Принцессы Огненного мира - Алексеева Яна. Страница 19

А главная беда этих мин в том, что они блокировали и естественные способности к регенерации, а потому срочно нужны были целители. Лучшие целители. Те, что не полагаются на силу магии больше, чем на мастерство собственных рук. Но телепорты сейчас не сработают, и переносить пострадавших нельзя, да и некогда. Хорошо, что действие мины было ослаблено временем. Хорошо, что подобные этой мины встречались очень редко, но все же надеюсь, что изобретателя боги лишат права на перерождение.

Лавируя между уцелевшими, я безошибочно выбрала того, у кого самые тяжелые ранения. Того, чья жизнь висела на тончайшем волоске. Впрочем, большинство из них балансирует на узкой грани между жизнью и смертью. Самым краем сознания отметила знакомое присутствие. Жив…

Время! Глухая ненависть всколыхнулась последний раз и угасла, уступая место расчетливому спокойствию. Я знаю, что делать. Опустившись на колени и не обращая внимания на нелепые попытки отогнать меня с помощью не совсем понятных ругательств, цедимых сквозь стиснутые зубы, я перехватила замершие в неопределенности руки, безуспешно пытающиеся помочь. Тремя движениями мне удалось остановить кровь, хлещущую из рваной раны на боку, и отправить впавшего в шоковое состояние раненого в забытье. Придержала чужие руки, одну из них положила поверх своей и велела безапелляционно:

– Держи крепче!

И поспешила к следующему раненому, в угаре проснувшегося призвания не замечая протестов собственного тела, пачкая в крови роскошные юбки, едва не теряя сознание от беснующихся в воздухе эмоций. Неожиданно ощутила в пальцах холод изогнутой стальной иглы. И принялась быстро стягивать края раны, торопливо сметывая их прямо так… на живом, чувствующем теле. Выправляла и складывала раздробленные кости, отмечая краем сознания, что помощь все-таки явилась.

Из-за ворота платья вывалился мой кулон. Мой талисман. Кленовый лист на шелковом шнурке мерно покачивался, мешая работе. Оставляя кровавые следы на коже, убрала его назад и, подняв голову, наткнулась на пристальный взгляд помощника. Растерянно улыбнулась, смутилась и, залившись болезненным румянцем, вернулась к работе.

Я и не заметила, кто ассистирует мне. Как странно. И хорошо, что нет времени на разговоры, выяснение намерений и истинных мыслей. Потому что впервые со дня приезда я не увидела в его лице спокойной благожелательности. Жадное любопытство, напряженное внимание, раздражение, даже злость. Почему?

Время слилось в единый густой поток, нельзя было отвлечься и взглянуть, не появилось ли в его глазах прежнее равнодушие. Но все когда-нибудь кончается.

Устало зажмурившись, я встала с колен, передавая вахту подоспевшей целительнице в светло-зеленой мантии. Голова кружилась, спина ныла, в уши будто набили ваты. Поймав задумчивый взгляд помощника, отступила на пару шагов…

Из равномерно гудящих вокруг голосов неожиданно вычленялся чей-то резкий окрик:

– Шеллиан! Ты мне нужен!

Мой эльф, на мгновение замерев рядом, досадливо тряхнул головой и исчез в толпе.

Шеллиан. Красивое имя. Но мне, кажется, пора домой.

Сделав несколько шагов по направлению к лесу, я замерла. Спину будто пронзила раскаленная игла, на глаза навернулись слезы. Напряженно расправив плечи, с трудом переставляя ноги, я двинулась к чудом уцелевшему под стенами города дереву.

Замерла в оцепенении, пытаясь отдышаться. Как я могла забыть?!

Уткнулась лбом в шершавую кору, упрямо закусив губу и вдавливая пальцы в ствол в надежде, что саднящая боль в них отгонит призрак, терзающий все тело.

Я не буду кричать! Ни от боли, ни от отчаяния. Ну почему, почему я, способная исцелить дриаду, потерявшую Основу, не могу облегчить собственное состояние? Даже зная, что со мной происходит!

Сосредоточившись на необходимости дойти до дома, я отчаянно сражалась с собственным, отказывающимся повиноваться телом. Никто не обращал на меня внимания. Нет, не совсем так… Никто даже не думал о том, что мне сейчас может быть хуже, чем кому-то из раненых. Хаос давно превратился в упорядоченное мельтешение на грани восприятия, гомон торопливо раскидываемого палаточного лагеря сливался с биением крови в висках. Сохраняя отстраненное, спокойное выражение лица, я попробовала шевельнуться.

