Подводный Ас. История Вольфганга - Воуз Джордан. Страница 41

Раненых из шлюпки Кроуфорда забрали на борт лодки, чтобы оказать им помощь. Потом с ними поделились сахаром и водой, ничего больше из скудных запасов U-181 выкроить было нельзя. Лют получил всю информацию, которая ему требовалась – название судна, его тоннаж, численность экипажа, пункт назначения – от моряков другой шлюпки. Он торопился уйти. Скоро должен был наступить рассвет, и в любую минуту могли прибыть корабли, откликнувшиеся на призыв «Клан Макартура». Кроуфорд вспоминает момент ухода лодки: «Я помню фигуру человека, стоящего высоко на рубке подводной лодки. Он лишь изредка бросал взгляд на нас. Большую часть времени он осматривал горизонт, и вскоре явно забеспокоился, желая побыстрее убраться. Несколько приказов, и нашу шлюпку оттолкнули от борта. Допрашивавший нас офицер пожелал нам доброго утра и спасения. Затем на чистом немецком языке нам крикнули: «Держитесь подальше от моих винтов. Я погружаюсь».

Спасательные шлюпки, окружённые десятками людей, плававших в воде, остались одни в сотнях миль от земли. Лют пообещал радировать на Маврикий, чтобы их подобрали. После того как U-181 отошла на безопасное расстояние, он так и сделал. Но помощь прибыла лишь через несколько недель, и морякам пришлось испить горькую чашу до дна.

«Многие погибли от акул. Когда человек находился в воде, его легко можно было обнаружить по маленькой красной лампочке, вделанной в спасательный жилет. Слишком часто, когда мы пытались подойти к маленькому красному огоньку и подобрать спасшегося, то слышали жуткий крик, вода вскипала, и огонёк пропадал. В других случаях, когда мы подходили к огоньку и пытались втащить человека на борт, то вытаскивали лишь часть туловища…

Днём было мучительно жарко, а ночью почти невыносимо холодно. Иногда по морю шла приличная зыбь, иногда оно было гладким, как стекло. Однажды налетел довольно сильный шторм, который бросал нас, как щепку. Но это был один из тех штормов, которые не несут с собой дождя. Злосчастное совпадение, так как у нас кончалась питьевая вода.

После нескольких дней дрейфа мы устроили совет, чтобы решить, следует ли отправить одну из шлюпок к берегу. Но ближайшие острова (Маврикий и Реюньон) были слишком малы, и шансы проскочить мимо них были слишком высоки, так как мы не имели никаких штурманских инструментов. В результате, так как мы слишком ослабли, было решено связать все шлюпки и плоты, чтобы по крайней мере оставаться всем вместе до конца. Или нас всех спасут, или мы все погибнем.

Дни летели, и мы слабели все больше. Нашим раненым становилось всё хуже. Им требовалась медицинская помощь, иначе они начнут умирать один за другим».

Лишь после 2 недель дрейфа спасшиеся с «Клан Макартура» были замечены бомбардировщиком «Каталина», [113] который в течение 5 дней снабжал их всем необходимым. Потом прибыл шлюп Свободной Франции «Саворньян де Бразза», который доставил моряков в Таматаве. Если верить Кроуфорду, спаслись 42 человека из 150. На «Клан Макартуре» погибло больше людей, чем на каком-либо другом судне, потопленном Лютом.

Праздник по случаю потопления «Клан Макартура» на борту U-181 увенчала радиограмма из ставки фюрера. Лют 9 августа 1943 года был награждён Eichenlaub mit Schwerter und Brillianten zum Ritterkreuz (Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами). Это была самая высокая военная награда Третьего Рейха. Лют стал седьмым военным, получившим её, и первым из моряков. Экипаж, сияя от гордости, отпраздновал это в офицерской кают-компании с пивом и коньяком.

15 августа штаб подводного флота сообщил Люту, что он должен встретиться в море с U-197 Роберта Бартелса, который передаст ему коды «Энигмы», необходимые для окончания похода. В это время использовался вариант кода, носивший название «Беллатрикс». Через час Лют получил радиограмму, запрещающую впредь использовать аппаратуру Метокс.

Эффективность этого устройства в течение последнего года постоянно падала. Лодки, использующие Метокс, попадали под атаки вражеских самолётов совершенно внезапно. Германские учёные отчаянно пытались найти причину и вскоре установили, что это устройства само испускало слабые радиоволны, которые можно было засечь. В действительности всё обстояло иначе. В это время союзники начали использовать радары с сантиметровой длиной волны, а Метокс мог обнаруживать только метровые радиоволны. Исходя из ошибочного предположения, что лодки выдаёт их собственное оборудование, Дениц принял отчаянное решение запретить использовать его. В полночь пришла новая радиограмма: «Все кварцевые генераторы Метокса сдать капитану и запереть в сейф. Исполнение приказа зафиксировать в бортовом журнале».

