Летняя гроза в Молнегорске (СИ) - "Златовласка с косичками". Страница 30

- Андрей Александрович, дорогой! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись!

- И Слава Богу! – отрезал Асталин. – Давайте к делу, Герман Анатольевич.

- Да, да, да. Разумеется! Самое важное – это наш пациент. Это он?

- Да, он. Мой сотрудник, Маринский Даниил Владимирович.

- Очень, очень приятно.

Маслянистые глазки впились в мое лицо.

- Дорогой мой Даниил Владимирович, как вы себя чувствуете?

- Я хочу встать.

Я отшатнулся, когда Дорофеев протянул ко мне свою пухлую ладонь. Мне показалось, что он собирается потрогать мой лоб. Главного врача это не смутило. Он захихикал, словно я сделал что-то очень смешное, а потом нажал на кнопку вызова в центре стола.

На зов тут же откликнулись. Минуту спустя в кабинет бочком протиснулся громила в форме санитара. Он был выше и больше меня раза в два и благодаря своим квадратным плечам напоминал шкаф.

- Это Леонид, - объявил Дорофеев. - Один из наших лучших санитаров. Леонид, а это Даниил, наш новый пациент и твой подопечный.

Он усмехнулся, и причем так мерзко, что мне тут же захотелось отвернуться. Я попробовал встать, но Леонид оказался быстрее. Он в мгновение ока очутился за моей спиной и положил свои тяжелые руки мне на плечи.

- Какого..?

Я попробовал вырваться, но безуспешно.

- Успокойтесь, Даниил, - масляным тоном протянул Дорофеев. Его глазки довольно поблескивали.

- Не трогайте меня! – с внезапно нахлынувшей яростью воскликнул я. - Я не сумасшедший! Что следующее – смирительная рубашка?!

- Ну что вы, это же совсем крайние меры, - пропел главный врач. - Верно, Леонид?

Громила промолчал. Вместо ответа его пальцы еще ощутимее впились в мои плечи. Я забился сильнее, не собираясь терпеть этот произвол.

- Прекратите, - негромким и абсолютно ледяным голосом скомандовал Асталин.

Этого оказалось достаточно. Леонид мгновенно убрал руки и даже отступил на шаг назад. Герман Анатольевич сразу как-то сжался, став похожим на воздушный шарик, из которого выпустили часть воздуха.

- Я же предупреждал, - обманчиво мягким тоном сказал начальник.

- Да, да, да.

Дорофеев торопливо замахал руками.

- Тысяча извинений, дорогой Андрей Александрович. Леонид, спокойнее. Это все мой склероз. Даниил Владимирович не пациент. Он… наш гость. Мы просто немного подлечим его, улучшим психическое состояние…

- У меня Воздействие, зачем мне улучшать психическое состояние? – выпалил я, все еще не в состоянии успокоиться.

- Воздействие? – как будто удивился Дорофеев.

- Воздействие, - сухо повторил Асталин. – В чем дело? Я же говорил. Похоже, у вас действительно проблемы с памятью.

- Конечно, конечно.

Дорофеев выдал очередную елейную улыбку, от которой меня затошнило. Я отвернулся. Никогда не думал, что буду способен возненавидеть незнакомого человека всего за несколько минут. Наверное, я и правда схожу с ума.

- Мне надо домой позвонить, - буркнул я.

- А вот этого никак нельзя, дорогой мой мальчик, - с притворным сочувствием на лице и видимым удовольствием в голосе сообщил Дорофеев. – Правилами нашей клиники запрещены телефонные звонки пациентов… я хотел сказать, гостей клиники, куда бы то ни было и кому бы то ни было.

- Что? – я посмотрел на него с отвращением, которое даже не пытался скрыть. - Вы издеваетесь? Я должен позвонить домой! Иначе я тут не останусь!

Не раздумывая, я поднялся из этого проклятого кресла и направился к столу. Прямо к телефону, стоявшему на краю.

- Нет.

Мою протянутую руку перехватила лапища Леонида. Я не ожидал от него такой прыти и заорал, скорее от неожиданности, чем от возмущения.

- Отвали! Убери руку!

