Богиня света - Каст Филис Кристина. Страница 14

И он облегченно вздохнул, когда появился слуга с большой тряпкой и занялся уничтожением беспорядка. Аполлон видел, как девушка застенчиво улыбнулась. Казалось, ее щеки порозовели. А щеки у нее симпатичные, решил бог света. Высокие скулы, красиво очерченные. Аполлон почувствовал, что улыбается. А ее волосы! Аполлону не верилось, что женщина может обрезать волосы так коротко, но этой девушке короткая стрижка придавала странную привлекательность. У нее был слегка шальной вид, чудесно растрепанный, как будто девушка только что выскочила из постели возлюбленного.

Артемида проследила за восхищенным взглядом брата. Внимательные глаза богини оценили смертную женщину. Она еще не осознавала, что натворила. Она была миниатюрной, и одета на удивление хорошо, и вообще выглядела приятно, несмотря на возмутительно коротко подстриженные волосы. Возраст женщины Артемида определить не смогла. Все, что могла бы сказать богиня — смертная старше подростка и моложе матроны средних лет. Да, она выглядела привлекательно, но суть ее желания была в том, что у нее сейчас нет своего мужчины. Артемида почувствовала небольшое облегчение. По крайней мере, смертная не попросила ее начать войну или, еще хуже, учинить мир во всем мире. Богиня посмотрела на красавца брата, выражение лица которого откровенно говорило, что он сильно заинтересовался этой женщиной. Артемиде стало еще легче. Это не должно быть трудно…

— Пожалуй, я погорячилась. Этой смертной просто хочется, чтобы ее соблазнил какой-нибудь бог.

— Она не говорила, что хочет быть соблазненной. Она просила, чтобы в ее жизнь вернулась романтика, — поправил Аполлон.

Его губы изогнулись в легкой улыбке, а взгляд все так же был устремлен к смертной.

— Да, но в виде мужчины, подобного богу. А ты, мой дорогой брат, и есть настоящий бог. Так чего же ты ждешь?

Артемида покачала головой, глядя на Аполлона. Он что, внезапно отупел?

— Я сама — определенно не то, чего ей хочется. А ты — мой брат. Самый близкий мне бог на всем Олимпе. Поэтому только ты можешь помочь мне решить эту глупую проблему.

— Да, это верно. — Улыбка Аполлона стала шире.

— Разумеется, верно, — согласилась Артемида, заметив его самодовольную улыбку.

Не того ли он и желал? Разве совсем недавно он не ныл из-за Гадеса и его смертной возлюбленной? А теперь он и сам получил шанс испытать любовь современной смертной — такой, которая пока что ни в кого не влюблена. На мгновение Артемиде даже показалось, что все происшедшее куда больше, нежели простое совпадение. Она осторожно огляделась вокруг. Не Зевс ли затеял какую-то интригу? Нет, решила Артемида. Это ведь она сама задумала вытащить брата в королевство Лас-Вегас, чтобы немного развлечь. И похоже, идея оказалась неплоха. Старомодное совращение смертной должно сотворить чудо и прогнать унылое настроение Аполлона. Довольная собой, Артемида положила руку на плечо брата.

— Иди к ней. Очаруй ее. Поведи ее в постель. Выполни все ее эротические фантазии. Только поспеши. Будет, пожалуй, лучше, если Зевс ничего об этом не узнает. А с Бахусом мы с тобой управимся сами.

И тут же она быстро добавила:

— Тебе, пожалуй, не стоит открываться перед ней. Не нужно, чтобы смертная женщина начала всем рассказывать, как умудрилась добиться от богини исполнения желаний и чарами затащила в постель самого золотого Аполлона.

Аполлон нахмурился.

— Разумеется, я ничего ей не скажу.

— Отлично, — кивнула Артемида, потирая руки, как будто она только что успешно завершила какую-то работу.

— А ты где будешь?

— Ну уж точно не рядом с тобой! — Артемида усмехнулась и слегка подтолкнула брата. — Я намерена выпить хорошего мартини, а потом вернусь на Олимп. Встретимся там завтра утром, когда результат будет налицо и заклинание утратит силу. Ты расскажешь мне обо всем подробно, а потом мы решим, что делать с Бахусом.

