Богиня света - Каст Филис Кристина. Страница 63

Губы Аполлона тронула чуть заметная улыбка.

— Гадес не хотел любить никого, ни смертных, ни бессмертных. Он отгородился от любви, изгнав из своей жизни даже ее возможность. Он вместо того выбрал долг… ну, ты бы сказала — работу.

— Похоже, у нас с ним много общего, — негромко произнесла Памела.

— Да, только у него было больше времени, чем у тебя, чтобы сделать свой выбор. Но ты бы знала, чего стоила ему жизнь без любви, Памела! Он превратился в некую тень бога, он вел пустое, лишенное чувств существование.

— Зато ему ничто не грозило, — прошептала Памела. — Ему не было больно.

— Ты права. Ему не было больно. Он вообще ничего не чувствовал. Я сказал, что мы с ним стали друзьями благодаря его жене. Это потому, что любовь к Лине пробудила что-то в его душе. Из унылой скучной тени он превратился в полного жизни бога. И их любовь изменила и меня тоже. Я наблюдал, как она рождалась, и начал осознавать, что именно я искал целую вечность.

Аполлон сделал паузу и взял Памелу за руку.

— Гадес и Лина — единое целое, и, найдя ее, он нашел свое место в мире. Забавно, но именно владыка умерших показал мне, как хотел бы жить я сам. — Аполлон поднес руку Памелы к губам. — И в твоих глазах я увидел то же самое стремление найти себя, какое наполняло мою душу до того, как ты вошла в мою жизнь. Наши души отражают друг друга, Памела, потому что мы — единое целое. И что бы ни случалось в нашей жизни прежде, это подготовило нас к встрече. Я больше не тот бессердечный бог, который не интересуется ничем, кроме удовольствий. А ты уже не та наивная юная девушка, которая любила скорее собственные фантазии, нежели какого-то мужчину.

— Если бы только я могла принять все это… — пробормотала Памела.

— Не «это», Памела. Меня. Ты должна лишь принять меня.

Она посмотрела в его голубые глаза и глубоко, спокойно вздохнула.

— Тебя я уже приняла. Я просто не знаю, что делать дальше.

И она улыбнулась Аполлону — той самой открытой, искренней улыбкой, которую он так любил. Аполлон вспыхнул от счастья. Она действительно его половинка! Смертная или бессмертная, для него она всегда останется единственной подругой, его любовью, его единственной богиней света. Сияние ее улыбки было мощнее всего, что могла сотворить его бессмертная сила. Аполлон обхватил ладонями ее лицо.

— Для начала просто поцелуй меня.

Он наклонился и коснулся губами ее губ.

— Потом мы съедим всю эту вкуснейшую еду, которую упаковал для нас Джеймс.

Он поцеловал ее, на этот раз чуть прихватив губами ее нижнюю губу.

— А потом, думаю, я буду любить тебя вон в том озере, что под нами.

На этот раз его поцелуй был достаточно долгим, чтобы заставить Памелу тихонько вздохнуть и склониться к нему.

— И сегодня, когда вернемся на ранчо, мы проведем ночь в объятиях друг друга.

Он снова коснулся ее губ, думая о том, что на вкус Памела похожа на сладкое вино, вот только пьянит куда сильнее.

— А завтра…

— Тсс! — перебила его Памела, прижимаясь к нему.

Она и думать не могла о той вечности, что должна была пройти до начала ночи. Она могла думать только о нем.

— Тебе не кажется, что мы могли бы пропустить обеденную часть и сразу перейти к следующему пункту — любви в воде?

Аполлон радостно расхохотался и встал, подхватив Памелу на руки. Прежде чем поставить ее на землю, бог света пылко расцеловал ее. Потом, отвесив ей изысканный поклон, он сказал с ослепительной улыбкой:

— Если ты настаиваешь…

Памела взяла его руку и поднесла к губам, прежде чем потащить его к тропе, что вела вниз, к озеру.

— Погоди-ка, — остановилась она, пройдя всего несколько шагов. — Я хочу взять корзину. Я что-то предчувствую, что скоро у нас появится огролинский аппетит. Да и в любом случае…

Она через плечо усмехнулась Аполлону, быстро поднявшись вверх по тропе и наклоняясь к корзине, стоявшей там, где оставил ее Аполлон.

