Я, мои друзья и героин - Фельшериноу Кристина. Страница 10

Четыре пустые бутылки можно было сдать в бар за восемьдесят пфеннигов или за одну бутылку пива. Впервые в моей жизни, пока остальные сосали кальян, я напилась, как свинья. Они все говорили о музыке. О музыке, которую я не очень-то понимала. Мне нравились тогда «Sweet» и все эти тинейджерские группки. Впрочем, я так напилась, что не могла уже говорить, и слава богу, а то меня посчитали бы за полную дурочку!

Я скоро просекла, какая музыка нравится ребятам, и поторопилась разделить их интересы. Дэвид Боуи и всё такое! Да для меня эти ребята сами по себе были настоящими звездами! Со спины они все выглядели точь-в-точь как Дэвид Боуи, хотя им всем было где-то по шестнадцать лет.

Люди в тусовке отличались от сверстников на такой очень новый для меня манер.

Ребята в компании не пытались переорать других или подраться с кем-то, никто не задавался, и все были очень спокойными и вели себя очень ровно. Их преимуществом была полная самодостаточность, они не искали конфликтов с другими. Им было хорошо и так. В общении между собой они были также чудовищно спокойны и неторопливы. Никаких ссор или драк, вместо рукопожатий – поцелуи. Парни задавали тон в компании, но и девушки держались на равных. Во всяком случае, этой дурацкой борьбы и противопоставления между парнями и девушками не было.

Как-то раз мы с Кесси, как обычно, прогуливали школу, – последние два урока.

Кесси договорилась встретиться с Миланом у метро, и мы слонялись без дела по станции, ждали Милана, и секли учителей, которые в это время могли всплыть поблизости.

Кесси едва только прикурила сигарету, как я заметила вдруг этого Пита и его друга Кати, тоже паренька из компании. Ну вот – это был тот самый момент, о котором я так часто мечтала! Сейчас или всё или ничего! Я всегда хотела встретить как-нибудь Пита и так, между делом, затащить его к себе домой, да нет, я определенно ничего не хотела от мальчика! Как мужчина он меня не мог ещё интересовать, мне ведь было только двенадцать. Я только хотела иметь возможность при случае вставить в разговор: а вот когда Пит был у меня на хате… И тогда остальные может быть подумают, что я гуляю с ним, и – уж конечно, – что я принята в тусу по самые по уши.

И вот мы встретили Пита и Кати. У меня дома в это время никого не было, мама и Клаус работали сутками напролет. И хотя моё сердце билось как сумасшедшее, я громко сказала Кесси: «А ну-ка, давай чисто поболтаем с парнями». Мы подошли, разговорились, и уже через пару минут я действительно очень так самоуверенно сказала Питу: «Ну чё, пацаны, погнали ко мне! Там никого. А у бойфренда мамаши есть пара реально крутых шайб: „Led Zeppelin“, „Ten Years After“, „Deep Purple“, Дэвид Боуи, Вудстокский фестиваль».

Я за всё это время уже конкретно поднаторела в таких вещах. Я освоила не только их музыку, но и их язык. Он был другим, как и всё у них, и теперь я старалась использовать при каждом удобном и неудобном случае эти новые выражения, которых нахваталась в компании. Это было гораздо важнее для меня это, чем вся английская грамматика или, там, математические формулы.

Пит и Кати были сразу же за. Я мгновенно приободрилась и повела себя как настоящая хозяйка вечеринки. Когда мы пришли ко мне домой, я сказала: «Люди, блин, у меня нет ничего выпить!» Все скинулись, и мы с Кати дернули за бухлом в супермаркет. Брать пиво было дорого и невыгодно. Чтобы хоть немного окосеть, нам пришлось бы выпить пива на несколько марок, и мы решили взять литровую бутылку красного вина за 1,98 – страшная бодяга, но КПД хорош.

Мы сидели и болтали. Речь шла в основном о полиции. Пит сказал, что он постоянно стремается, как бы его не прихватили с хэшем. Гашиш они называли хэшем, – слово пришло из английского. Они говорили и говорили, поносили полицаев на чём свет стоит и сошлись на том, что мы живём в вонючем полицайском государстве.

