Не сейчас, любимый (СИ) - Морозов Алексей. Страница 2

Каждый вечер, когда она возвращалась из театра, я устраивал ей контрольный выстрел в голову, покрывая ее мозги своими тихими рассуждениями о жизни. Я мог бы этого не делать, но она была именно тем человеком, перед которым я мог оказаться без трусов в любом возрасте и потом даже не умереть от стыда.

- Бабуль, это я.

- Конечно, ты, - донеслось из трубки, - Мне, кроме тебя, никто особенно не мешает. Как дела?

И я не удержался, расстроился, выплеснулся, рассыпался перед ней мелким жемчугом, рассказывая о том, что тот, в кого я, похоже, до икроножных судорог влюблен, сегодня объявил, что через неделю у него свадьба.

- Ах, он юх моржовый!

- Бабуля!!!

Мат я терпеть не мог, он из меня вырывался крайне редко, мысленно немного чаще, правда, сейчас не тот случай. А вот бабуля у меня была матершинницей знатной. Но при мне она старалась не выражаться, а если проскакивало, то только в период самого глубокого неуважения к предмету разговора.

- Такой и есть, - припечатала бабуля, - Он к тебе яйца свои подкатывал? Ты же говорил, что было дело?

- Да мне показалось... – мямлил я, - Да не было ничего. Наверное, я придумал.

- Не льсти себе, - бабуля на том конце провода щелкнула зажигалкой, - Если говоришь «наверное», то, значит, было.

- Один раз вместе в лифте ехали, - резонно заметил я, - Он мне руку на плечо положил и пригласил на шашлыки, а я отказался...

- Мудак, - отрезала бабуля, - надо было ехать.

- Баб, я от страха, - нашел я оправдание, - Я ног под собой не чувствовал.

- Горе ты мое, - пропела бабуля, - Отбивать будешь?

- Кого? У кого? – я опешил, - Нет, знаешь, я не рискну. Там, похоже, ячейка общества вызревает. Да нет, баб, я в стороне постою.

- Страдать будешь?

- А у меня есть выход? – обозлился я, - Ты себя послушай! Он уже пир горой в офисе закатил, это же серьезно. Да и потом, знаешь, я никогда не считал, что у меня есть шансы.

Я замолчал, думая, а стоит ли говорить бабуле о том, что случилось около машины. Решил, что скажу. Сказал. Такой одухотворенной я ее не видел лет триста.

- Саша, - твердо сказала она, - У тебя есть еще время. Поверь, он ее не любит. Борись за свою любовь, как умеешь, чтобы не жалеть потом, понял?

- Понял.

Мы расстались друзьями, но я лег спать с мыслью, как будто меня принуждают к чему-то очень неправильному. Ну, типа, ограбить банк. Это ж криминал, хоть и красиво.

Но опасно-то как.

А утром мы с ним словно накануне и не виделись. Борис сидел в обнимку со своим ноутом в кресле и, войдя в наш кабинет, я встретил его хмурый взгляд.

- Доброе утро, - вырвалось из меня, и вчерашняя ухмылка обняла мое лицо от уха до уха.

- Кому доброе, а кому серпом по яйцам, - пробурчал Борис, и я сел в соседнее кресло.

- Голова трещит?

- Нет.

- Долго вчера гуляли?

- Не знаю. Я ушел.

Он не отрывал глаз от экрана, а я не отрывал глаз от него. Желание провести рукой по его лбу вверх, зацепив челку, а потом сбросить ее обратно на лоб было очень сильным.

- А чего ушел?

- Устал.

- А-а-а...

Я играл роль хорошего знакомого, все понимающего хорошего знакомого, не говорящего лишних слов, не пристающего с личными вопросами, молчаливого, спокойного и… равнодушного ко всему кругом. Это было мне не по нутру, это выворачивало меня даже не наизнанку, а гораздо глубже, а после вчерашнего мне хотелось схватить его за плечи и изо всех сил встряхнуть, чтобы нижние зубы перепутались с верхними.

«Что это было вчера, твою мать?»

Мне надо было пройтись, не мог я оставаться с ним наедине и наблюдать, как он водит жалом по клавиатуре. Стиснув зубы, я потянул на себя ручку двери.

- Я к автоматам.

- Иди, - разрешил он, не поднимая глаз.

- «Колу», чипсы, желтую хрень в шоколаде, которую ты всегда покупаешь?

- Не надо.

