Они не поверили (Дикий пляж) - Варго Александр. Страница 55

Я испытующе посмотрел на Гуфи, он сгорбился, низко опустив голову.

— Мне снова снилась моя мать. Опять снилась… Будто она выбралась из своей могилы. Раскопала землю и вылезла наружу, вся почерневшая и в дырках. А теперь она прячется днем в грязных трущобах и подвалах, а ночами ковыляет, пытаясь добраться до меня — полуразложившаяся, в лохмотьях… — Пьяные слезы скатывались по лицу Игоря.

— Может, хватит?! — не выдержал я, но Игорь продолжал, словно не слыша меня:

— И я понял, что моя мать и есть та самая тварь из болота, которая теперь никуда не торопится. Она знает, что бежать нам некуда, мы в западне. Все, птичка в клетке! — Гуфи издал нервный смешок. — Мы разбудили дремлющую тварь. Я не виню тебя, Стропов, хотя было бы полным безумием верить легенде, рассказанной Климом. Ни ты, ни Оля не виноваты. Как это называется? Есть такое выражение… Во, толчок судьбы. Только ни фига это не толчок. Это зло, Стропов, зло в чистом виде, — Гуфи устало прикрыл глаза. — Надо было внимательно слушать старую цыганку… — Он уже шептал: — И какого черта я согласился ехать сюда. — Гуфи завалился назад, задев ногой один из «шампуров».

Я растолкал его.

— Все, пора баиньки, — сказал я, помогая ему подняться на ноги. — Иди, покемарь немного. — Я поглядел на часы. — Через пару часов я тебя разбужу.

— Дима?

— Ну?

— А ты что-нибудь видел? В лесу?

Я замялся. В памяти вновь мелькнуло видение — невыносимый смрад гниющей плоти, испытываемый мной при этом густой липкий страх, сжимающий костлявыми пальцами все внутренности. Но Игорю я, по понятной причине, ничего говорить не стал. Я довел его до палатки и стал потихоньку проталкивать внутрь.

— Иди поспи, потом поговорим.

— А, вот и не знаешь. — Гуфи засыпал у меня прямо на руках. — А я знаю. Это моя мамаша пришла за вами. Вот так. А когда она придет… — Однако он не успел мне сообщить о планах своей покойной мамаши, поскольку через секунду уже громко храпел.

Вернувшись к костру, я завернул мясо в полиэтиленовый пакет и накрыл его курткой, а сверху привалил рюкзаком. Только сейчас я вспомнил, что мы забыли на прежней стоянке вещи Ирины. Я стал лихорадочно припоминать, что ценного было у нее в рюкзаке, но, кроме посуды с котелком, ничего вспомнить не мог. Кажется…

Чьи-то прохладные руки мягко легли на мои обожженные солнцем плечи. Я дернулся так, словно меня ошпарили кипятком, и кинулся к ружью. В прозрачном воздухе поплыл тонкий аромат духов. Ольга!

Скудного освещения от пышущих жаром углей было достаточно, чтобы увидеть на ее лице улыбку.

— Испугался, Стропов? На болоте ты меня не очень-то боялся, — она кокетливо поправила прическу.

— Ты… ты, — задыхаясь, я встал, колени мои предательски дрожали. — Я ведь мог убить тебя! Что…

— Тогда сделай это нежно, — Ольга шагнула через костер, и тут я увидел, что она совершенно обнажена. — Иногда я начинаю подумывать, как было бы здорово у тебя отсосать, — небрежно обронила она.

У меня полезли глаза на лоб, челюсть отвисла. Я не верил своим ушам. Я отчаянно пытался сохранить подобающее выражение лица мужчины, достойно принимающего известие о том, что стеснительная девушка хочет у него отсосать, но вряд ли у меня что-то из этого получилось. Ольга остановилась, чуть не наступая мне на ботинок своей маленькой босой ногой.

— Но большую часть времени я склонна считать тебя задницей, — добавила она.

Я лихорадочно рылся в памяти, стараясь отыскать подобающую исповедь, но под гипнотизирующим взглядом девушки умные мысли никак не хотели лезть в голову. Привет, я Дмитрий Стропов, и я задница. Приятно познакомиться, благодарю за внимание.

— Э-э… Тебе не холодно? — глупо спросил я.

— С тобой нет, дурачок. — Ольга подошла вплотную, запах духов стал почти осязаемым, словно она принимала душ из духов. При лунном свете я разглядел, что ее лицо размалевано, губы жирно обведены помадой, в ресницах застряли комочки туши, толстый слой пудры делал ее похожей на гейшу, волосы невообразимой копной торчали в разные стороны. Все шлюхи планеты зарыдали бы от зависти, увидев мою девушку.

