Игрок - Уорд Дж. Р.. Страница 29

В общем, Джой могла чувствовать себя счастливой. Она это и чувствовала. Но, когда поезд отправился от вокзала Пенн-Стейшн и покатил мимо высотных жилых зданий и новостроек, у нее возникло ощущение, что в городе остается что-то важное для нее.

Грей.

Господи. Джой уже скучала по нему. Хотя не имела ни малейшего представления о том, кем была для него. Можно ли считать, что у них любовная связь? Она сомневалась. Грей звонил ей, выводил в свет, обращался с ней бережно и в высшей степени уважительно. Однако он никогда не говорил о чувствах, о будущем, о том, что они будут делать дальше. Джой подумала, что это похоже на свидания с призраком. Когда он стоит перед тобой, все твое внимание обращено к нему. Но стоит ему исчезнуть, как ты понимаешь, как мало знаешь о нем.

Покачивая головой, Джой быстро и рассеянно листала последний номер «Вог». Она почти не обращала внимания на одежду, сосредоточившись на отрывании подписных флайеров и выдирании вкладышей с парфюмом, отчего вскоре начала чихать.

Из бокового прохода до нее донесся негромкий звук — кто-то набирал номер на сотовом телефоне. Джой увидела, как бизнесмен приложил к уху какой-то космического вида серебристый гаджет. На вид парню было немногим меньше тридцати, совсем как ей, но в своем костюме, точно с Уолл-стрит, и стильных очках в темной оправе он выглядел птицей совсем иного полета.

— Алло, — тихо произнес парень. — Я рад, что ты получила мое сообщение. Нет, ничего. Я звоню просто узнать, как у тебя дела.

Джой отвернулась, стараясь не подслушивать.

— Сегодня было ужасно, спасибо, что спросила. — Он засмеялся. — Ты уверена, что тебе нужны эти душераздирающие подробности? — Снова смех. — О'кей…

Очевидно, звонит своей жене, чтобы поделиться с ней.

Джой поерзала на сиденье. Положила ногу на ногу, потом поменяла их местами. Она попыталась себе представить, что Грей снимает стресс таким же способом, как парень по ту сторону прохода. Но не смогла.

В последнюю неделю Грей подтвердил свою репутацию прекрасного слушателя и никудышного говоруна. Он постоянно спрашивал, чем она занималась, куда ходила, что видела. Но никогда не пытался рассказывать о себе. А когда она спрашивала, что он делал, Грей, как те политики, с которыми он работал, давал аккуратный, гладкий и совершенно бессодержательный ответ.

В последний вечер, когда его приятель заговорил о работе Грея, Джой так надеялась. Но он поспешил сменить тему. И сделал это жестко.

Мужчина по ту сторону прохода снова засмеялся.

— Ты права. Может, мне и не стоило лезть в бутылку. Но этот тип решил подставить меня… Я знаю. Да.

Ей тяжело было слышать, с каким уважением он говорил.

Джой посмотрела себе на колени и поняла, что сидит, сложив руки одна на другой, а спина у нее совершенно прямая. Совсем как на картинке в старой книжке Большой Эм. Поза, в которой должна сидеть настоящая леди.

Можно подумать, что правильная поза могла сделать ее достойной доверия Грея.

Поерзав и повертевшись на сиденье, Джой постаралась сесть более расслабленно и перестать думать о том, какой она кажется Грею. Ей удалось справиться с первой задачей, подсунув одну ногу под себя и уткнувшись в окно. Во втором случае ее ждало унизительное поражение.

Когда Джой попыталась надавить на него, предположив, что он ничего не рассказывает о своей работе, потому что считает девушку слишком наивной, Грей сказал, что дело не в этом. Но это было не то же самое, что сказать: «Нет, ты не настолько безнадежно провинциальна и не способна разобраться в той большой грязной песочнице, в которой я вожусь». Это значило, что у него была какая-то другая причина, кроме ее простодушия.

Да, Джой понимала, что простодушна. По крайней мере, по сравнению с ним и с теми людьми, к которым он привык. В конце концов, она явилась к нему не как женщина из большого мира, а как невинная девушка из лесов.

Боже, что придало ей решимости залезть к нему в постель в первый раз? Или противостоять ему на следующее утро? Или отказать ему у «Тиффани».

