Мир После (ЛП) - И Сьюзен. Страница 2

Один мужчина подходит, чтобы коснуться моей руки. Возможно, он хочет убедиться, теплая ли я, как живое существо, или холодная, как труп. Лицо моей сестры мгновенно меняется от отстраненного безразличия сломанной куклы до яростного оскала рычащего животного, поскольку она набрасывается на человека. Ее острые, как бритва, зубы лишь подчеркивают исходящую от нее угрозу. Когда мужчина отходит, она вновь возвращается на свое место с безразличным лицом и словно превращается в куклу из ночных кошмаров.

Мужчина оглядывается назад и переводит взгляд туда-обратно между нами с сестрой в поисках разгадок вопросов, на которые я не могу ответить. Все люди на автостоянке видели эту сцену, и в их взглядах также можно прочитать вопросы и страх.

Добро пожаловать в цирк шапито.

Глава 2

Пейдж и я привыкли к тому, что на нас все смотрят. Я просто игнорировала взгляды, а Пейдж улыбалась зевакам из своей инвалидной коляски. Очарованию Пейдж было трудно сопротивляться.

Так было раньше.

Наша мама вновь начала говорить на непонятных языках. На сей раз, она смотрит прямо на меня во время пения и создается ощущение, что она молится обо мне. Гортанные звуки, льющиеся из ее горла, заглушают приглушенный шум толпы. Мама может даже в дымном дневном свете выглядеть жутко.

— Ладно, давайте на выход, — произносит Оби сильным голосом.

Он примерно шесть футов ростом, с широкими плечами и мускулистым телом, но именно приказной тон и уверенность в себе отмечают его как лидера Сопротивления. Все смотрят и слушают, когда он ходит между грузовиками и внедорожниками, выглядя при этом, как самый настоящий командир в зоне военных действий.

— Очистить грузовики и главное здание. Держитесь подальше от открытого неба как можно дольше.

Приказ меняет настроение, и люди начинают прыгать из грузовиков. Люди в нашем грузовике пихают и толкают друг друга, спеша оказаться подальше от нас.

— Водители, — приказывает Оби. — Когда грузовики будут пусты, разместите ваши транспортные средства в пределах досягаемости. Скройте их посреди неработающего транспорта или там, где их будет сложно увидеть сверху.

Он идет через реку беженцев и солдат, раздавая приказы и направляя людей, которые иначе бы потерялись.

— Я не хочу, чтобы были видны признаки того, что это место обитаемо. Ничего не убираем и ничего не выбрасываем в пределах мили. — Оби делает паузу, когда видит, что Тра и Тру стоят рядом и смотрят на нас.

— Господа, — говорит Оби. Тра и Тру словно выходят из транса и смотрят на него. — Пожалуйста, покажите новобранцам куда идти и что делать.

— Хорошо, — сказал Тру, отсалютовав Оби с мальчишеской улыбкой.

— Новички! — требовательно произнес Тра. — Все, кто не знает что делать, следуйте за нами.

— Подходите, ребята, — сказал Тру.

Полагаю, что это относится к нам. Я неуклюже встаю и на автомате подхожу к Пейдж, но останавливаюсь прежде, чем коснусь ее. Похоже, какая-то часть меня считает, что она — опасное животное.

— Идем, Пейдж.

Я не уверена, что сделаю в том случае, если она не сдвинется с места. Но она встает и следует за мной. Я не знаю, привыкну ли когда-нибудь к тому, что она теперь может ходить на собственных ногах.

Мама тоже следует за нами, хотя не прекращает свое пение. Напротив, она поет более пылко и громко.

Все мы шагаем в поток новичков, идущих за близнецами.

Тра притормаживает, обращаясь к нам.

— Мы возвращаемся в среднюю школу, где наши инстинкты работают лучше всего.

— Если ты хочешь изрисовать стены граффити или избить своего старого учителя математики, — говорит Тру, — то лучшей сделай это там, где даже птицы не смогут тебя увидеть.

Мы идем к главному зданию. С улицы школа выглядит обманчиво маленькой. Тем не менее, позади главного здания есть целый комплекс современных построек, связанных между собой крытыми проходами.

