Ветер полыни - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 20

Она усмехнулась и направилась ко входу.

Замки и магические печати с металлической двери сорвал еще Ретар, и теперь она обречено и жалко висела на проржавевших, едва держащихся петлях. Остановившись у дверного проема, Проклятая громко сказала:

— Я знаю, что вы здесь. Я знаю, что вы меня слышите. И я очень надеюсь, что прежде, чем кто-то из вас решит сотворить глупость, меня выслушают.

Она выждала с десяток ун, а затем, держа наготове Дар, вошла внутрь.

Ее ждали. Двое целились из луков, паря в ярде над полом, а третий упал сверху и оказался за спиной. Тонкая и обманчиво слабая рука закрыла ей рот, и в ухо тихо прошелестело:

— Закричишь — умрешь. Понимаешь меня?

Она могла убить их, но не стала этого делать. Лишь едва заметно кивнула, отвечая на заданный вопрос.

— Иди вперед, — прошептали сзади, и Проклятая под настороженными взглядами прошла в соседний зал.

Трое шей-за’н бесшумно двигались следом.

Засевшие в Черном доме оказались нийсу — Кровавыми губителями. Лучшими воинами племени Сжегших душу. Лучшими стрелками. Самыми опасными из всех.

— Мы слушаем, — сказал тот, кто раньше шептал на ухо.

— Я буду говорить с тем, кто приказывает вам. Позовите его.

— Кроме нас никого здесь нет. Говори или умрешь.

— Такие, как вы, не оставляют следов на земле. Не стоит лгать.

— Я могу убить этого человека? — спросил на языке шей-за’нов один из стрелков.

— Я отправлю тебя в Бездну, прежде чем ты отпустишь тетиву, сын песков, — сказала Тиф на боевом наречии нийсу и увидела, как в их глазах появляется удивление, а затем и неуверенность.

— Откуда ты знаешь речь моей семьи? — отрывисто бросил командир тройки.

— Кажется, кто-то не услышал моих слов, шей-за’н! — продолжила Тиа на чужом языке. — Я буду говорить с тем, кто отдает приказы твоим воинам. Отведи меня к нему, пока я еще добра.

— Хорошо, человек. Но если ты задумал с нами играть, я умерщвлю тебя.

Не оглядываясь, он полетел к ведущей на второй этаж лестнице, и Тиф последовала за ним. Один из Сжегших вернулся на пост у двери. Другой — остался приглядывать за Проклятой.

Ее привели в бальный зал, где три десятка шей-за’нов-нийсу обустроили себе жилище. Когда они увидели вошедших, раздался едва слышный уху шепоток. Затем в нос Тиа ударил запах крови и смерти.

Еще двадцать шагов, резкий поворот направо, и Дочь Ночи очутилась в полукруглой, большой, очень плохо освещенной комнате. За столом сидели мужчина и женщина. Тиа сразу поняла, кто перед ней, хотя на них не было белых мантий. Зато они обладали хилссами. Один посох имел четыре позвонка, другой — целых восемь.

У дальней стены неподвижно стояли шестеро мортов, а в центре комнаты, на вбитом в потолок крюке висел мужчина. Он был мертв, его кожа оказалась содрана, а голени обглоданы до костей. На полу, под телом, натекло целое озеро крови.

Воинам пустыни захотелось полакомиться человечиной, и для них добыли мясо, совместив полезное с полезным. И морты сыты, и кожа, требовавшаяся для усиления некоторых плетений, нашлась.

— Кто ты и как нас нашел? — обратился к Тиа мужчина, не отрывая сосредоточенного взгляда от книги.

— Я вас не искала, — сказала она. — Вы нашлись сами.

— Ты или нагл, или глуп. Ни тот, ни другой вариант мне не нравится. Если и дальше будешь вести себя так, то он, — сухой палец с длинным, покрытым черным лаком ногтем, указал на мертвеца, — уступит тебе свое место.

— Сожалею, но шансов оказаться под потолком у тебя гораздо больше, чем у меня.

Некромант оторвался от чтения и посмотрел на нее.

— И все же, прежде чем ты умрешь, я хотел бы узнать твое имя.

Тиф вздохнула.

Тупой самовлюбленный осел. Он даже не удосужился поинтересоваться, есть ли у нее Дар. Хотя его можно понять. Это все равно, что проверять есть ли в груженной навозом телеге изумруды гроганского герцога.

