Голод суккуба - Мид Ричел (Райчел). Страница 58

— Кто ты? — закричал он.

— Сегодня вечером ты убил девушку, — сказала я, угрожающе приближаясь. — Белокурую танцовщицу.

Он выпучил глаза:

— Так получилось. Я ее предупреждал. Она знала, что рискует.

Я опустилась на колени, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Ты ее разрезал и взял деньги. Тебя не заботило, что с ней будет дальше.

— Послушай, если хочешь вернуть эти деньги…

— Я хочу вернуть ее. Можешь это сделать?

Он лишь смотрел на меня, сотрясаясь от страха.

Я смотрела на него, сотрясаясь от собственного могущества. Я могла бы убить его. Швырнуть еще раз, или свернуть шею, или задушить. Это было ужасно и неправильно, но, объятая гневом, я себя не контролировала. Честно говоря, в конце концов это счастье, что большинство инкубов и суккубов более расположены к удовольствиям, нежели к страданиям. Учитывая способность принимать любое обличье, мы бы стали весьма смертоносны для людей, если б достаточно разозлились. Они бы против нас не устояли. Уж этот доктор во всяком случае.

Но другой бессмертный мог.

— Жозефина, — послышался за спиной голос Бастьена. — Цветочек.

Поскольку я не отзывалась и хватку не ослабила, Бастьен сказал:

— Лета.

Имя, полученное при рождении, прорвало охватившую меня жажду крови.

— Отпусти его. Он не стоит твоего времени.

— А Доминик не стоит мести? — спросила я, не отрывая глаз от жалкого человеческого существа.

— Доминик умерла. Ее душа в следующем мире. Смерть этого человека ничего не изменит.

— Мне будет легче.

— Возможно, — допустил Бастьен. — Но это не твое дело — определять наказание смертным. Оставь это высшим силам.

— Я высшая сила.

Инкуб успокаивающе положил мне руку на плечо. Я вздрогнула.

— Мы играем другую роль. Мы не убиваем смертных.

— И ты, и я убивали прежде, Бас.

— Обороняясь. Защитить деревню от налетчиков — это не то же самое, что хладнокровное убийство. Может, ты проклята, но не совсем же пропащая.

Я отпустила доктора и откинулась назад. Он остался недвижим.

— Я любила Доминик.

— Я знаю. Поэтому со смертными трудно. Их просто полюбить и быстро потерять. Лучше всего для всех нас держать их на расстоянии.

Я не трогала доктора, но и с места не сошла. Бастьен осторожно потянул меня, продолжая мягко увещевать:

— Давай же пойдем. Оставь его. Ты не имеешь права лишать его жизни.

Я позволила Бастьену меня увести. Оказавшись на темной аллее, ведущей к дому доктора, я тут же вернулась в более естественное обличье Жозефины.

— Я хочу уехать из Парижа, — безжизненно проговорила я. — Я хочу куда-нибудь, где нет смерти.

Он обнял меня, и я почувствовала облегчение от его близости.

— Такого места не существует, Цветочек.

В доме Сола я наседала на Алека, вновь обладая возможностью сокрушить его жизнь. Но слова Бастьена эхом отдавались во мне, и я с болью осознала, как сожалею о нынешней вражде с инкубом. Несмотря ни на что, он и много лет спустя был по-прежнему прав. Я не должна убивать из мести. Нечестно для бессмертного пользоваться превосходством над слабым смертным. Я стану тогда ничем не лучше Сола. И, взглянув на распластавшегося подо мной Алека, я увидела только, насколько он молод. Немногим старше Доминик. Да и силы, казалось, вот-вот покинут меня.

Я грозно склонилась к Алеку.

— Уб-бирайся, — промямлила я сквозь немеющие губы. — Я хочу, чтобы ты свалил. Из Сиэтла. Не вздумай больше общаться с Дагом или с кем-то еще из группы. Если я завтра вечером узнаю, что ты еще в городе…

Я пыталась выдавить из себя подходящую угрозу. Мысли разбегались.

— Тебе, хм, не понравится. Ты понял?

Мой блеф сработал; он был в ужасе. Я отвалилась от него и села, потому что встать не могла. Он кое-как поднялся, бросил на меня последний испуганный взгляд и вылетел из комнаты. Как только за ним захлопнулась дверь, я лишилась чувств.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

На следующее утро я проснулась с тяжелейшим в жизни похмельем, и это о чем-то говорило.