Я рванул дверь на себя. Да катись ты…

Нет, бабуля, не мой вариант. Спасибо за совет, конечно, но, кажется, я ошибся.

Усомниться в этих мыслях мне пришлось буквально через пару часов, когда девчонки из планового отдела попросили меня снять копии с каждого листа в огромной дерматиновой папке. Я даже обрадовался, схватил этот талмуд в зубы и пошел в приемную, потому что ксерокс был только там.

Секретарша благополучно отчалила в декрет месяц назад, место ее пустовало и все сотрудники беззастенчиво пользовались этим, собираясь в приемной не только для работы, а для покурить-поболтать-порыдать, а пару раз мы даже умудрились там отметить чьи-то дни рождения.

Грохнув папку на стол, я открыл ее и достал первый лист. Хоть какое-то занятие, сил моих больше нет, лишь бы не сидеть там с этим…

А этот уже был у меня за спиной, и не только был, он еще руки запустил мне под футболку. И когда зашел только, я же вроде бы… да какая разница… Он подошел сзади, прижался ко мне грудью, вдавив меня в край стола, и положил голову мне на плечо.

Я успел выставить руки и упереться в папку. Осознание того, что к тебе жмется мужчина, от которого у тебя волосы дыбом встают от наслаждения, пришло очень быстро. Я стоял перед труднейшим выбором: либо катись все оно, я сейчас же разворачиваюсь и присасываюсь к нему в любом месте, либо я отталкиваю его с громким криком: «Ты что, совсем с ума сошел?!!». Но мой злой гений не дал мне возможности выбирать. Он сделал все за меня.

- Са-а-аш… - дунул он мне в ухо, и я невольно приложился щекой к его щетине. Тон теперь был другой, не тот призывно-поддатый, которым он меня накрыл вчера, а спокойный, просящий, извиняющийся.

- Что?

Его ладони поползли по груди, стали гладить, сжимать, тянуть за кожу. Я развернулся у него в руках и вот оно, самое прекрасное в мире лицо, с которого пялятся на меня красивые фисташковые глаза, и губы, которые, я и не думал, что так ско…

Его поцелуй сломал мне позвоночник, и этого хватило, чтобы я захлебнулся в собственном вдохе. Я уже себя отпустил и отвечал ему, наматывая на пальцы его слегка вьющиеся темные волосы. Да, я дурак. Да, я зависим. Да, я дождался. Да, я…

Он оторвался от меня, и безумная легкая улыбка скривила его губы.

- Ну, ты красавец… - проронил тихо он, и я обмер, потому что почувствовал, как в меня через брюки упирается его осмелевший член. Черт, это была королевская скидка. Черт, этого не могло быть. Черт, сюда же могут зайти в любую минуту… и это происходит со мной.

Я опустил руку ему на живот, и мы молча посмотрели друг на друга.

- Закрой дверь, - скомандовал он, все еще держа на мне руки.

Но наша бухгалтер Танечка решила, что дверь надо не закрыть, а открыть, и именно в этот самый момент.

Глядя вслед вылетевшей Танюше, Борис серьезно посмотрел на меня.

- Ну, не зараза?

- Зараза, - подтвердил я, - Через пять минут все знать будут. Обидно, что всухую. Ничего ведь не было.

- Не было, - кивнул Борис и вышел из приемной, оставив меня одного.

Как-то все рухнуло, вот прямо сразу и все. И тот факт, что наши столы стоят, прижавшись друг к другу, вообще никакой роли не сыграл. Я все-таки размножил документы для планового отдела, и это заняло у меня ровно полтора часа. В приемную никто не заходил, и я в полном одиночестве гремел крышкой ксерокса. Я ничего не понимал. Он словно держал меня на поводке, то «к ноге», то «пошел отсюда»… За сутки он сумел вынуть мою душу, а потом потрогать мое тело. И оба раза это не закончилось ничем хорошим.

Отдав ксерокопии адресату, я вернулся в свой кабинет и, взяв в руки сумку, вышел в коридор.

Я никому не стал говорить, что сходил к шефу и написал заявление.

Бориса в тот день я больше так и не увидел.

- Бабуль, привет.

- Уволился?

- Откуда ты знаешь?

- "Не вынесла душа поэта позора мелочных обид, восстал он против мнений света…", - процитировала Мишу Лермонтова бабуля и, судя по характерному стуку, донесшемуся из трубки, бросила на стол зажигалку, - Рассказывай.