Он не слушал. Схватив меня в охапку, громила потащил меня к дивану, стоявшему в углу кабинета. Он почти навалился на меня всей своей тушей, и это было ужасно. Я закричал, а потом крик застыл у меня в горле, и я начал задыхаться. Перед глазами все потемнело. Меня охватил приступ внезапно накатившей паники. Не надо меня трогать, не смейте ко мне прикасаться, я не хочу…

Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Леонид отпустил меня, и я благополучно приземлился на диван. Сам санитар убрался в противоположный угол комнаты и застыл там, в углу, неподвижным изваянием. Дорофеев вообще каким-то чудом очутился у двери и держался за ручку с видом зайца, готового кинуться наутек при первых признаках опасности. Рядом со мной остался только Асталин, который еще секунду назад стоял у окна. Это он прекратил весь этот кошмар? Конечно он.

- Успокойся, Даниил, - мягко сказал начальник. - Никто не собирается ничего тебе делать. Все в порядке.

Он не прикасался ко мне, и я был ему за это благодарен. Сейчас мне было невыносимо даже думать о чьем-либо прикосновении.

- Я должен позвонить домой. Мама с ума сойдет, если я не объявлюсь в ближайшее время. Вы же обещали.

- Но это против правил, - начал было Дорофеев. Асталин посмотрел на него, и он заткнулся.

- Звони.

Начальник сам снял телефонную трубку и протянул ее мне.

Мама ответила сразу же. Она волновалась, потому что я уже должен был прийти домой и, кроме того, не отвечал на звонки по мобильному. Я пытался как-то смягчить неприятные новости, но боюсь, у меня это плохо получалось. Мама держалась, но я слышал, как срывается ее голос и как она глотает слезы, стараясь не тревожить меня. Я тоже запинался как ребенок, чувствуя, что вот-вот сорвусь окончательно.

- Позволь мне.

Асталин осторожно забрал у меня трубку.

- Здравствуйте, Анна Викторовна. Я начальник вашего сына. Успокойтесь, с Даниилом не случилось ничего страшного. Вы же знаете, что такое Воздействие? На первых этапах его влияние на организм практически обходится без последствий. То, что испытывает Даниил сейчас, больше всего напоминает обычную депрессию. К сожалению, ему необходима полная изоляция, потому что таковы правила. В противном случае я не смогу допустить его к работе. Он сейчас в хорошей клинике. Даю слово, что с ним все будет в порядке. Да, около месяца. Может немного больше. Что? Нет, извините. Свидания запрещены.

Он говорил что-то еще, но я уже не различал слов. Я просто стоял рядом и слушал приглушенный мамин голос в телефонной трубке. Уже спокойный и без следов слез. У Асталина все получилось. Когда он закончил и положил трубку, я без сил выдохнул:

- Спасибо.

- Всегда, пожалуйста, - кивнул с легкой улыбкой начальник.

После этого он остался оформить какие-то бумаги. Леонид, больше не пытаясь протягивать руки, повел меня в мою палату.

Мне досталась небольшая, но довольно уютная комната с дверью в крохотную ванну и чудесным видом из окна. Я мог любоваться горами и морем, и при других обстоятельствах был бы счастлив. Правда, массивные решетки на окнах не располагали к душевной гармонии.

Не зная чем заняться, я сел на кровать и попытался привести мысли в порядок. Сколько меня тут продержат? И как будут лечить? У меня с собой даже личных вещей не было. Да и прав у меня в этом заведении тоже, судя по всему, никаких не было. Мне было одиноко и пусто на душе.

Через какое-то время Леонид принес мне ужин. Он даже не пытался заговорить со мной, чему я был только рад. Этот тип, как и Дорофеев, вызывал у меня слишком большую антипатию.

Асталин даже не пришел попрощаться. Я не сомневался, что он уехал сразу же, как только подписал необходимые бумаги. С чего ему тут оставаться? Он и так потратил на меня слишком много своего драгоценного времени.

С наступлением ночи мне стало еще неспокойнее. Я чувствовал тревогу, которая становилась все сильнее и сильнее с каждой минутой. Меня почти трясло. Я не мог спать и даже не пытался ложиться. У меня появилось предчувствие, что вот-вот произойдет что-то плохое.

Услышав звук открываемой двери, и я рывком поднялся и сел на кровати. Это был Леонид. У него в руках был поднос, на котором лежали шприц и другие принадлежности для укола.

- Не спишь? – отметил громила вполне очевидный факт. – Это хорошо. Значит, будем собираться.