— Тиа ал’Ланкарра. Пламя Заката. Клинок Юга. Дочь Ночи. Скачущая на урагане. Убийца Сориты. Этих имен тебе достаточно, избранный?

Тот разразился сухим лающим смехом.

— Ты не только нагл и глуп, но еще и безумен, раз решил, что я поверю в такую чушь! Я знаю Дочь Ночи. Она женщина, а не мужчина!

— Ты слеп, если обращаешь внимание только на оболочку. Окажи мне покорность, колдун. Немедленно!

— Эй! — окликнул некромант мортов, вновь уткнувшись носом в книгу. — Подвесьте это мясо к потолку.

Тиф знала, что слишком рискует, используя свои возможности столь близко от Башни, но сейчас у нее не было другого выбора. Она надеялась лишь на то, что Ходящие примут этот всплеск за магию одного из своих, и не станут разбираться, какого цвета случившееся волшебство. Пламя Заката высвободила «искру», легким росчерком мысли воссоздала в воздухе плетение, и то перенесло ее дух в тело освежеванного мертвеца. Пробудившийся Порк с тоненьким воплем прижался к стене. Девчонка-некромант, к удивлению Проклятой, почувствовала Дар и предостерегающе вскрикнула, предупреждая напарника о непонятном для нее проявлении силы. Но Тиф уже купалась в рухнувшем на нее ревущем потоке.

Висящий под потолком мертвец изогнулся, веревки лопнули, и он тяжело рухнул на пол, едва удержавшись на обглоданных ногах. Со страху ошалевший шей-за’н всадил в грудь покойника тяжелую стрелу, но Тиа на это было плевать. Мертвое мясо есть мертвое мясо. Она здесь всего лишь гость, и обычная сталь повредить ей не может.

Дочь Ночи не дала лучнику выстрелить повторно. И его, и другого Сжегшего душу, а также ринувшихся на нее мортов, обездвижили вырвавшиеся из стен серые путы. Некроманты вскочили на ноги, но сейчас она была сильнее их обоих и усыпила хилссы, отрезав магов от темной «искры».

Девочка перепугалась и теперь держала бесполезный посох обеими руками, выставив его перед собой, словно щит. Верховный вел себя гораздо более спокойно.

— Как я уже говорила, Фарид — ты слеп, — произнесла Тиф мертвыми губами. — До сих пор удивляюсь, как я позволила тебе закончить обучение. Ты не видишь простых истин, а это прямая дорога к гибели.

Если у Белого оставались сомнения, то после ее слов они полностью исчезли. Спустя уну, чародей уже преклонил колено и уставился в пол, положив левую руку на посох, а правую прижав к сердцу.

Оказание покорности. Ритуальный поклон избранного перед одним из повелителей.

Еще через мгновение черноглазая колдунья последовала примеру старшего товарища.

— Госпожа! Прошу простить нас за такое проявление неуважения. Мы виноваты, но, поверьте, если бы только знали, кто почтил нас своим посещением, встретили бы вас со всем подобающим вашему положению вниманием. Никто не предупредил о вашем приходе, — его голос, в отличие от слов, не был подобострастным. Фарид всегда был гордецом. Впрочем, она никогда ничего против этого не имела. Побитая и вечно унижающаяся собака — это не только скучно, но и противно.

Окровавленным пальцем она подняла его подбородок, заставив смотреть в белесые мертвые глаза:

— В чем тебе не откажешь, так это в умении складно врать. Тебя и не должны были предупреждать, ученик. Встань. У нас очень много дел.

Глава 6

Га-нор сидел в беседке, скрытой в тени высоких кустов гириска. Это растение считалось у жителей Сина священным. Запах больших алых цветов прекрасно отпугивал говов и прочие демонические сущности. Неудивительно, что в доме заклинателя гириска так много.

Ловко орудуя большой иглой, северянин наносил ровные стежки на порвавшейся рубахе, насвистывая услышанный от Лука приставучий мотивчик фривольной песенки. Мысленно поминая шляющегося по портовым кабакам товарища крепким словцом, рыжеволосый воин отложил иголку в сторону. Вновь от нечего делать стал насвистывать. Сам себя одернул, досадуя, заворчал и вышел из беседки.

По выложенной пористым ракушечником дорожке Га-нор направился в самое сердце небольшого, но уютного сада. Здесь, среди все тех же цветов гириска, построили небольшой фонтан. Журчание воды сливалось с умиротворенным гулом пчел, прилетевших полакомиться цветочным нектаром.