На самом деле меня разбудил холодный воздух, проникавший в разбитые окна и надувавший шторы. В Сиэтле мягкие зимы, но на дворе был все-таки ноябрь. Я наколдовала себе толстый свитер и тут заметила, что кровь Сола так и не исчезла с кожи, несмотря на перевоплощения прошлой ночи, но, высохнув, превратилась в мелкие красные кристаллы, сверкающие на мне и окружающей обстановке. Я подняла его шелковую рубаху и обнаружила, что она весьма подходит, чтобы стереть их.

Вчерашний вечер был как в тумане, я с трудом вспоминала отдельные детали. Я решила, что виной тому выпитая таинственная жидкость. Оглядев царившую в комнате разруху, я восстановила в памяти массу событий, а остальное воссоздала из обрывков. Не желая задерживаться в этом месте, я отыскала свою трубку и вызвала такси.

По дороге в Сиэтл я поняла, что единственное мое желание — вернуться домой и еще немного поспать. У меня вторая смена, начинает Даг. Подождите. Нет, он не может. Даг лежит на больничной койке. Вздохнув, я направила шофера к книжному магазину.

В конторе меня ожидали три голосовых сообщения. Одно от автора, который сегодня вечером должен давать автографы, Е.Дж. Путнэма. С ним все в порядке; он прибудет в назначенный срок. Второе от Бет: она заболела. Господи. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь остался здоров? Последнее — от Уоррена. Он сообщал, что задерживается во Флориде и вернется к вечеру. Я решила на него обозлиться из чистого принципа. Я всю последнюю неделю разбиралась в этом хаосе, а он играл в гольф там, где сейчас двадцать пять градусов.

Я открыла магазин и села на кассу. Нехватка персонала хотя бы не дает отвлекаться от работы. У меня просто времени не оставалось переживать по поводу вчерашних событий. Или о Даге. Или о том, что Сет не пришел сегодня. Или о стычке с Бастьеном.

— Вы Джорджина?

Передо мной стояла симпатичная женщина американо-японского происхождения. Лицо и фигура ее были лишь чуточку полноваты, а черные волосы собраны в конский хвост. Что-то в ее улыбке почудилось мне знакомым.

— Я Мэдди Сато, — сказала она, протягивая руку. — Сестра Дага.

Изумленно глядя на нее, я пожала руку.

— Я не знала, что у Дага есть сестра.

Она улыбнулась ехидно:

— В действительности целая куча. Мы разбросаны по всей стране. Все заняты собственными делами.

— Так вы приехали… повидать Дага? — Я не решалась приступить к столь деликатному вопросу, но зачем еще она здесь?

Она кивнула:

— Я была у него сегодня утром. С ним все отлично, и он просил передать вам привет.

Лучшей новости я сегодня услышать не могла.

— Он очнулся?

— Да. Он сварлив и напорист, но в остальном чувствует себя замечательно. Он сказал, что у вас в конторе есть несколько его дисков. Он попросил меня их принести.

— Конечно, я вам покажу.

Я повела ее в задние помещения. Ничего себе. Сестра Дага.

— Как вы узнали о Даге?

— Мне позвонил Сет Мортенсен.

Я споткнулась и чуть не врезалась в стенд с книгами о садоводстве.

— Откуда вы знаете Сета?

— Я пишу для журнала «Женская речь». Сету нужна была для книги информация о феминистской организации, и Даг где-то месяц назад дал ему мой электронный адрес. Так что мы пару раз пообщались. Когда Даг… заболел, Сет разыскал мой телефон в Салеме и вчера вечером позвонил.

Я ощутила укол ревности оттого, что Сет с ней переписывался, а я ничего не знала. Однако я тут же подавила такие чувства. Он проявил невероятную заботу. Это так похоже на него. Добрые дела без лишних слов.

Я провела Мэдди в контору и отыскала диски в ящике стола.

— Вы приехали вчера вечером или сегодня утром?

Она покачала головой:

— На самом деле меня привез Сет.

— Я… что?! Из Салема? Это же часа четыре отсюда.

— Я знаю. Это так любезно с его стороны. У меня нет машины, но он позвонил и сразу отправился в путь, забрал меня среди ночи и привез к Дагу.