Игры по чужим правилам - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 11

Сердце кольнуло иголкой. Резко обернувшись, я наткнулась на прямой, изучающий взор блондина, стоявшего у книжных стеллажей. Скрестив руки на груди, Зак внимательно следил за нашей возней. И рядом с ним крутилась красавица Маргарита.

Кажется, на парочку украдкой посматривала половина торгового зала (мы с друзьями, вообще, откровенно пялились). Клянусь, но даже ледышка Ян сглотнул набежавшую слюну, когда ведьма изящным движением откинула густые темные пряди волос, упавшие на точеное лицо.

— Поразительно, — пробормотала я едва слышно.

Совершенно точно, что со стороны Зака, мы выглядели дешево — таращились на ведьмаков и шушукались, как кумушки на завалинке. Почему присутствие некоторых принципиально невозможно игнорировать?!

Настроение стремительно покатилось вниз. Надо же из всех эзотерических магазинов выбрать именно тот, куда заявились все мои враги в полном составе! Удача, одним словом!

— Ты знаешь его? — Резковато спросил Ян.

— Конечно, она его знает! — хитро подмигнув, воскликнула Катерина. — Заккари Вестич — сводный брат ее парня.

— Действительно? — От нехорошей усмешки стажера стало не по себе. Он замкнулся. Будто моллюск заполз обратно в раковину и захлопнул створки. Дружелюбие испарилось, в прозрачных глазах проявилось нечто отталкивающее.

Интересно, его задело то, что у меня действительно есть парень? Или то, что у моего парня еще и сводный брат имеется?

— Если вы двое уже налюбовались, может, пойдем? — нетерпеливо подогнала я друзей.

— Я останусь, — холодно бросил Ян.

— Как знаешь.

Схватив сопротивлявшуюся Катерину за рукав куртки, я потащила подружку к кассам, а потом не выдержала и оглянулась через плечо. Светловолосый красавчик Заккари наблюдал за мной с такой надменностью, что хватило бы с лихвой на двух английских лордов. Тут он что-то сказал Марго. Девушка неохотно отвлеклась от разглядывания яркой книжной обложки и, покосившись в нашу сторону, ехидно рассмеялась. Совершенно точно, от оскорбительной шуточки в мой адрес.

Я с трудом подавила в себе желание показать парочке неприличный жест. Тоже мне, нашли бесплатного клоуна для детского утренника!

— Вы зрячий, молодой человек?

От сурового тона хозяйки Гнезда худенький парнишка в рабочем комбинезоне побледнел и виновато потупился.

— Судя по всему, нет! — Аида кипятилась. — Посмотрите, фонарики висят криво!

Женщина указала пальцем в потолок, и молодой человек послушно задрал коротко стриженую голову. Вокруг хрустальной люстры на разных уровнях парили крошечные бумажные фонарики. Внутри каждого дрожали магические огоньки.

— Исправьте, наконец! — Приказала хозяйка особняка.

Парень незамедлительно хлопнул в ладоши. Громкий, резкий звук походил на выстрел. Огоньки в фонариках потухли, вместе с ними мигнула бесценная хрустальная люстра. Сотни длинных подвесок задрожали, наполняя помещение пронзительным дзиньканьем.

У женщины остановилось сердце, а рабочие испуганно переглянулись. Проштрафившийся ведьмак открыл рот, изумляясь собственному фокусу. Конечно, он не догадывался, что в переполненном колдовством Гнезде даже простые магические пассы становились мощнее, а значит, разрушительнее.

— Господи, дай мне терпения! — попросила женщина, картинно подняв взор к потолку, и заметила кривую трещину у основания люстры. От неприятного открытия у Аиды вытянулось лицо.

Каждый раз, стоило глянуть на люстру, как хозяйка Гнезда вспоминала себя маленькой девочкой-приживалкой в чужом особняке. Пока не видели строгие взрослые, она, раскинув руки, беспечно кружилась в мозаичной тени от сотен длинных хрустальных трубочек и наслаждалась уточненным перезвоном. Та самая, дорогая памяти, люстра теперь висела в Гнезде и являлась символом исполненной девичьей мечты об устроенной жизни.

— Быстро! — приказала Аида бригадиру. — Заделайте трещину!

