Прорыв - Круз Андрей "El Rojo". Страница 101

— Полагаю, что спецназеры с бандюгами, — ответил я.

— Это почему? — чуть удивился он.

— А что их может связывать? — пожал я плечами. — «Спецы» хрен знает откуда прибыли, освободили контингент, а теперь пытаются гонять его по своим делам. А тем оно в болт не упёрлось — на дядю ишачить и бошки под пули подставлять. Да и колонну никто не забудет им.

— Полагаешь?

— Полагаю, — кивнул я. — Ладно, пошли, много мы здесь не высидим.

Виталий Пилецкий, Пиля

28 мая, суббота, ещё ночь

Что же произошло в тоннеле, Виталий так и не понял. Им поручили охранять тыл отряда, и поначалу он постоянно оглядывался назад, светя фонарём, но ничего там не замечал. Он видел перед собой только спины «спецов» и тащился следом, стараясь не шуметь и страдая от всё усиливающегося похмелья и наваливающейся клаустрофобии. «Спецы» переговаривались громким шёпотом, были злы и, как понял Пилецкий, тоже не горели желанием шляться под землёй. Старший, с какими-то нашивками на рукаве камуфляжа, несколько раз вызывал по рации пост у люка и докладывал туда о том, что никого не видит.

Затем откуда-то из глубины труб донеслось эхо энергичной стрельбы. Пилецкий скосил глаза на Бегемота и увидел, как тот сморщился. Видать, та же самая идея его посетила: «Сейчас под пули погонят». И Пилецкий непроизвольно опустил глаза на свой автомат, представляя, как он вскидывает его и длинной очередью стреляет в спины «спецам», потащившим его в это жуткое место. А затем бежит к выходу наверх, на поверхность, которая теперь казалась ему чуть ли не раем земным — настолько ему было плохо в этой смердящей трубе с канавой грязной воды посередине.

Неожиданно «спецы» как-то засуетились, лучи подствольных фонарей метнулись по грязным стенам. И что-то приземистое и массивное, страшно завизжав, бросилось к ним из темноты. Автоматы «спецов» ударили разом, по стенам замелькали сполохи, грохот выстрелов, отразившись от стен, больно ударил по ушам. Пилецкий вскинул автомат, но стрелять было не в кого, впереди были люди. Кто-то орал матом, заколотил, как молотком, «Печенег» в руках одного из «спецов».

— Твою мать… гляди, что за тварь, — сказал один из них, когда стрельба затихла. — Не видал пока таких… Это кто раньше был?

Пилецкому даже не было любопытно глянуть на убитое существо. Он видел лишь когтистую лапу, вытянутую в сторону, а всё остальное закрывали ноги выстроившихся вокруг. Когда снова пошли вперёд, он бросил взгляд на изрубленную пулями омерзительно воняющую тушу и даже не понял, что же это такое. Но почему-то ещё больше возненавидел «спецов», загнавших его в место, где они водятся.

Отряд пошёл дальше, и «уроды» бестолково сгрудились за спиной тех, кто вёл их за собой. Затем он увидел людей, идущих навстречу, и лишь когда «спецы» снова открыли огонь одиночными, понял, что это не люди, а мертвяки. Затем кто-то заорал у него прямо за спиной, лучи фонарей панически заметались, и он увидел мертвеца, вцепившегося зубами прямо в лицо Бегемота, который выронил автомат и судорожно отбивался окровавленными руками. Кровь текла у него по шее, по спине, кто-то, кажется Клешня, выстрелил, убив зомби, а затем выстрелил ещё раз, прострелив голову Бегемоту — все уже знали, чем закончится такое нападение.

— X… вылупились?! — истерически заорал на них Клешня. — Прощёлкали, суки! Вам в ср…у вцепились!

Снова закричали спереди, выстрелы острыми кирками били по ушам, в глазах темнело от вспышек, и расплывались радужные круги. Пилецкий почувствовал, что ничего не видит вокруг, ничего не понимает. Взгляд его остановился на окровавленном и изуродованном лице Бегемота, валяющегося прямо у них под ногами, бок о бок с полусгнившим грязным трупом. Кто-то сдёрнул с Бегемота автомат, ремень зацепился за руку, и поднявший оружие пытался освободить его сильными рывками, отчего голова убитого моталась из стороны в сторону, словно отрицая случившееся с ним.

