Две башни - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 65

— Предоставьте это энтам! — сказал Древобрад. — мы обыщем всю долину с начала до конца и заглянем под каждый булыжник… Деревья снова будут жить здесь, старые дикие деревья. Мы назовем этот лес сторожевым. Ни одна белка не выйдет отсюда без моего ведома. Предоставьте это энтам! И пройдет семь раз столько времени, сколько он пытал нас, но мы не устанем сторожить Сарумана.

Солнце опускалось за длинный западный отрог гор, когда Гэндальф со своими товарищами и король с всадниками Рохана выехали из Изенгарда. Гэндальф посадил перед собой Мерри, а Арагорн — Пиппина. Два королевских воина поскакали вперед и быстро скрылись из виду. Остальные ехали неторопливо.

Энты торжественными рядами, как статуи, стояли у ворот, подняв свои длинные руки и не издавая ни звука. Проехав немного по извивающейся дороге, Мерри и Пин оглянулись. Небо было еще освещено, но длинные тени протянулись через Изенгард, серые развалины погрузились во тьму. Виден был один лишь Древобрад, на расстоянии похожий на пень от большого дерева. Хоббиты вспомнили свою первую встречу с ним далеко отсюда на краю леса Фэнгорн.

Они подъехали к столбу с белой рукой. Столб стоял по-прежнему, но рука была сброшена и разбита на мелкие куски. прямо посредине дороги лежал указательный палец; ноготь его, ранее бывший красным, почернел.

— Энты уделили внимание даже мелким деталям, — сказал Гэндальф.

Они ехали дальше, и вечер опустился на долину.

— Мы будем ехать всю ночь, Гэндальф? — спросил некоторое время спустя Мерри. — не знаю, как вы чувствуете себя, когда на вас цепляется мелкий сброд. Но сброд устал и был бы рад перестать цепляться и полежать.

— Значит, ты слышал это? — спросил Гэндальф. — Не мучься. Будь доволен, что другие слова не были нацелены в тебя. Он хорошо разглядел вас. Если тебя это утешит, могу сказать, что ты и Пин занимаете его мысли больше всех нас. Кто вы, как вы оказались здесь и почему, что вы знаете, были ли вы захвачены, и если это так, как же вы спаслись, если все орки погибли — именно эти маленькие загадки беспокоят великий ум Сарумана. Можете даже считать это комплиментом, Мериадок. И можете считать честно, что он задумался о вас.

— Спасибо, — сказал Мерри. — Но гораздо большая честь — цепляться за ваш хвост, Гэндальф. Из-за того, что в этой позиции можно задать вопрос вторично, если в первый раз не получишь ответа. Мы будем так ехать всю ночь?

Гэндальф засмеялся.

— Неукротимый хоббит! У всех колдунов должны быть под присмотром одни-два хоббита, чтобы думать над своими словами и правильно выражать свои мысли. Прошу прощения. Надо уделить внимание даже таким мелким проблемам. Мы будем ехать несколько часов, не торопясь, пока не проедем к концу долины. Завтра мы поедем быстрее.

Вначале мы думали прямо из Изенгарда направиться в королевский дом в Эдорасе по равнинам. Поездка потребовала бы несколько дней. Но потом мы изменили план. Вестники направлены в пропасть Хэлма. Они предупредят, что король вернется завтра. Оттуда он со множеством воинов направится по горной тропе в Дунхарроу. Отныне никто не будет передвигаться по равнинам вдвоем или втроем, если этого можно избежать.

— Ничего или двойная помощь — вот ваш обычай! — сказал Мерри. — Боюсь, что нас не ждет постель этой ночью. Где пропасть Хэлма и что это такое? Я ничего не знаю об этой стране.

— Тогда вам нужно узнать кое-что, если вы хотите понять, что произошло. Но не сейчас и не от меня: мне нужно подумать о более важных вещах.

— Хорошо, я перехвачу Бродяжника у лагерного костра: он менее раздражителен. Но к чему вся эта таинственность? Я думал, что мы выиграли битву.

— Да мы выиграли, но это лишь первая победа, и она увеличила нашу опасность. И существует какая-то связь между Изенгардом и Мордором, которую я пока еще не установил. Не знаю, как они обмениваются новостями, но они делают это. Я думаю, что глаз Барад-Дура нетерпеливо смотрит на Долину Колдуна и Рохан. Чем меньше он увидит, тем лучше.

Дорога медленно тянулась, спускаясь извилистой лентой по долине. Изен тек то дальше, то ближе в своем каменистом русле. С гор опускалась ночь. Весь туман рассеялся. Подул холодный ветер. Луна, близкая к полнолунию, заполнила восточную часть неба бледным холодным светом. Горные отроги справа от них постепенно превратились в голые холмы. Перед ними открылась широкая равнина.

Наконец они остановились. Свернув в сторону от дороги, они выехали на поросшее мягкой травой место. Проехав милю на запад, они попали в небольшую лощину. Она открывалась на юг, переходя в склон Дол-Барана, последнего холма северного отрога поросшего вереском. Края поляны заросли прошлогодним папоротником; среди него кое-где пробивались сквозь приятно пахнущую землю свежие листья. На низких склонах росли густые колючие кусты; под их прикрытием путники устроили лагерь за два часа до полуночи. Они разожгли в углублении костер меж корней большого куста боярышника, высокого, как дерево, скорченного от старости, но крепкого и здорового. На каждой его веточке набухли почки.

Решили дежурить по двое. Остальные после ужина завернулись в плащи и одеяла и уснули. Хоббиты легли в уголке в зарослях старого папоротника. Мерри хотел спать, но Пин, казалось, не испытывал никакого желания уснуть. Папоротник трещал и шуршал, когда он вертелся и копошился.

— В чем дело? — спросил Мерри. — Не лег ли ты на муравейник?

— Нет, — ответил Пин, — но мне почему-то неудобно. Интересно, давно ли я спал в постели?

Мерри зевнул.

— Посчитай на пальцах, — сказал он, — Но нужно знать как давно мы вышли из Лориена.

— Ах, это! — сказал Пин. — Я имел в виду настоящую постель в спальне.

— Ну, тогда Раздол, — заметил Мерри. — Но я сегодня могу спать где угодно.

— Твое счастье, Мерри — тихонько сказал Пин после долгого молчания. Ты ехал с Гэндальфом.

— Ну и что?

— Узнал от него какие-нибудь новости.

— Да, узнал. Больше, чем обычно. Но ты все это или большую часть этого слышал; ты ехал близко, а мы говорили не опасаясь… Можешь поехать с ним завтра, если думаешь, что узнаешь от него больше — и если он захочет ехать с тобой.