— Если кто-то из вас ранен, то пройдите в этот замечательный класс. — Тру открыл ближайшую дверь и заглянул в нее. Это был кабинет с висящим на стенде скелетом в натуральную величину. — Кости составят вам компанию, пока вы будете ждать врача.

— И если кто-то из вас является врачом, — сказал Тра. — То ваши пациенты ждут вас.

— Это и есть все мы? — спрашиваю я. — Единственные оставшиеся в живых?

Тру посмотрел на Тра.

— Девочкам-зомби можно разговаривать?

— Если они симпатичные и готовы устроить бои в грязи с другой девочкой-зомби.

— Чууувак. Так держать.

— Это отвратительно, — я косо смотрю на них, но тайно рада, что они не волнуются о моем возвращении из мертвых.

— Не настолько, ведь ты еще не разлагаешься, Пенрин. Просто ты только что вернулась из мертвых.

— Только пусть будет с разорванной одеждой и прочей фигней.

— И с желанием съесть соскиииии.

— Он имеет в виду мозги.

— Это именно то, что я имел в виду.

— Вы не могли бы ответить на вопрос? — Спрашивает парень в потрескавшихся очках. Судя по всему, он не в шутливом настроении.

— Конечно, — ответил Тру на полном серьезе. — Это наше место рандеву. Остальные присоединятся к нам здесь.

Мы идем в слабом солнечном свете, и парень в очках плетется позади группы.

Тра наклоняется к Тру и шепчет ему довольно громко, чтобы я услышала:

— Сколько ты поставишь на то, что этот парень первым сделает ставку на бой девочки-зомби?

Они обмениваются усмешками и многозначительно шевелят бровями.

Октябрьский ветер просачивается сквозь мою блузку, и я не могу не посмотреть на пасмурное небо, выискивая там конкретного ангела с крыльями летучей мыши и грубоватым чувством юмора. Я с силой пинаю разросшуюся траву и заставляю себя отвести взгляд.

Окно класса завешано плакатами и объявлениями о требованиях к поступающим в колледжи страны.

Другое окно открывает вид на полки со студенческими работами. Фигурки из глины, древесины и папье-маше всех цветов и стилей занимают каждый сантиметр свободного пространства на полках. Некоторые из них настолько хороши, что навевают грусть из-за осознания того, что эти дети еще долгое время не смогут заниматься искусством.

По мере продвижения через школу близнецы делают все возможное, чтобы оставаться с моей семьей. Я отступаю немного назад, думая, что будет неплохо видеть Пейдж перед собой, где я могу присматривать за ней. Ее движения скованы, словно она еще не привыкла к своим ногам. А я не привыкла видеть ее в таком состоянии, и мой взгляд то и дело останавливается на сырых стежках, покрывающих ее тело. Они делают ее похожей на куклу вуду.

— Так это твоя сестра? — Спрашивает Тру тихим голосом.

— Да.

— Та, ради кого ты рисковала своей жизнью?

— Да.

Близнецы вежливо кивают, но делают это словно на автомате. Обычно так выглядят люди, когда не хотят сказать что-то оскорбительное.

— Ваша семья лучше? — спрашиваю я.

Тру и Тра оценивающе смотрят друг на друга.

— Нет, — говорит Тру.

— Не совсем, — одновременно отвечает Тра.

Класс истории — наш новый дом. На стенах полно дат и плакатов по истории человечества. Месопотамия, великая пирамида в Гизе, Османская империя, династия Мин.

И Черная Смерть.

Мой учитель истории говорил, что Черная Смерть уничтожила от тридцати до шестидесяти процентов населения Европы. Он попросил нас представить, каково это — шестьдесят процентов твоего мира мертво. Я не могла тогда этого представить. Это было настолько нереально.

Являя собой странный контраст, все эти древние исторические плакаты затмевает картина с астронавтом на луне с голубой Землей позади. Каждый раз, когда я вижу наш бело-голубой шар в космосе, я думаю, что это, должно быть, самая прекрасная вещь во вселенной.

Но и она тоже выглядит нереальной.

Снаружи все больше грузовиков грохочет на стоянке. Я подхожу к окну, а мама начинает толкать столы и стулья в одну сторону. Я выглядываю и вижу одного из близнецов, ведущего в школу ошеломленных новичков, словно Гамельнский Крысолов [2].