Подготовка к ведьмовскому шабашу ко Дню рождения Хозяина шла полным ходом. В помощь женщина, как всегда, пригласила одну из тех ведьмовских служб, которые за деньги организовывали и детские утренники, и пышные похороны. Как правило, разнорабочими в подобные конторы нанимались слабенькие колдуны, обделенные даром, и отпрыски разорившихся семей. Первые отвратительно колдовали, вторые не хотели работать вовсе, а в итоге организация праздника превращалась в хождение по мукам.

Однако чтобы ни случалось при подготовке к шабашам, на сохранность люстры еще никто не покушался!

Вдруг Аида уловила неясный звон разбившегося стекла в одной из комнат второго этажа. Сосредоточившись, женщина мысленно скользнула по коридорам, распахнула двери, проверила закутки и темные уголки. Грохот повторился. Он исходил из спальни Филиппа, как будто сын колотил зеркала в душевой. У хозяйки дома болезненно сжалось сердце.

С ее мальчиком происходило что-то плохое и неправильное. Чувства матери не обмануть! Неожиданно вспыхнувшая нетерпимость к окружающим, делала и без того сложный характер ребенка совершенно невыносимым!

Возможно, причина дурного настроения крылась в кордебалете, устроенном Заккари? Семье пришлось выложить значительную сумму, чтобы замять скандал в Интернете. Впрочем, денежные растраты меркли перед потерей ценных гримуаров темной ведьмы Марисы Вестич, которые пришлось подарить архиву, дабы умаслить Совет Хозяев.

Минутой позже Аида расслышала шаги. На лестнице появился угрюмый Филипп. Быстро спускаясь в холл, парень на ходу натягивал пиджак.

Женщина не могла налюбоваться на сына. Высокий, статный, отмеченный Силой красавец! В нем воплотились все надежды и мечты матери! Она слепла от гордости, когда дело касалось Филиппа.

«Ее гордость» заметил, что рабочий неловко размахивает руками, безуспешно выстраивая бумажные светильники в опрятную шеренгу, и с досадой щелкнул пальцами. Фонарики взвились в воздухе и замерли под потолком ровной линией.

— Это так сложно? — грубо уточнил сын, и наемный труженик оцепенел.

— Дорогой! — Хозяйка дома осеклась, не желая при чужих людях оговаривать Хозяина, и только осуждающе покачала головой.

— Я хочу, чтобы ты убрала все зеркала! — бросил Филипп, даже не глянув на мать.

— Но у нас будет шабаш, — растерялась та. — Гости приедут…

— Тогда отмени к черту свой шабаш! — рявкнул парень с таким ожесточением, что Аида невольно вздрогнула. Господи, ее бросало в дрожь от родного ребенка! Чепуха, право слово!

— Или убери все зеркала, — более миролюбиво добавил он.

— Я их занавешу.

— Будь любезна. — Парень холодно оглядел холл и открыл входную дверь. — Переночую у Саши.

— Филипп! — с жалобной интонацией остановила его мать. — Я хочу пригласить Роберта на праздник.

— Не обсуждается! — Он недовольно сверкнул глазами.

— Твой отец имеет право…

— Ноги в этом доме не будет Верховного варшавского судьи! — отрезал Филипп. — Тебе по-польски повторить? — Окинув тяжелым взглядом остолбеневших с открытыми ртами рабочих, он велел: — Продолжайте, господа!

За парнем с треском захлопнулась дверь. После приказа сына Верховного судьи, бригада помощников с подозрительным рвением взялась за работу, похоже, стремясь поскорее убраться из Гнезда. Но расстроенная перепалкой хозяйка дома никак не могла успокоиться и сосредоточиться на украшении холла. Растерянный взгляд бессмысленно скользил по мерцавшим фонарикам, провисшим бумажным гирляндам, кривой трещине на потолке. Предвкушение праздника стремительно таяло.

Ее сын никогда не был ангелом. Зачастую своими поступками он доводил семью до исступления, но ему прощали любые ошибки. Стоило юноше обаятельно улыбнуться, как даже у жесткого деда Луки Вестича таяло сердце. Впервые, на памяти матери, Филипп опустился до откровенной грубости.

Меня разбудил дребезжащий звонок во входную дверь. Подскочив на кровати, я испуганно заморгала. Голова гудела от недосыпа, и залитая солнечным светом комната расплывалась перед взглядом. Цифры на электронном табло музыкального центра двоились, и никак не удавалось отгадать правильное время.