Ведьмак (большой сборник) - Сапковский Анджей. Страница 96

— Что?

— Ты оглох? — поморщился банкир. — Последнее предложение было равно пяти и пяти шестым. Ты вернулся, надеюсь, чтобы согласиться? По семь ты все равно не получишь, Даинти.

— Вернулся?

Вивальди погладил бороду и выскреб из нее крошки рулета.

— Ты был тут час назад, — сказал он спокойно, — и распорядился держать до семи. Семикратное превышение при цене, которую ты заплатил, — это две кроны сорок пять копперов за фунт. Чересчур высоко, Даинти, даже для удачно выбранного рынка. Кожевенники успели договориться и будут солидарно держать цену. Голову даю…

Дверь отворилась, и в контору влетело нечто в зеленой фетровой шляпе и шубейке из вывороченного кролика, перепоясанной конопляным жгутом.

— Купец Сулимир дает две кроны пятнадцать! — запищало оно.

— Шесть и одна шестая, — быстро подсчитал Вивальди. — Что делать, Дан?

— Продавать! — крикнул низушек. — Шестикратное превышение, а ты еще раздумываешь, холера?

В контору влетело другое нечто, в желтой шапке и плаще, напоминающем старый мешок. Как и в первом, в нем было около двух локтей роста.

— Купец Бибервельт велит не продавать ниже семи! — пискнуло оно, вытерло нос рукавом и выбежало.

— Так, — сказал краснолюд после долгого молчания. — Один Бибервельт велит продавать, другой Бибервельт велит ждать. Любопытная ситуация. Что делать, Даинти? Ты сразу начнешь объяснять или тоже подождем, пока какой–нибудь третий Бибервельт прикажет грузить кору на галеры и вывезти в Страну Песоглавцев?

— Что это? — заикаясь, спросил Лютик, указывая на нечто в зеленой шапке, все еще стоявшее в дверях. — Что это, черт побери?

— Молодой гном, — сказал Геральт.

— Несомненно, — сухо подтвердил Вивальди. — Это не старый тролль. Впрочем, неважно, что это. Ну, Даинти? Слушаю.

— Вимме, — начал низушек. — Я тебя прошу. Не задавай вопросов. Произошло нечто чудовищное. Считай, что я, Даинти Бибервельт из Почечуева Лога, честный купец, понятия не имею, что тут творится. Расскажи мне все. Подробно. События последних трех дней. Прошу тебя, Вимме.

— Интересно, — сказал краснолюд. — Впрочем, за проценты, которые мне идут, я должен выполнять желания клиентов, какими бы они ни были. Слушай. Ты, задыхаясь, явился сюда три дня назад, отдал мне в депозит тысячу крон наличными и потребовал аваль на векселе в две тысячи пятьсот двадцать. На предъявителя. Я дал.

— Без гарантии?

— Без. Я люблю тебя, Даинти.

— Продолжай, Вимме.

— На другой день с утра ты влетел сюда с грохотом и топотом, потребовав, чтобы я открыл аккредитив на банк в Вызиме. На приличную сумму в три тысячи пятьсот крон. Получателем должен был стать, насколько я помню, некий Терх Луконян, он же Трюфель. Ну так я открыл такой аккредитив.

— Без гарантии, — проговорил низушек с надеждой в голосе.

— Моя любовь к тебе, Бибервельт, — вздохнул банкир, — кончается на сумме в три тысячи крон. На сей раз я взял у тебя письменное обязательство, гласящее, что в случае невыплаты мельница моя.

— Какая мельница?

— Мельница твоего тестя Арно Хардботтома в Почечуевом Логе.

— Я домой не вернусь, — угрюмо, но решительно известил Даинти. — Проберусь на какой–нибудь корабль и стану пиратом.

Вимме Вивальди почесал за ухом и подозрительно взглянул на него.

— Э–э–э. Свое обязательство ты давно получил обратно и изорвал на мелкие кусочки. Ты платежеспособен. Ничего удивительного, при таких доходах…

— Доходах?

— Ах да, совсем забыл, — проворчал краснолюд. — Мне же не следует ничему удивляться. Ты здорово провернул операцию с кошенилью. Потому что, видишь ли, в Повиссе произошел переворот…

— Уже знаю, — прервал низушек. — Индиго подешевело, а кошениль подорожала. А я заработал. Это правда, Вимме?

— Чистейшая. В моем депозите твоих тысяча триста сорок шесть крон и восемьдесят копперов. Чистых, уже за вычетом налога и выплаты моих процентов.

— Ты уплатил за меня налог?

— А как же иначе? — удивился Вивальди. — Ведь час назад ты был тут и велел заплатить. Клерк уже отнес всю сумму в ратушу. Что–то около полутора тысяч, потому что продажа лошадей была, естественно, тоже учтена.

