Территория души. - Батракова Наталья Николаевна. Страница 17

— Каков вопрос, таков и ответ! Смелая вы девушка, разве можно так отвечать шефу?

— А у меня сегодня выходной и я не на работе. Правда, в данный момент направляюсь именно туда. А вы?

— У меня, к сожалению, не выходной, и я здесь встречался с одним господином. Но у меня есть время, и я с удовольствием подвезу вас до офиса Дербенева.

— Правда? Ой, как здорово. На улице похолодало, а я так не люблю холод, — зябко передернула она плечами.

— Вам нужно жить на юге. Например, у нас, в Калифорнии. Там нет зимы, — улыбнулся Балайзер.

— Вы смеетесь. Что я там буду делать? А вообще, везет вам. Я от холода, как рыба, становлюсь малоподвижной. И мозги думать совсем не хотят. Зато летом спокойно любую жару выдерживаю, — и грустно добавила: — У меня мама такая же мерзлячка была. Вот в Африку с папой на зиму и съехали.

— Кстати, об Африке. Вы не помните, где именно работали ваши родители и в каком примерно году? — задал вопрос Балайзер, когда машина отъехала от гостиницы.

— Почему же, помню. В детстве я часто об этом слышала, — и Анна назвала малоизвестную страну. — Там недавно большие запасы цветных металлов нашли. А было это… — она задумалась, — ой, двадцать четыре года назад получается. Мне не исполнилось пяти, когда они погибли. А почему вас так это интересует?

— Приблизительно в это время я тоже находился в Африке, — выйдя из кратковременного оцепенения, ответил Балайзер. И, немного подумав, добавил: — Правда, в другой стороне.

— Жаль. Мои родители подружились в последней командировке с одним американцем, бабушка рассказывала. Из-за него у них возникли проблемы, их уже отозвать собирались, но не успели. — Затем, наморщив лоб, что-то припоминая, пояснила: — Этот американец у них дочку свою лечил.

Так как Анна сидела рядом с Робертом на заднем сиденье, она не заметила, что после ее слов собеседник дернулся, как от удара током. На лбу у него выступила испарина. Он замолчал.

— Вам нехорошо? — наконец обратив внимание на его состояние, встревоженно спросила девушка.

— Нет, нет, все в порядке. Просто я кое-что вспомнил.

Машина подъехала к офису Дербенева.

— Вот я и на месте. Спасибо вам большое. Даст Бог, свидимся. Она приоткрыла дверцу машины, но вдруг, поколебавшись, спросила:

— Можно вопрос?

И увидев утвердительный кивок Роберта, продолжила:

— Откуда вы так прилично знаете русский язык?

— У меня были хорошие первые учителя, — после недолгого раздумья ответил Балайзер. — Они привили мне чувство любви и. уважения к русскому языку, поэтому потом, когда их не стало… они уехали, — поправился он, — я продолжал его изучать самостоятельно. И, как видите, не зря! Вы удовлетворены, милая девушка?

— Почти, — ответила Анна.

— Тогда встречный вопрос. В котором часу вы сегодня покидаете Киев?

— Константин Петрович сказал, что около четырех. Хотя я не уверена, — припомнила Анна вчерашние слова Крылова. — Возможно, получится раньше.

— То есть во время обеда вы будете свободны? В таком случае имею честь пригласить вас отобедать со мной сегодня, — произнес Роберт Балайзер, тщательно подбирая слова. — Кажется, так говорили раньше?

— Ой, спасибо, — засомневалась девушка. — Но я не знаю, смогу ли. Вдруг Константин Петрович раньше решит уехать?

— Он вас до которого часа освободил?

— До четырех. Но…

— В таком случае я, как самый главный начальник, освобождаю вас до шестнадцати ноль-ноль. К часу за вами придет эта же машина.

— Но мне нужно будет заехать в гостиницу, отвезти вещи, — нерешительно произнесла Анна.

— Хорошо. Александр подвезет вас к гостинице, — чуть громче сказал Балайзер, чтобы услышал водитель. — А в 13.30 я вас жду. До встречи.

— До встречи, — пробормотала обескураженная Анна и вышла из машины.

