Небо истребителя - Ворожейкин Арсений Васильевич. Страница 97

На пороге кабинета меня встретил новый начальник штаба полковник Диамид Иннокентьевич Синев. После ухода его предшественника Ивана Мельникова я относился к нему с некоторым предубеждением. Конечно, к болезни Ивана Ивановича Синев не имел никакого отношения, но он невольно напоминал мне о несчастье уважаемого мной человека. Диамид Иннокентьевич доложил, что есть приказ министра обороны о назначении Кадомцева командиром дивизии:

— Кто будет вместо него?

— Его заместитель Антонов Георгий Николаевич. Прошу сегодня же отдать приказом.

— А вашим заместителем назначен полковник Решетилов.

Александр Степанович по характеру во многом схож о Захарьевым. Такой же веселый, жизнерадостный, эмоциональный и честный. Мысленно я поблагодарил командующего за такое решение.

Прежде чем выйти, Синев чуть заметно улыбнулся я сообщил:

— У меня в кабинете вас ждет молодая женщина. Очень, печальная… Говорит, что познакомилась с вами во время войны, в Румынии, когда работала медсестрой в нашей военной комендатуре.

— Неужели Маруся? — вырвалось у меня, и я подумал: «Значит, у нее опять неприятности, иначе не приехала бы». Чтобы смягчить свое удивление, заметил: — Вот уж действительно, гора с горой не сходится, а человек о человеком… Попросите ее ко мне.

Вид у Маруси был не просто печальный, а измученный и растерянный. Она стала почти такой же тоненькой, какой была при нашей первой встрече. Волнуясь, она рассказала, что бывший муж отыскал ее и не дает спокойно жить.

— Я сказала ему, что между нами все кончено, — продолжала Маруся, — но он твердит: «Нет! Ты моя жена. Никуда от меня не скроешься!» — Немного помолчав, она горестно спросила: — Ну почему у нас такие мытарства с разводом? Если я подам в суд, он убьет меня,

— Чем же тебе помочь? — спросил я. Маруся подняла голову, тяжело вздохнула:

— Теперь у меня одна надежда на вас — устройте меня работать в вашем гарнизоне… И, если можно, пока без прописки, чтобы он не нашел меня.

Я позвонил командиру нашего полка аэродромного обслуживания. Он сказал, что в лазарет нужен врач-терапевт. Маруся согласилась.

— Вот только с жильем у нас неважно, — предупредил я.

— Устроюсь в городе, в гостинице.

— С гостиницей тоже не просто. — И я предложил:— Может, пока поживешь у нас? Жена о вас знает. Еще в сорок пятом, прилетев из Румынии, я все ей рассказал.

— Спасибо, Арсений Васильевич. Я думаю, в городе удастся скоро найти комнатку.

— Возможно, найдется комнатка в щитовом домике на аэродроме, где живут летчики и техники. Там должно освободиться несколько квартир.

Холодная война властно ломала в уклад нашей жизни, и представления о мире, и психику людей. Ночами нам еще снились воздушные бои Великой Отечественной, а на пороге дома уже маячила новая, еще более жестокая война. Все чаще незваные гости вторгались в наше воздушное пространство, напоминая о событиях трагического сорок первого…

Поднявшись на боевом истребителе в ночное небо, я вскоре услышал тревожный голос руководителя полетов:

— Внимание! Всем посадка! Первыми садятся те, кто находится севернее аэродрома.

— Что случилось? — не без тревоги спросил я руководителя полетов.

— Цель в воздухе.

Я находился севернее аэродрома и сел первым. Руководил полетами подполковник Георгий Николаевич Антонов. Когда я прибыл на стартовый командный пункт, он доложил, что появился самолет-разведчик. На перехват подняты два МиГ-15. Приказано быть готовыми к взлету двум нашим дежурным истребителям. И тут же раздался телефонный звонок. Говорил командующий ПВО флота:

— Арсений Васильевич, поднимите пару дежурных истребителей. Пусть они набирают высоту над аэродромом. Разведчик подлетает к острову Сааремаа. А Щербаков мне сообщил, что летчики его дивазии не могут сбить разведчика, у них нет радиолокационных прицелов. Вся надежда на ваших асов.

На востоке, на севере и в Прибалтике наши государственные границы не раз нарушались иностранными самолетами. По их полету было видно, что это не просто блуждающие машины, а настоящие разведчики. Один такой шпион Б-29 был сбит над Балтийским морем. Высота полета у него была небольшая, поэтому истребители легко достали его. После этого стали появляться специальные самолеты-разведчики, летающие на больших высотах в любых погодных условиях. Мы оказались бессильными. На наших истребителях не было нужной аппаратуры. Только в последнее время к нам в дивизию прибыли два МиГ-17 с радиолокационными прицелами и с установками для ракет, позволяющими поражать самолеты ночью и в облаках. Однако сами ракеты пока не поступили. Четыре летчика быстро освоили новые машины и поочередно несли дежурство. Сейчас командир пары майор Кузьмин и его ведомый взлетели на перехват воздушной цели.

— Следите за «ленточкой». Пересекать запрещаю! — предупредили летчиков с командного пункта.

— Я земли не вижу, ищу противника. Прошу предупредить о подлете к границе.

На какое-то время установилось радиомолчание. Потом раздался голос командира пары перехватчиков соседней дивизии:

— Вижу разведчика. Он выше. Догнать не сможем. Кончается горючее.

— Вас понял. Идите на посадку. — С командного пункта звучит позывной ведущего нашей пары: — Разворот вправо на курс… Разведчик над вами, выше…

— Понял, разворот вправо… — снова молчание, а минуты через две тревожный голос майора Кузьмина: — У меня предельная высота. Надо мной бортовые огни разведчика. Достать его не могу. Что делать?

Молчание. На командном пункте растерянность. И снова, уже раздраженный, голос Кузьмина:

— Сколько можно сопровождать цель?

Пара Кузьмина села, Иван Кузьмин — участник Великой Отечественной войны, имеет два ордена Красного Знамени. Прибыв на командный пункт, он с возмущением доложил:

— Боевое задание не выполнил. Не мы, а они хозяева нашего неба.

— Устали? — спросил я.

— Не от полета устал, а от бессилия. Наш МиГ-17 считается лучшим истребителем, а на деле он слабее разведчика. И тот прекрасно знает это, летит с зажженными огнями: нате, мол, слабаки, полюбуйтесь, какой я недосягаемый.