Боль потихоньку убывала, сходила на нет, вновь привычно угнездившись где-то в пояснице мерно ноющим комком.

Теперь надо… оторвать от ствола побелевшие пальцы, медленно отстраниться и сделать шаг вперед. И еще один… медленно и осторожно, стараясь не тревожить готовый в любой момент выплеснуться наружу кипящий котел. Прикусив губу, я сделала шаг…

Еще шаг… Пробегавший мимо посыльный случайно задел меня, желая, чтоб ему освободили дорогу. Мама! Он нарушил установившееся было хрупкое равновесие между жизнью и болью. Из глаз брызнули слезы, и я вновь замерла, ощущая во рту соленый привкус и чувствуя, как подгибаются ноги. Еще один шаг… Сознание наконец уплывает в бездну, не собираясь терпеть столь упорное издевательство над телом, и я безмолвно оседаю на чьи-то руки.

Предыдущие несколько лет меня мучили все усиливающиеся боли в спине. Особенно сильно – в последний год. Мне кажется, нет, я точно уверена, это последствия того самого памятного падения… И я ничего, ничего не могла поделать, кроме как пить травы и настойки из запасов замкового лекаря. Конечно же он со временем заметил пропажу, и не только обезболивающих зелий. И мне пришлось рассказать ему кое-что. Не все… Иначе он, до мозга костей преданный королю и его идеям, не пережил бы воображаемого предательства одного из членов царствующего дома. Так что я вроде бы просто неудачно упала с испугавшейся грозы лошади, когда объезжала в поисках пациентов окрестности замка.

Проворчав что-то неодобрительно про нынешнюю безумную молодежь, он уложил меня на кушетку и тщательно осмотрел. И огорченно признал, что ничем не может мне помочь. Зато выработал правила, согласно которым теперь текла моя жизнь. Никаких танцев, охотничьих прогулок и прочих активных увеселений. Потому что любое неловкое движение, резкий рывок или сколько-нибудь быстрая ходьба провоцировали приступ жгучей боли в спине.

Впрочем, изменения в поведении и образе жизни остались практически незамеченными. Пока тянулся траур, меня не приглашали на балы, а про заброшенные одинокие прогулки по паркам никто не знал. За год или два я растеряла всех немногочисленных подруг. Впрочем, какие могут быть друзья у кронпринцессы? Одна вышла замуж, другая уехала. Их исчезновение не затронуло меня глубоко. А компанию мне пытались составить только те, кто желал как-то возвыситься. Впрочем, они быстро поняли, что я бесперспективна. Мои интересы – это неожиданное призвание, странная любовь и… боль. Ни тем, ни другим, ни третьим делиться с кем бы то ни было я не собиралась.

Да, в ближайшую деревню я все же выбиралась не реже раза в неделю, несмотря на трудности, у меня даже появились постоянные пациенты. И они стали мне куда ближе, чем те, кто обитал в замке, скрытом в густом мрачноватом лесу. А потом… потом стало не до праздников. Все были так заняты, переживая за наши войска и проклиная неожиданно отвернувшуюся удачу, что превращение произошло совершенно незаметно. И то, что кронпринцесса стала нелюдимой и замкнутой, никого не удивляло. Кольцо бед смыкалось… и радоваться было нечему. Немного обидно, что даже любящая мать не сообразила, что произошло. Но… я ведь и не собиралась никому ничего рассказывать, они бы просто не поняли. И любовь, и призвание – это просто блажь, возникшая от безделья, сказали бы они. Так не бывает! Но все равно обидно.

Ах да. Необходимым атрибутом моей жизни теперь является жесткий и прочный корсет, к которому, разумеется, прилагаются подобающие платья. Высокие воротники, пышные юбки из шелка и бархата. Даже дорожное платье, в которое я отправилась в эльфийский лес, было снабжено всеми атрибутами последней придворной моды.

Легкие, но уверенные прикосновения холодных рук. Пальцы пробежали от лопаток к талии, на миг задержавшись в очаге болезненных ощущений, и дальше вниз, выводя меня из забытья. В один миг все вернулось… теплое и ароматное дерево, угадывающееся под чуть шершавой тканью. Солнечный луч, нетерпеливо пытающийся пробраться под зажмуренные веки, шелест листвы… чье-то спокойное дыхание. Мир и покой…