Она снова легонько подтолкнула брата и следила за ним, пока он шел к смертной, невольно связавшей богиню обещанием. И провела рукой по волосам, как всегда безупречно уложенным. Аполлон к утру должен стать таким, как всегда.

— …если хочешь даровать исполнение желания, пошли мне для разнообразия мужчину, действительно похожего на бога.

Как только Памела произнесла эти слова, по ее коже пробежали мурашки, как от легкого электрического разряда, и крохотные волоски на предплечьях встали дыбом. Bay! Памела виновато улыбнулась официанту, быстро наводившему порядок на ее столике. Она могла выпить довольно много, не пьянея, но сегодня голова определенно кружилась слишком сильно. Хорошо, что ей не придется садиться за руль.

— Я принесу вам другой бокал, мэм, — сказал официант.

Потом он посмотрел на салфетку, обернутую вокруг ее пальца.

— И может быть, пластырь?

— Спасибо, это было бы просто здорово, — ответила Памела, не обращая внимания на запылавшие щеки.

Официант уже уходил, когда Памела подумала, что надо бы, пожалуй, сказать ему, что она просто заткнет бутылку пробкой и заберет остаток вина в номер. Было бы вполне разумно поступить именно так. Но она не ощущала себя готовой к разумному поведению. Вообще-то, если не считать легкого смущения и опьянения, она чувствовала себя полной энергии. Должно быть, ей придало сил то, что она вслух призналась в своем затаенном желании. Ладно, возможно, вино сыграло тут свою роль, но Памеле нравилось думать, что во всем этом кроется нечто большее. Она наконец призналась в том, что грызло ее многие месяцы, а может, и годы, — что Дуэйн как будто выжег на ней невидимое клеймо, превратив в Недостойный Романтики Объект. Но теперь, когда она высказала вслух свои страхи, все казалось не таким ужасным. Это было немножко похоже на то, как если бы она среди ночи отправилась в туалет, боясь увидеть там привидение, — такая прогулка пугает, но, когда дверь уже открыта, страх проходит и возвращаться назад не боязно. Так что ей сейчас нужно всего лишь начать путь обратно. Как сказала бы Вернель, она должна из всего этого выбраться. Стать доступной для мужчин. Перестать думать о них только как о деловых знакомых. А она наверняка не добьется этого, заткнув бутылку пробкой и спрятавшись в своем номере в гостинице.

— Надеюсь, вам не очень больно.

Памела оторвала взгляд от своего пальца… подняла голову… и увидела глаза настолько синие, что они казались ненастоящими. И насколько же он высок, этот парень? Ее брат ростом шесть футов два дюйма, но этот мужчина выше его на пару дюймов. Потом взгляд Памелы охватил все лицо подошедшего человека — и мысли о синих глазах и брате вылетели из головы. До чего же он великолепен! Черты лица незнакомца были четкими, подбородок — скульптурным, сильным. А волосы, густые и вьющиеся, отсвечивали золотом летнего неба.

Проще говоря, он выглядел безупречно. Он как будто сошел с рекламной страницы журнала — и это была не та реклама, в которой женщины выглядят как мужчины, а мужчины — как юные мальчики. Нет, этот человек обладал мужской красотой старого Голливуда, как Кэри Грант или Кларк Гейбл. Только он был светловолос и… мысли Памелы разлетелись вдребезги, когда она осознала, что еще видит, и с ужасом услышала, как с ее губ сорвался короткий смешок. Да, мужчина был светловолос, и огромен, и… и он был одет в некое подобие костюма древних гладиаторов, который выставлял напоказ почти все его изумительное тело! Памела почувствовала, как к щекам снова приливает краска, на этот раз от потрясения и смущения.

— Что? — пискнула она, глупо уставившись на незнакомца и совершенно забыв, о чем он спросил.

— Ваш палец, — он показал на салфетку. — Я видел, как вы порезались. Я сказал, что надеюсь — вам не очень больно.

От его улыбки все внутри у Памелы чрезвычайно глупо затрепетало. Ямочки! У парня были ямочки на щеках, и от этого его мужественная красота неожиданно приобрела милый мальчишеский оттенок. Похожий на мальчишку, прекрасный и очень, очень высокий… просто убийственное сочетание.

— Ох… э-э… да.