— Мы не должны относиться к трудам Джеймса… Она умолкла, услышав странное потрескивание, и окаменела, не в силах пошевелиться. У нее промелькнула мысль, что этот звук похож на шипение мяса, жарящегося на гриле, а не на детскую погремушку… Она как будто понеслась куда-то, пытаясь справиться с головокружением, а взгляд скользнул вдоль тропы — и нашел гремучую змею, свернувшуюся рядом с корзиной для пикника в нескольких дюймах от ее протянутой руки.

Глава двадцать восьмая

Еще до того, как увидел змею, Аполлон понял, что случилось нечто ужасное. Памела застыла на месте, не закончив фразу, и сквозь наступившую тишину до Аполлона донеслось предостерегающее шипение гадюки. Бог действовал не раздумывая. Он ринулся вперед, вытянув руку и сосредоточив всю свою бессмертную силу на том, чтобы уничтожить гада, грозившего его возлюбленной.

Но ничего не произошло. Аполлон выругался, проклиная собственное бессилие. Нет! Он не был бессилен, просто теперь он был обычным мужчиной. И как мужчина, он должен был защитить Памелу. Со всей возможной скоростью он подбежал к ней. Змея казалась сплошным сгустком ярости. Ее треугольная голова приподнялась, узкие глаза смотрели на руку Памелы, находившуюся так близко, на расстоянии броска…

— Когда я шагну вперед, ты должна отпрыгнуть в сторону, — произнес Аполлон тихим ровным голосом.

Шипение змеи стало громче, и Памела открыла рот, чтобы возразить… предостеречь его… закричать… еще зачем-то… но было уже слишком поздно, Аполлон двинулся с места. Он оттолкнул ее и рванулся навстречу змее. Памела закричала, видя, как голова змеи ударилась о руку Аполлона. И тут же бог света, прорычав древнее проклятие, схватил толстое тело змеи другой рукой. И прежде чем змея успела изогнуться и снова напасть на него, Аполлон стремительно размахнулся и ударил злобную тварь головой о камень. Во все стороны брызнула кровь, но богу света этого было мало. Он снова и снова колотил змею о камень, а потом наконец швырнул ее безжизненное тело с обрыва в озеро.

Задыхаясь, он обернулся, чтобы посмотреть на Памелу. Она, съежившись, сидела на корточках недалеко от него, и ее глаза были огромными от ужаса.

— Она тебя укусила?

— Нет. — Памела судорожно качнула головой.

Аполлона охватило облегчение — но уже в следующую секунду его тело пронзило болью, и он упал на колени. Его рука! Он даже не почувствовал укуса гремучей змеи… его ослепляли ярость и желание защитить Памелу. Он посмотрел на горящую ладонь. Боль неслась в его тело от двух маленьких красных ранок рядом с запястьем, ниже большого пальца.

— Дай посмотреть…

Памела стояла на коленях рядом с ним, нашаривая рукой корзину. Ее лицо было белым, а руки дрожали, но голос звучал твердо. Аполлон показал ей руку, и Памела судорожно вздохнула.

— Боже мой! Я знала, что она тебя укусила… — Она всмотрелась в лицо Аполлона, прижимая к груди его ладонь и одновременно подтягивая поближе корзину. — Как ты себя чувствуешь?

— Весь горю, коротко ответил он, удивляясь, что еще может дышать.

Он попытался рассмеяться, но вместо смеха у него вырвался стон.

— Такое чувство, будто руку сунули в огонь.

— Все будет в порядке. Все будет хорошо. Так, сядь и прислонись спиной к камню.

Она поддерживала его за плечи, пока они не коснулись гладкого камня, и Аполлон почти упал назад; Памела твердила себе, что должна оставаться спокойной, что паниковать нельзя…

— Сиди прямо.

Она положила пострадавшую руку Аполлона ему на бедро, ладонью вверх, отчаянно пытаясь вспомнить все, что знала об укусах ядовитых змей. Вернель ведь заставила ее прочитать какую-то статью совсем недавно, статью о правилах безопасности во время пеших прогулок… Думай, думай, приказала себе она.

— Держи руку ниже уровня сердца, — сказала она Аполлону, и тот с трудом кивнул.

Памела повернулась к корзине.

— Где же этот долбаный сотовый… — цедила она сквозь зубы, с трудом удерживаясь от бессмысленного потока слов. — А!

Она быстро набрала нужный номер — «звездочка — шестьдесят два».