— Ты что, тащила с собой косметику? — Я попытался выглядеть грозным, но вид Ольги настолько обескуражил меня, что я не знал, как себя вести. Она обняла меня, прижимаясь всем телом.

— Это же все для тебя, — шепотом сказала она. — Только для тебя… Тебе разве не нравится?

Она сладостно улыбнулась, призывно облизав язычком накрашенный рот. При лунном свете он напоминал застарелую рану, которая открылась при неосторожном движении.

«Ты любишь? Любишь?»

Я вздрогнул, вспомнив ночной кошмар, когда нечто поросшее мхом и ухмыляющееся вылезло из болота и волочилось за мной.

— Возьми меня. Трахни меня здесь, Стропов, — жарко прошептала девушка, обдавая меня изумительным ароматом духов. — Трахни. Чтобы мне было больно.

«Почему раньше она не пользовалась этими духами?» — вдруг пришло мне в голову, пока Ольга размазывала по моим щекам помаду.

Внезапно я почувствовал сильное возбуждение. Дыхание стало прерывистым, внизу живота разлилось тепло. Я попытался обнять ее, но она тем же мягким кошачьим движением отстранила мои руки и достала нож. После этого она прижалась ко мне, ее маленькие крепкие груди уперлись в меня, соски сладко терлись, напоминая двух шаловливых зверьков.

— Зачем… он… тебе?.. — Приятная истома застилала мне глаза.

Ольга вложила нож мне в руку и поднесла ее к промежности. Не сводя с меня смеющихся глаз, она принялась яростно тереть рукояткой у себя между ног. При этом с ее лица не сходила широкая улыбка.

«Может, разденешься наконец, Стропов? Или так и будешь стоять как истукан, пока я окончательно не замерзну здесь? Давай, покажи, что твоя штука намного крепче и сильнее, чем какой-то паршивый ножик», — смеясь, говорили ее лукавые глаза.

— Сейчас, я… я расстелю куртку… — засуетился я, но Ольга крепко сжала меня руками. — Никаких курток. Я хочу прямо здесь и на земле… а еще лучше на щебне.

(Я знаю, о чем ты думал там, в болоте…)

Я вошел в нее, как входят в давно забытый сон. Сознание померкло, время остановилось.

Дрожащими руками я нащупал зажигалку. Подсветка на часах сломалась, и пришлось светить зажигалкой. 2:49. Пора будить Гуфи. Кряхтя, я стал подниматься. Все тело ломило, спину нестерпимо жгло.

Я взглянул на лежащее передо мной тело. Сколько прошло времени с тех пор? Пять минут, час? Все прошло как в тумане, ощущалась только пустота.

Но почему она не встает?

(Ты же убил ее.)

— Ольга?

Тело зашевелилось. Я поднес горящую зажигалку, и на меня уставились распахнутые глаза насмерть перепуганной девушки. Помада и тушь смешались с пудрой, образовав на ее лице жидкую кашеобразную массу.

— Все в порядке?

Она кивнула и прикрыла грудь руками.

— Иди, одевайся, я сейчас приду.

Ольга все так же молча поднялась и пошла в палатку.

Костер давно потух, и лишь слабый дымок курился из некоторых крупных углей. Я быстро оделся и пошел будить Гуфи.

Игорь зевнул и подбросил в костер несколько толстых веток. Изо рта вырывались облачка пара — температура опустилась еще ниже, и ему пришлось укутаться в одеяло.

Дима бесцеремонно растолкал его около трех часов утра, наказав в пять разбудить Виталия.

«Максимум в семь часов нам нужно быть готовыми продолжать путь», — сказал он, укладываясь спать. Перед этим он дал Игорю нож, пояснив, что это так, на всякий случай. Правда, Гуфи не хотел думать о том, что этот «случай», возможно, произойдет именно во время его дежурства. Игорь вообще не понимал, зачем нужны эти глупые дежурства. Если им суждено всем умереть, то их ничто не спасет.

Игорь нисколько не обижался на Стропова, когда тот устроил ему выволочку за сон на посту. Несмотря на все его закидоны, Дима был свой в доску, Гуфи это понял с самого начала. Однако внутри его яростно клокотала ненависть к Виту, хотя он считал его чуть ли не лучшим другом. Ублюдок чертов! Возомнил себя пупом земли, а сам ничего не стоит. Даже Дэн (пусть земля ему будет пухом!) не доставал его так.