Я сидела и слушала, разинув рот. Новый, волнующий мир открывался мне! До сих пор как враги человечества мне были известны только авторитарные дворники да управдомы – их нужно было ненавидеть, они всегда мешали тебе жить. Полиция же в моих глазах пользовалась непререкаемым авторитетом. Сейчас же мне вдруг открылось, что весь этот мир дворников в Гропиусштадте – это просто жалкие задворки полицайского мира! Мне открылось, что полицейские гораздо опаснее дворников! Всё, что говорили Пит и Кати, было для меня истиной в последней инстанции.

Когда вино закончилось, Пит сказал, что у него дома ещё есть драп, и мы все возликовали. Пит вышел через балкон на улицу. Мы жили теперь на втором этаже, и наружу я выходила почти всегда через балкон. После стольких лет на одиннадцатом этаже это казалось мне таким романтичным!

Пит скоро вернулся с плиткой гашиша где-то в руку величиной. Плитка была разделена на кусочки по грамму, каждый грамм – десять марок. Он вынул огромную соломину, забил в неё немного табака, чтобы не надо было курить до дерева, затем смешал табак с гашишем и втолкнул смесь сверху. Затягиваясь, нужно было запрокидывать голову наверх и трубку держать по возможности вертикально, чтобы пепел не высыпался.

Я внимательно смотрела, что делают другие. Мне было ясно, что теперь, когда Кати и Пит сидят у меня дома, я не смогу сказать нет. Я уверенно сказала им:

«Пыхну-ка я сегодня с вами, наверное». Я старалась вести себя так, как будто это был мой бог знает какой косяк.

Мы опустили жалюзи, и в тусклом свету, проникшем сквозь них, плавали огромные сизые облака дыма. Я поставила Боуи, затянулась косяком и держала дым в легких, пока не закашлялась. Все были какими-то тихими, сидели молча, клевали носами и слушали музыку.

Я сидела и ждала, когда же со мной что-нибудь произойдет. Я думала, что теперь, когда я покурила наркотик, со мной должно случиться что-то чрезвычайно удивительное. Но я ничего не замечала, только чувствовала себя немного уставшей и окосевшей какой-то. Но нет – это явно было вино. Я ещё не знала, что, гашиш, как правило, не дает ничего новичкам, никакого эффекта. Тут нужно регулярно поупражняться, чтобы испытать чувство. Алкоголь срубает гораздо чище.

Вечер продолжался. Я видела, как Пит и Кесси, которые сидели на диване, повернулись друг к другу. Пит гладил руки Кесси и вот, спустя некоторое время, они встали, пошли в детскую и закрыли за собой дверь.

Я осталась наедине с Кати. Он передвинулся ко мне поближе, обнял меня за плечи, и я сразу поняла, что Кати нравится мне больше, чем Пит. Я была на седьмом небе от счастья, что Кати пришел ко мне домой, и теперь вот всеми силами показывает, как я ему интересна! Я всегда боялась, что мальчики относятся ко мне как ребенку, зная, что мне только двенадцать.

Кати стал обнимать меня, и я уже не знала, должно мне это нравиться или нет.

Мне было просто очень жарко. Я думаю – от страха. Я сидела как каменная и всё пыталась поговорить о музыке, которая как раз звучала. Но когда Кати схватил меня за грудь, вернее за то место, где она должна была вырасти, я вскочила и стала изображать лихорадочную занятость, бегая по комнате взад и вперед.

Наконец-то из моей комнаты вернулись Пит и Кесси. Они выглядели очень странно. Растерянными, смущенными и какими-то печальными. У Кесси было совсем красное лицо. Они старались не смотреть друг на друга и молчали, и я чувствовала, что Кесси пережила какое-то очень неприятное событие. Которое ей определенно не доставило никакого удовольствия, да и ему, видимо, тоже.

Пит спросил меня наконец, буду ли я вечером в «Доме». Что-что? – и я снова задрожала от счастья. Понятно, я добилась невообразимо многого за этот день! Все произошло так, как я и хотела: я пригласила Кати и Пита домой и теперь могла считать себя одной из тусы. На сто процентов.

Пит и Кесси вышли через балкон на улицу. Кати все ещё стоял в комнате, и у меня опять начался какой– то непонятный страх. Всё, больше я не хотела видеть этого Кати! Я так прямо и сказала ему, что сейчас мне нужно убирать в квартире, а потом делать домашние задания, и вообще, я – занятой человек! Мне было совершенно до лампочки, что он там себе подумает! Он всё-таки убрался, в конце концов. Я легла в моей комнате и, уставившись в потолок, попыталась разобраться в своих чувствах.