Прорыв - Круз Андрей "El Rojo". Страница 45

— «Пиксар» вроде, — ответила Аня. — А ты серьёзно? Куро-зомби?

— Ну если не набоянили мне, как новичку, то, значит, правда, — пожал я плечами.

Паром медленно отвалил от причала и, гулко работая двигателем, медленно направился на середину реки, где виднелся стоящий на якоре «Светляк» — немалого размера военный катер с артиллерийскими башнями по носу и корме. Повезло «заводским», что такая сила сюда с Каспия наведалась. Это оказался из козырей козырь и из тузов туз при споре с «кремлёвскими» на предмет кому владеть рекой. Не будь этих двух катеров, не устоять было бы гражданским.

Длинный мост впереди был обрушен в одной средней секции, но русло не перекрывал — паром спокойно прошёл между быками целого пролёта. И стоило его вообще взрывать? Чёрт его знает, нам же обстановку не докладывали, может, и стоило.

Город тянулся по берегу Волги справа, серый, местами дымный от пожаров, мрачный. Даже красноватая громада Нижегородского кремля казалась словно пеплом присыпанной.

— А мертвяков-то, — сказала Маша, разглядывая берег в оптику прицела «мосинки». — Везде они, везде.

— Думаю, что до «Шешнашки» мы их много не увидим, — вступила Татьяна. — Я по карте смотрела — одна дорога, одна железка и чуть-чуть деревень до самого места. Глухомань настоящая.

— Вятка, хрен ли, — сказал Лёха. — Всегда глухоманью и числилась.

Постепенно паром начал забирать к противоположному берегу, а затем неторопливо вошёл в какой-то просторный затон, уставленный всевозможными судами. На берегу виднелись цеха, стоял впечатляющих размеров кран.

— Рембаза, — вдруг сказал мужик в тельнике и ватнике, подошедший сзади. — Тут у нас народ оборону держит в пределах забора, а дальше всё, мертвецы одни. Давайте рассаживайтесь по машинам, сейчас швартоваться будем.

— А дальше что? — показал я на серые дома поодаль от берега.

— Посёлок Октябрьский. Мертвецов там нет, но и люди туда не лезут. Пустая земля.

— Понял.

Откидная носовая аппарель парома упёрлась в край бетонного причала, и наш УАЗ выбрался на берег. Следом пошла «радиобуханка», а за ней — второй «козёл». Всё. Мы в боевой порядок построились. Хоть впереди нас ожидала полная неизвестность, но настроение, к моему же собственному удивлению, было скорее приподнятым. Вот оно наконец то, к чему мы шли. Впереди — главная цель. И не на предмет что-то размародёрить и набрать имущества, а цель достойная, человеческая. В общем, делаем, что должно, и будь что будет.

На выезде прошли проверку, заодно обменялись частотами для связи, после чего перед нами распахнули железные ворота, за которыми открылась серая асфальтовая лента пустынной дороги, словно специально нас ожидавшей.

— Вперёд, — скомандовал я, и колонна тронулась с места.

Справа промелькнули пустынные пятиэтажки посёлка, слева вдалеке виднелись строения какой-то промзоны, а впереди темнел лес, к которому дорога нас и вела. С местного неширокого шоссе сразу свернули на просёлки, к счастью указанные на картах, которые потащили нас через поля, пустынные деревни и брошенные дачи. Не было видно ни людей, ни животных, одни лишь птицы стаями крутились в небе.

Ехали медленно, осторожно, наша головная машина примерно в полукилометре впереди — всё, как и раньше. Вскоре деревни стали попадаться реже, а ещё чуть погодя так и вовсе исчезли. С двух сторон от нас потянулся лес, густой, хвойный, который иначе как дремучим и не назовёшь. Аня с Ксенией, окончательно освоившиеся в своей «радиобуханке», постоянно сканировали эфир, но ни на какие переговоры не натыкались, словно Земля вовсе опустела.

Ближе к наступлению темноты решили искать место для ночлега. Нашли по карте заброшенный пионерский лагерь и решили завернуть туда. Найти его оказалось несложно, как и всё в этих краях, разными путями небогатых. Туда вела совсем растрескавшаяся и развалившаяся асфальтовая дорога, такая узкая, что на ней, наверное, две машины бы не разъехались. Сразу за асфальтовой корявой лентой начинался густой кустарник, а уже за ним выстроились высокие сосны. Тут и в кювет не съедешь, и даже развернуться проблемой будет.

