Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун. Страница 47
В сектах начинается час пик. Не протолкнутся. Того и гляди ноги отдавят.
После обеда Василий Глебович, который отец, принес пачку местных газет и журналов и...
Толстую папку с вырезками. Двухголовый теленок. Зеленые человечки. Призраки. Живые мертвецы.
Много. Кое-что отчеркнуто желтым маркером. Например, девушка, которой явился ангел и сказал...
Пометки маркером: знак вопроса. Три знака вопроса. Ручкой подписано: выяснить точное время.
Сначала я подумал: а зачем я-настоящий тратил на это время? Когда был еще в полной памяти и прекрасно знал, что должен делать агент?
А потом понял.
Иисус Христос ходил по воде? Превращал воду в вино? Прекрасно. Божественное? Замечательно. Только... божья ли это воля? Или боевые НМ-вирусы, которые делают человека способным на левитацию, например?
Чудеса подозрительны.
Чудотворцы опасны.
Это кровь моя. А это плоть моя...
А хлеб кишит нановирусами. И что-то божественное в тебе точно появится.
По крайней мере, будет с кем поговорить.
Я иду по улице. Ветер дует в спину. Возможно, вчера я точно так же шел из церкви. А потом очнулся в лесу в двух километрах от города. Здравствуй, Краснокамск. Прощай, память...
Навстречу идет девушка. Высокая, загорелая, в ситцевом синем платье в белый горошек. Русые волосы, светлые глаза.
Подойти, спросить.
Что, например? Как вас зовут? Отличный вариант. А может лучше — вы вчера не разговаривали с ангелом, случайно?
Или с собственным кулаком?
Священник будет запираться. Я могу навести на него местное отделение «питерцев», как прозывают сотрудников Кризисной Службы. А там — допрос. Химический анализ. Анализ крови, мочи, костного мозга...
Проверка психики.
Тесты Хьюмберта, Морозова, Боначчи.
Может, они его расколют и вычистят. А может, и нет. Потому что НМ-вирусы мутируют, как самый обычный грипп. Антивирусы работают только против самых известных моделей НМ-вирусов. Тот же Alien-8. Но в последнее время Служба предпочитает их не использовать. Вообще.
Поздно.
Запрещено промышленное применение НМ-вирусов.
Поздно!
Запрещены военные разработки.
Опоздали на тысячу лет. Джинн выпущен, бутылка пуста.
Слыхали про такое: НМ-шизофрения? Раздвоение личности, вызванное НМ-вирусом. Человек абсолютно, совершенно нормален — но при этом он будет вести себя очень странно. Потому что чужое сознание или подсознание — это, увы, объективная реальность...
Не разум. Пока еще нет, слава Богу.
Словно вы гуляете с огромной собакой на поводке. И та вас тащит куда пожелает. Захочет — сядет, захочет — ногу задерёт. Захочет, прохожего укусит.
Представили?
А теперь попробуйте с этим жить.
Ученые говорят, до возникновения НМ-разума остались считанные годы.
Недели?
Дни?
— Я не могу приказать тебе. Ты — профессионал, Андрей.
— Даже с амнезией?
— Даже.
— А если я заражён? И это последствия?
Молчание.
— Тебе решать, Андрей. Я бы предпочел тебя отозвать... но... В этом городе что-то происходит. Если это эпидемия...
— То мне уже плевать, верно?
— Не думаю. В чем я уверен на сто процентов — тебе далеко не плевать.
— Да? А зачем рыпаться, скажи мне, Паша? Зачем? Джинн выпущен, бутылка опустела. Все летит под откос.
— Без паники. Я понимаю, тебе плохо. Но — держись, Андрей. Еще немного. Завтра я вылетаю к тебе.
— Вух! Наконец-то. Мир спасен.
— Шутник.
— Я серьезно. Мне намного лучше. Жду, Паша.
Я кладу трубку. Потом поднимаю и слушаю гудки. Почему-то мне так спокойней. Да джинн выпущен, но борьба с ним идет. Если понадобится, мы устроим карантины, натянем колючую проволоку, поставим огнеметные гнезда, а кое-куда и атомной бомбой врежем. Выжгем заразу.
Гудки.
Пока же мы боремся точечными ударами. Анализируем, выжидаем, готовимся, идем на личный контакт. Находим и бьём. Есть такое понятие, как «личное правосудие». Это грязная работа.
Гудки.
Андрей Бочкарев, шериф Дикого Запада. Получивший в прошлой серии по голове...
И злодей в ризах. С паникадилом.
Встретились два одиночества.
Священник теперь в гражданском. В спортивной куртке с желтыми полосами. В джинсах. С рюкзаком за спиной.
Вечер. Почти закат. Романтично.
— Эх, батюшка, батюшка, — говорю. — Злой вы человек. Только ведь и я — не добрый.
Священник молча поворачивается и бежит. Он напуган. Он — нормальный человек по сути. И этому человеку я сочувствую...
Здесь нет зла как такового. Просто борьба видов.
Я бегу за ним.
— Давай! — кричу я. — Все равно не убежишь!
Я достаю нож. Устремляюсь в рывок. Почти догоняю. Батюшка наддает. Фонарей на улице — кот наплакал. Где-то вдалеке горит один. Так что мы играем в догоняшки в темноте. Собаки лают.
— Помогите! — кричит батюшка. — Помогите!!
Я почти его догоняю. Взмахом ножа попадаю в рюкзак. Батюшка делает усилие. Выигрывает два метра. Потом еще один.
Уйдет!! Нет, нельзя.
В груди — боль. Дышать тяжело. Я в хорошей форме, если не считать синяков и ушибов. А в груди — словно рвется.
Рывок!
Выпад ножом. Неужели попал?! Не может быть!
Нет.
Батюшка, вдруг, извернувшись ужом, уходит от удара. Прыгает на забор близлежащего дома — и, как ящерица, ползет по нему вверх. Забор вплотную к стене дома, батюшка на четвереньках — все выше и выше. Вот он подбирается к чердачному окну...
— Эй! — кричу я. — Божий человек! Стой, стрелять буду!
Батюшка замирает на секунду, поворачивает голову. Смотрит мне в глаза...
Почти как днем, в церкви.
Глаза не могут лгать. Потому что подсознательно человек знает о себе правду.
— Голоса? — оправдывается такой. — Что вы, какие голоса. Неужели я похож на сумасшедшего?
А глаза говорят: «Я разговаривал с соседской собакой.» Или с кроликом. Или с мусорным ведром.
А что? Имею право.
Тварь смотрит на меня из глаз батюшки. Нечто иное. Чужое. Надеюсь, просто набор рефлексов и желаний...
Не разум, будь боже милостив.
Мы смотрим с тварью в глаза друг другу. Долго. Целую секунду. Или две.