Дверь с грохотом отворилась, и в контору влетело нечто в очень грязной шапке.

— Две кроны тридцать! — пискнуло оно. — Купец Хасельквист!

— Не продавать! — крикнул Даинти. — Будем ждать лучшей цены! А ну оба на биржу!

Гномы схватили кинутые краснолюдом медяки и исчезли.

— М–да. Так на чем я остановился? — задумался Вивальди, поигрывая огромным, странной формы кристаллом аметиста, выполняющим роль прижима для бумаги. — Ага, на кошенили, купленной на вексель. А кредитное письмо, о котором я упоминал, было тебе необходимо для покупки большой партии коры мимозы. Ты купил ее много, но довольно дешево, по тридцать пять копперов за фунт у зангвебарского фактора, того самого Трюфеля или Сморчка — не запомнил. Галера вошла в порт вчера. И тут началось.

— Представляю себе, — простонал Даинти.

— Зачем и кому понадобилась кора мимозы? — не выдержал Лютик.

— Ни за чем, — угрюмо проворчал низушек. — К сожалению.

— Кора мимозы, — пояснил краснолюд, — дубильное вещество, применяемое при выделке кож.

— Неужто нашелся глупец, польстившийся на заморскую кору мимозы, — вставил Даинти, — если в Темерии можно за бесценок купить дубовую?

— Тут–то как раз и зарыт вампир, — проговорил Вивальди. — Потому как темерские друиды объявили, что ежели немедленно не прекратится уничтожение дубов, то они нашлют на страну саранчу и крыс. Друидов поддержали дриады, а у тамошнего короля слабость к дриадам. Короче: со вчерашнего дня объявлено полное эмбарго на темерскую дубовину, поэтому мимоза пошла вверх. У тебя была прекрасная информация, Даинти.

Из канцелярии долетел топот, и в контору ворвалось нечто задыхающееся в зеленой шапке.

— Благородный купец Сулимир… — выдохнул гном, — велел повторить, что купец Бибервельт, низушек, есть вепрь дикий и щетинистый, спекулянт и мошенник, и он, Сулимир, желает, дабы Бибервельт запаршивел. Две кроны сорок пять, и это его последнее слово.

— Продавай, — выпалил низушек. — Вперед, малыш, беги и подтверди. Считай, Вимме.

Вивальди сунул руку под свитки пергамента и извлек краснолюдские счеты, истинную игрушку. В отличие от счетов, используемых людьми, у краснолюдских была форма пирамидки. При этом счеты Вивальди были изготовлены из золотых проволочек, по которым передвигались отшлифованные в форме призмочек, прилегающие друг к другу кристаллы рубинов, изумрудов, ониксов и черных агатов. Краснолюд быстрыми движениями толстого пальца некоторое время передвигал драгоценные камушки вверх, вниз и в стороны.

— Получается… хммм… хммм… Минус расходы и мои комиссионные… Минус налог… Та–ак. Пятнадцать тысяч шестьсот двадцать две кроны и двадцать пять копперов. Недурно.

— Если я не разучился считать, — медленно произнес Даинти Бибервельт, — то, в общем, чистыми я должен у тебя иметь…

— Точно двадцать одну тысячу девятьсот шестьдесят девять крон и пять копперов. Неплохо.

— Неплохо? — рявкнул Лютик. — Неплохо? Да за эти деньги можно купить большую деревню или небольшой замок! Я в жизни не видел сразу такую кучу деньжищ!

— Я тоже, — сказал низушек. — Но не горячись, Лютик. Похоже, этих денег вообще еще никто не видел и неизвестно, увидит ли.

— Эй, Бибервельт! — изумился краснолюд. — Откуда такие грустные мысли? Сулимир заплатит наличными либо векселем, а вексели Сулимира — крепкие. Так в чем же дело? Боишься потерять на вонючем жире и воске? При таких доходах ты запросто перекроешь расходы…

— Не в том дело.

— А в чем же тогда?

Даинти кашлянул, опустил курчавую голову.

— Вимме, — сказал он, глядя в пол. — Ляшарель ходит за нами.

— Скверно, — причмокнул банкир. — Впрочем, этого следовало ожидать. Видишь ли, Бибервельт, информация, которой ты воспользовался при сделках, имеет не только торговое, но и политическое значение. О происшедшем в Повиссе и Темерии не знал никто. Ляшарель тоже, а Ляшарель любит все узнавать первым. Поэтому сейчас, я так думаю, он ломает себе голову над вопросом: откуда узнал ты. И, скорее всего, уже догадался. Потому что догадался и я.