Вскоре показался покосившийся забор, скрытый за зарослями дикорастущего малинника, а за забором — тёмные крыши каких-то деревянных корпусов. Мы подъехали к лагерю не вплотную, встав поодаль. Осмотрелись, но на первый взгляд ничего подозрительного не заметили.

— Кэмел, пройдёмся, посмотрим, — скомандовал я, выбираясь из машины.

— Без проблем, — кивнул он.

— Большой, прикрывай.

Пошли тихонько, привычно уже хоронясь в кустах, стараясь при этом не шуметь и не шуршать.

До ворот лагеря было метров сто, если примерно, поэтому сначала я за бинокль взялся. Асфальт здесь рассыпался уже давным-давно, через него проглядывали пятна обнажившейся почвы, перемешанной с гравием. Если кто проехал в лагерь или выехал из него, то следы обязательно останутся. И что бы вы думали? Я их нашёл. Вполне чёткие на влажном после недавнего слабого дождика песке следы покрышек. Восьмикратный бинокль приблизил их мне почти под самый нос. Машина въехала на территорию лагеря и либо не выезжала обратно, либо выехала другим путём — следы одни.

— Кэмел, а в лагере кто-то есть. Одна машина, предположительно что-то вроде «жигуля».

— Понял, — подтвердил Васька.

За спиной тихо зашуршали кусты, Василий присел рядом.

— Туда въехали, обратных следов нет, — протянув бинокль, показал я ему на след.

— А может, не въехали, а выехали?

— Нет, — сказал я. — Видишь яму перед самыми воротами? След чуть глубже с нашей стороны — колесо опустилось, подвеска сжалась, и оно вдавилось глубже. А на той стороне след уже с песком. Колесо в яме испачкалось, и об край асфальта песок счистился.

— Ага, похоже…

Затем в бинокль проверил всё, что видно в ворота и над забором. Ничего подозрительного снова не обнаружил вроде бы. Но это ничего не значит, территория лагеря большая, стен много, укрыться кому не надо — никаких проблем.

Василий вскинул АКМ, наведя его на ворота, прикрывая, а я, пригнувшись, перебежал через открытое пространство и присел возле левого воротного столба. Навёл прицел на угол ближайшего от меня корпуса, осмотрел всё вокруг. Никого пока. Вроде бы.

— Чисто.

Тихие шаги сзади: Василий тоже выбрался на позицию. Присел ненадолго, затем быстро перебежал к корпусу. Присел возле окна, затем аккуратно заглянул внутрь. Перебрался к левому углу, возле которого вырос пышный кустарник, и присел, почти слившись с ним.

— Чисто, — сообщил он через пару минут, оглядевшись.

Мой ход. У меня в поле зрения никого. Я, сильно пригнувшись, пронёсся к правому углу корпуса, задержался на секунду, снова огляделся, затем вдоль стены, хоронясь за кустами, проскользнул к крыльцу. Крыльцо резное, пышное, вокруг всё те же кусты, потеряться на фоне всего этого — проще некуда. Присел, положил автомат на перила. Никого.

— Чисто. Наблюдаем.

Это значит, что Василий так и сидит на своей позиции, а я пройдусь ещё разок биноклем по тому, что вижу. Теперь забор не мешает, и видно больше… Опаньки, а это что? Нет, вроде ничего… это тень качающейся ветки на стене корпуса внутри. Падает через окно туда, а я её вижу отсюда. А так — никого.

— Чисто. Пошёл, — скомандовал я.

Затем пауза и доклад:

— Чисто.

А я теперь к углу корпуса, что правее. На всей перебежке меня разросшийся кустарник прикрывать будет: я хоть и не в «лохматке», но кустарник силуэт размоет, если кто и заметит меня, то попасть сразу не сумеет. А вот спровоцировать огонь и тем самым расшифровать засаду — так вполне возможно. Так и сделал, рванул, пригнувшись, виляя, присел за углом. Спрятался, снова высунулся. Теперь снова в прицел посмотрим.

А вот и очередные признаки того, что мы не ошиблись. Сарайчик, в него ворота прикрыты, и туда же следы автомобильных колёс ведут. Свежие, потому что на траве, а она до сих пор примята, не распрямилась. И вообще, похоже, что кто-то прячется здесь.