамана Бармин не мог. Эта земля, эти простые, искренние люди, их уникальные знания, общение с Землей, с диким миром не просто покорили его, а становились частью его самого, звали к себе и уже навсегда.

Родные, конечно, расстроились, мама испереживалась ужасно – война в стране началась чеченская, а вдруг сын туда попадет! Да и как год пропустить, с его-то прекрасными оценками, зачем? Но отец выслушал доводы Егора и, поразмыслив, сына поддержал:

– Раз ты чувствуешь, что это для тебя настолько важно, делай, что решил, но помни, это первое твое мужское решение, и ответственность за все его последствия тебе придется принять в полной мере, сын. От армии тебя отмазывать не стану.

– А я и не попрошу, – уверил Егор и улыбнулся задорно: – Ничего, бать, я справлюсь.

Но скоро у него возникли большие сомнения по поводу такого опрометчивого заявления. Он остался у шамана со Степаном на год, и что только ему не пришлось постичь и пройти в тех испытаниях и учебе, которую ему устроили эти два старика! Частенько Егор думал, что просто сдохнет, или крыша съедет напрочь и он останется по тайге шастать с мифическим призраком Белого Геолога на пару.

К следующему лету он прошел первую инициацию – превращение из парня во взрослого мужчину. Это вообще отдельная тема! Настолько это испытание опасное, что бывали случаи, что и коренные эвенки с ума сходили и вообще умирали во время ритуала, а тут белый человек, городской, столичный.

Осенью Бармин благополучно отбыл в ряды Российской армии. В спецназе не служил, по рубежам кавказским не «путешествовал» и нехороших бандитских людей не валил, слава богу. Но и в войска попал не нежные – пограничные, где отцы-командиры его знания-умения влет оценили, и получил он нештатное звание первого следопыта, почет, уважуху и вполне сытую жизнь. Надо отметить, что и там время провел не без пользы, много чему научившись, особенно у одного четкого инструктора рукопашного и ножевого боя. Оказывается, того родной дед обучал, а дедушка тот не простой был, а ученик самого героя-партизана Медведева, знаменитого спецназовца-диверсанта, который основал и разработал первый курс ножевого боя для диверсионных групп. И поверьте, никакого красивого перекидывания ножичков из руки в руку, поигрывания лезвием-бабочкой перед противником и милых переговоров с обещанием «щас порежу!» там и близко нет – все это туфта и киношные штучки. Ножевой бой куда как страшнее в своей четкости и молниеносной смертельности. Надо, оценил ситуацию, решил – бей! И бей так, чтобы полностью вывести из строя.