16 августа, направляясь на встречу с Бартелсом, U-181 встретила неизвестный пароход. Лют преследовал его в течение 6 часов и в 19.37 выпустил парогазовую торпеду G7а, последнюю, остававшуюся на борту лодки. Последний торпедный выстрел в его карьере, произведённый с дистанции 600 метров, оказался промахом.

17 августа в 15.00 U-181 прибыла в намеченную точку примерно в 500 милях юго-восточнее Дурбана. U-197 там не оказалось. В полночь Бартелс радировал: «KQ6676 «Эмпайр Стэнли» потоплен» и запросил о новой встрече. Наконец утром 19 августа лодки встретились. Бартелс передал Люту коды, а Лют сообщил ему, что видел 4 судна, пока ожидал U-197. Это показалось Бартелсу интересным, и он решил подежурить в районе встречи.

Сам Лют больше ждать не мог. На U-181 осталось лишь 200 куб. м топлива, а еда так и вообще подходила к концу. Лодки дружески расстались. U-181 направилась на юго-запад, к мысу Доброй Надежды. Это был последний раз, когда кто-то видел U-197 и Роберта Бартелса.

На следующий день U-181 встретила U-196, поэтому Лют смог передать полученные коды ещё одному капитану. В 15.35, вскоре после того как они расстались, сигнал бедствия нарушил идиллию солнечного дня. Его послала U-197, которая попала под атаку в нескольких сотнях миль отсюда. «Самолёт атаковал нас бомбами. Временно не могу погружаться. KQ87», – радировал Бартелс. Почти сразу пришла вторая радиограмма: «Самолёт атаковал нас бомбами. Не могу погружаться. KQ52». Бартелс попал в отчаянное положение, однако указывал слишком разные координаты. [114]

«Эти точки отстоят друг от друга на 250 миль. Более вероятным выглядит квадрат KQ52. От нас до него 250 миль», – записал Лют. Атакованная лодка отправила ещё 3 радиограммы с тем же самым текстом. Потом в 18.30 радио замолчало. Слушатели могли предположить самое худшее.

Штаб подводного флота не получил эти сигналы. Их перехватила U-198, находящаяся в Южной Атлантике, и ретранслировала в Германию. В 22.40 Дениц ответил. Несмотря на критическую ситуацию с топливом на U-181, она вместе с U-196 получила приказ повернуть назад и отыскать U-197.

Лют не мог знать, что именно он косвенно повинен в гибели U-197. Бомбардировщик «Каталина» с аэродрома Сент-Лючия в Южной Африке (259-я эскадрилья Королевских ВВС) был отправлен на поиск, после того, как служба пеленгации засекла радиограмму Люта, отправленную Бартелсу прошлой ночью. Противнику удалось определить пеленг на место отправки радиограммы.

Бартелс совершил роковую ошибку, решив оставаться в районе встречи. «Каталина», искавшая U-181, в 15.10 обнаружила U-197 и немедленно атаковала её глубинными бомбами, что послужило причиной первых двух радиограмм. С того же аэродрома сразу взлетела ещё одна «Каталина». Первый бомбардировщик кружил над лодкой всю вторую половину дня и ждал. Бартелс в это время отправлял один сигнал бедствия за другим, отчаянно пытаясь отогнать самолёт огнём 37-мм зенитки. В 19.00 прибыла вторая «Каталина». Два самолёта одновременно атаковали U-197 бомбами. «В 19.30 во время третьего захода, судя по всему, Бартелс неправильно определил курс самолёта и повернул параллельно ему. Лодку накрыли 6 глубинных бомб, сброшенных с высоты 75 футов. В воздух взлетели обломки, и лодка пропала, оставив на поверхности большое пятно солярки. Самолёт С.259 подождал результатов атаки и радировал, что «на поверхность поднялось большое количество нефти, которая широко растеклась по морю». Оба самолёта ещё покружили с полчаса, но ничего нового не увидели. Судьба Бартелса была самой обычной для того периода. Штаб подводных сил постоянно получал похожие радиограммы: «Атакован самолётом» или «Атакован, тону». Метокс не давал никаких предупреждений и никак не мог защитить лодку. Неспособность Деница понять причину, или сознательное неверие, лишь усугубили тяжесть ситуации. Если даже немцы и заподозрили, что союзники используют радиопеленгацию, Дениц упрямо требовал от лодок длинных подробных радиограмм. [115]