Она сделала все это. Только, похоже, чем дальше от города отъезжал поезд, тем труднее ей было вспомнить, как она это сделала.

Может быть, в воде Манхэттена содержалось что-то особенное. Какой-то минерал, активирующий в мозгу рецепторы, отвечающие за смелость.

— Через двадцать минут, — говорил бизнесмен. — И слава богу. Я уже почти заснул.

Джой представила себе его собеседницу. Ей хотелось бы быть такой женщиной в жизни Грея. Той, с которой бы он советовался. Той, которой звонил бы, когда терял в чем-то уверенность. Той, которую обнимал бы по ночам…

— Я люблю тебя, мама, — произнес парень и отключился.

Вот так. Получите. Джой не хотела быть матерью Грея.

Но ей очень хотелось быть с ним на равных. Стать его партнером.

Хотя не похоже, чтобы это могло произойти в скором времени. Грей хотел ее, но не желал ложиться с ней в постель. Она нравилась ему достаточно сильно. Но влечение еще не любовь. Ему неприятно, что он обошелся с ней плохо. Однако такой фундамент едва ли годился для любовных отношений.

И, как она уже говорила Грею, ей было неинтересно кормиться его сожалениями.

Впрочем, в скольких романтических фильмах герой и героиня обнимались под дождем, и их будущее наконец прояснялось, когда он говорил: «Я виноват перед тобой. Я правда, правда виноват».

Да, точно. Дальше следует счастливый конец.

Оставался только один вопрос. Что ее удерживает?

«Надежда, — подумала Джой. Надежда и… любовь».

Именно это привязывало ее к Грею. И заставляло с болью ощущать каждую милю, которые все больше разделяли их.

Джой поерзала на сиденье, барабаня пальцами по подлокотнику. Когда город остался позади и пейзаж за окном стал все больше походить на пригородный, она подумала, как это странно, что теперь она знает Нью-Йорк. Конечно, ей еще далеко до тех, кто тут родился, но в целом она знакома с планировкой улиц и проспектов, с расположением и основными характеристиками отдельных районов.

Черт, теперь название Флэтайрон Дистрикт что-то для нее значило. Джой смогла бы отыскать его даже без карты. Хотя почему Шестую авеню нужно было называть Авеню оф Америкас, она так и не поняла. И путешествие на метро по-прежнему немного пугало ее.

Ей действительно хотелось топтать мостовые этого города прямо сейчас, предлагая дилерам взглянуть на образцы созданных ею нарядов. Схватить на бегу сэндвич и быстро проглотить его. Попозже, может быть, зайти в «Забар» и взять кофе, который можно унести с собой на улицу. Нестись вперед в толпе других пешеходов, перебирая в голове модели платьев, которые она будет создавать для своих клиенток.

А с приходом вечера она встретится с Греем и пойдет обедать в какой-нибудь интересный, необычный ресторан. И на этот раз, когда привезет ее домой, он будет целовать ее. Поднимется с ней наверх и останется до утра.

К тому времени, когда поезд подошел к станции Кротон и молодой бизнесмен вышел, Джой осознала, что не хочет ехать домой. Совсем.

Эта молчаливая правда резанула ее как предательство.

Если быть до конца честной, возвращение в «Уайт-Кэпс» заставляло ее чувствовать себя связанной по рукам и ногам. Это было как снова влезть в платье, которое уже мало. Джой не хотела снова стать младшей сестрой суперкомпетентной Фрэнки. Неизменной сиделкой для Большой Эм. Той девочкой, которая так скучала и беспокоилась об Алексе. Она не хотела быть прежней доброй, беспроблемной и всегда соблюдающей правила Джой Мурхаус.

Гораздо больше ей хотелось быть женщиной в большом городе. Начинать новый бизнес. Свободно ходить куда хочется, когда хочется, не беспокоясь о том, кто из взрослых прикроет ее. Ей хотелось быть человеком, который может посоветовать Кассандре Калтер, что будет выглядеть стильно, и не ошибется. Который всегда сможет найти дорогу в Нью-Йорке и будет чувствовать себя уверенно, сидя в одиночестве на заднем сиденье такси.

Но больше всего ей хотелось вернуться, чтобы стать любовницей, способной заставить Грея Беннета пылать от страсти до потери пульса.