В голове колонны, от которой Пилецкий отстал, раздались отчаянные крики — набросившаяся на них тварь повалила кого-то из «спецов» и успела почти начисто оторвать ему голову, прежде чем её свалила длинная пулемётная очередь почти в упор. Кто-то мельтешил в глубине тоннеля, в дёргающихся фонарных лучах, кто-то странный, изломанный и быстрый.

— На хрен, назад! — вдруг заорал «спец» с нашивками. — Пошли они со своими ящичками, мля!

«Уродам» дважды приказывать не пришлось. Они бросились назад кучей, без всякого порядка, даже не оглядываясь, и никто не заметил, как рванувшее за ними следом чудовище настигло Клешню, повалило его лицом вперёд, прыгнув на спину, и одним ударом зубастых челюстей пробило ему череп. Чтобы не обратился, а дал новый материал для изменений убившей его твари.

Все сгрудились у колодца, и до того прикрывавшие отход «спецы» вдруг резво всех растолкали и полезли наверх первыми, оставив перепуганных «уродов» внизу дожидаться своей очереди. Пилецкого как-то вообще вытолкнули во внешний круг толпы, и он расширившимися от ужаса глазами смотрел в тёмную глубину тоннеля, куда не дотягивался свет фонарей, ожидая, что оттуда выскочит нечто невероятно злобное и ужасное.

Наконец дошла очередь и до «уродов». Кто-то уже лез наверх, наступая ботинками на пальцы лезущих следом, было шумно, все матерились, орали, брякало оружие о стальные ступеньки, сверху сыпалась грязь. Людей внизу оставалось всё меньше и меньше, и Пилецкому было всё страшнее. Он крутил головой во все стороны, каждую секунду ожидая нападения сзади, дрожащими руками вцепившись в автомат.

— Ну быстрее вы там! — орал он, как казалось ему, хотя на самом деле он еле сипел эти слова, и его никто не слушал.

И тут снова раздалась стрельба, на этот раз уже сверху. Автоматы, пулемёты, подствольники — всё слилось в единый треск. Гулко протяжно ударил крупнокалиберный, кто-то орал, чьё-то тело летело вниз из колодца, сбивая с лестницы лезущих, а затем наверху грохнуло так, что Пилецкий почти начисто потерял слух и в ужасе спрыгнул в канаву с грязью, пригнувшись и нахватавшись ртом вонючей застоялой жижи и даже не почувствовав мерзкого вкуса.

Вынырнув, он столкнулся лицом к лицу с усатой мордой Редькина — мордатого бывшего контролёра с одной из местных зон.

— Чё вылупился? — крикнул Редькин. — Бежим отсюда, сейчас гранату скинут!

Слова его доносились до Пилецкого, словно через вату. Уши заложило, а в глазах вспыхивали искры. Кроме Редькина, на парапете стояли ещё двое, из которых Пилецкий узнал только пулемётчика Мерзлю — сменившего на этой должности убитого в Вяльцах Барабана.

Рук ему никто не протягивал, брезгуя его вонючестью, поэтому он выбрался из канавы сам и побежал следом за успевшей изрядно удалиться троицей. И это его спасло. Единственное, что он успел сделать, так это упасть на живот, стараясь вжаться в грязный бетон и стать совсем незаметным. Странная кривобокая тварь, похожая на тех, что бросались на них совсем недавно, выскочила из тоннеля в тыл пробежавшей мимо троице, а ещё две бежали спереди, завывая, как циркулярные пилы.

Загрохотали длинные очереди, но «уродов» это не спасло. Ни одна из тварей не сбилась с шага и не упала. Почти добежав до своих жертв, они прыгали, выставив вперёд конечности с огромными когтями, сбивали свою жертву с ног, наваливались сверху всей своей массой и пытались прокусить им черепа, что получалось плохо — все трое были в касках.

Этого Виталий уже не видел. Он бежал, что есть сил, к лестнице, плевать, кто там стрелял наверху, потому что страх лишил его остатков разума. Ему было уже всё равно. Опомнился он уже под самыми ступеньками. Автомата в руках не было, кажется, он оставил его там, где и залёг, но прямо под лестницей растянулось тело одного из «уродов», возле которого валялся автомат с надетым на труп ремнём. Пилецкий было начал дёргать оружие, но волны ужаса, идущие из темноты прямо ему в мозг, погнали его наверх. Он лез, повизгивая, стальные ступеньки мелькали у него в руках, круг тусклого света над головой всё приближался, и в конце концов он выглянул наружу.