«Что я скажу Константину Петровичу? — вертелось у нее в голове. — Дошутилась и доигралась. Да еще американец этот странный какой-то. Вдруг он ко мне воспылал страстью? Что мне потом делать? Ради заключения контракта в постель с ним ложиться? И сбежать нельзя. Как потом объяснять буду? Вот глупая, вечно вляпаюсь в какую-нибудь историю…», — думала она, поднимаясь по ступенькам.

«А, будь что будет. Что, я должна отчитываться Крылову, как провела свободное время? Поеду. Все равно делать нечего. А за себя мы постоять умеем». Успокоенная принятым решением, Анна ускорила шаг и скрылась за автоматически распахнувшимися дверьми.

Когда двадцать пять лет назад скоропостижно умерла жена Нора, Роберт Балайзер остался один с двумя детьми.

Джон к тому времени уже учился в университете. Наотрез отказавшись продолжать отцовское дело, он избрал своей будущей специальностью биохимию. Он с детства рос спокойным, уравновешенным ребенком, который часами мог ловить в саду бабочек, а потом разглядывать их в микроскоп, подбирать с друзьями брошенных животных и лечить их. Повзрослев, он ставил бесконечные опыты в лаборатории колледжа, отчего однажды чуть было не взорвалось здание.

Внешне он был похож на Роберта, но все склонялись к тому, что характером он удался в Нору. Отстаивая свое мнение, сын, так же как и мать, редко повышал голос, предпочитая молча сделать все по-своему.

В противовес Джону судьба послала им с женой испытание в виде второго ребенка — Джессики. С самого рождения, даже, наверное, еще до него, у девочки обнаружился бурный темперамент. Такой непоседы, как признавались многие, еще никто не видывал. И когда чета Балайзеров пыталась растить ее, руководствуясь опытом, полученным во время воспитания сына, у них ничего не получалось.

Какое-то время они пребывали в растерянности. Их не звали в гости вместе с Джессикой, даже если среди приглашенных были дети. Девочка вела себя, как ураган. При этом, обладая несомненными организаторскими способностями, доводила и остальных детей до такого же состояния. Рядом с ней самые отъявленные тихони становились маленькими хулиганами.

Посетив многих именитых психологов, Балайзеры прислушались к совету только одного из них, сказавшего, что ребенок у них совершенно обычный, но с необыкновенным мировосприятием. И ни в коем случае нельзя «ломать» девочку, просто рамки воспитательного коридора для нее должны быть намного шире, чем для других детей. А вот из этих рамок ее уже нельзя выпускать. В остальном же, как сказал пожилой врач, пройдет время и все станет на свои места. «Вы еще будете ею гордиться», — сказал он им напоследок.

Отец и вправду с годами стал гордиться своей дочерью, а вот мать не дожила. Медицинская несогласованность при проведении несложной операции стоила ей жизни.

Роберт долго не мог прийти в себя. Ему тяжело было находиться в их таком прежде уютном доме без Норы, и в конце концов он продал его, не особенно торгуясь. Затем оформил бессрочный отпуск в компании, возложив обязанности управляющего на своего верного друга Грэга Китса, и вместе с Джессикой отправился путешествовать по свету.

О таком путешествии мечтала Нора, но Роберту все было некогда. Период становления компании совпал с послевоенным подъемом экономики, в его голове постоянно бурлили идеи, которые успешно претворялись в жизнь, принося хороший доход. Как и многих, этот процесс настолько захватил его, что он не мыслил себя без работы даже непродолжительное время. Ежегодный двухнедельный отпуск с семьей не приносил ему такой радости, какую он получал от воплощения успешных проектов.

И вот теперь Роберт мучился чувством вины, что не смог осуществить мечту жены. Выбитый из колеи, он запоздало понял, что источником энергии в генерировании и осуществлении идей являлась Нора. Это понимание все сильнее усугубляло его депрессию, из которой его на короткое время могла вывести только дочь — точная копия матери.

В один прекрасный день он с Джессикой покинул Нью-Йорк, совершенно не будучи уверенным, что когда-нибудь захочет туда вернуться.