Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун. Страница 52
— Лучший метод — кулаком в зубы, — равнодушно заметил Следователь. — Или по почкам. А это больно. Вы напрашиваетесь, причем уже не в первый раз... Не надо больше таких попыток, мой вам совет. Однажды я могу уступить.
Ночью ему снился сон.
«...плаще с кровавым подбоем Пятый Прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат вышел на балкон».
ТЫ ПОНЯЛ?
что я должен понять?
МОЙ СЫН. ОН МОЛОД. ОН СНОВА ПЕРЕД ВЫБОРОМ.
чаша сия...
ОН МОЛИТ МЕНЯ.
о чём?! что он просит?
ОТВРАТИТЬ ЧАШУ.
— Ваше имя?
— Гойко Вутич.
— Род занятий?
— Художник.
— Точнее.
— Художник-оформитель при клубе «Родина».
— Давно знакомы с Рославом Кнежинским?
— Четыре... простите, уже... пять лет. Да, пять лет.
— При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство?
— Э-э-э?.. Я точно не скажу, давно было.
— Постарайтесь. Курите?
— Что? Простите?
— Я спрашиваю: вы курите? Возьмите сигарету.
— Д-да, спасибо, спасибо... Вообще-то я пытаюсь бросить...
— Огня?
— Да, пожалуйста... Спасибо.
— Так как вы познакомились?
— На моей выставке. Я…
— Минуту. В вашем деле нет упоминаний о выставке.
— Понимаете... Это всё было неофициально. Я часто устраиваю такие вечера для друзей... показываем картины, читаем стихи… Мм… Можно мне пепельницу?
— Конечно. Где это происходило?
— Премного благодарен. У меня на квартире... кажется. Кто-то привёл Рослава...
— Что дальше?
— Посидели, выпили... А утром он сказал, что ему очень понравилась одна из моих картин… «Синее небо».
— Он объяснил, почему?
— Да. Он объяснил.
— Знаете, — Рослав опять также странно, одними губами, улыбнулся. — есть один старый... достаточно старый фильм... «Миражи», кажется. Китайский фильм, где много кунг-фу и акробатических трюков…
— Какое отношение?
— Да, в общем-то, никакого. Но там был забавный момент… Когда молодой глупый китаец спасает раненого босса мафии… больного желудочной язвой старика... Вы видели этот фильм?
— Нет.
— Всё равно. Так вот, спасает... на бегу пару раз роняет старика... но — спасает. Старик назначает его своим преемником и тут же испускает дух. Смешно?
— Не очень.
— И мне — не очень. Потому что на самом деле старик желал своему спасителю смерти...
Молчание.
— Почему?
Смешок.
— Будь я старым мудрым даосом, а вы — моим учеником, я бы молча вышел в дверь, оставив вас наедине с вашими мыслями… Но, думаю, это достаточно затруднительно...
— Стать даосом?
— Выйти в дверь? — эхом откликнулся узник. Вымученно улыбнулся. — Вы задаёте странные вопросы...
Сегодня он решил ехать домой. В последний раз подобное решение обернулось бессонной ночью: он сидел на кухне, включив свет и — зачем-то — все конфорки. Синеватое пламя плясало, через раскрытое окно в кухню врывался ветер; осень — будь она проклята… Будь всё проклято.
Водка не шла. С трудом пропихивая в глотку очередные пятьдесят грамм, он расправился с поллитрой. Швырнул в окно пустую бутылку и почувствовал себя смертельно трезвым…
ТЫ РЕШИЛ?
Он выронил бутылку, только что открытую, выругался. На столе перед ним стоял пустой стакан, лежали стебли полузасохшего лука, кусок черного хлеба со следами надкуса. В лужице водки обнаружился черный «Берг» с именной гравировкой по щечной накладке. Пачка папирос, окурки, горелые спички...
ТЫ РЕШИЛ?
— Я пьян, — он не заметил, как заговорил в слух. — Я пьян! Слышишь ты, голос в моей голове?! Когда я допью бутылку...
Он наклонился, с трудом сохраняя равновесие, ухватил поллитру за горлышко. Выпрямился. Мокрое стекло выскользнуло из пальцев.
— Твою мать! — с чувством сказал он. — А знаешь, — он перешел на доверительный шепот, — когда я допью, голоса исчезнут. Их место займут черти! Белые черти... — он скривил губы. — Видишь, я еще могу шутить. Ты — Бог? Нет, лучше не отвечай. Сегодня я ничего не хочу знать. Сегодня я пришел в гости к Анне...
— Анна! — он повернулся к двери. В проем ударом топора падал свет, высекая из темноты кусок паркета.
— Анна!
ТЫ НУЖДАЕШЬСЯ В ПРОЩЕНИИ
Я нуждаюсь в ней! Зачем мне прощение — без неё?!
ЗАЧЕМ ТЕБЕ ОНА — БЕЗ ПРОЩЕНИЯ?
— Ты — не Бог, — он устало ссутулился, глядя на кусок паркета. Чертов кусок паркета, на который когда-то ступала нога Анны. — Бог не задает дурацких вопросов...
— Скажи мне одно… только честно, Рослав! Ты — болен?
— Честно? — узник улыбнулся. — Нет.
Следователь дёрнул щекой. Полез в нагрудный карман, вытащил сложенную вчетверо бумагу. Развернул.
— А я говорю: ты болен.
— Что это? — удивился Рослав.
— Справка. Выдана шестой городской больницей, более известной, как СУС номер шесть.
— Психушка?
— Санаторий узкой специализации. — поправил Следователь. Взял карандаш, положил перед собой чистый лист бумаги. — А теперь — официальная часть. Почему вы скрыли от следствия, что в апреле прошлого года были доставлены в СУС номер шесть с диагнозом «суицидальный синдром»?
— Я ничего не скрывал.
— Вы отрицаете?
— Какое это имеет значение?!
— Значит: отрицаете. Так и запишем.
— Нет!
— Что — нет?
— Пишите: я признаю. Был доставлен.
— Пишу.
— Ещё пишите… Доктор Войцевич определил мой диагноз, как «суицидальный синдром»... Пишете?
— Пишу, пишу.
— Мне было предложено остаться и провести в больнице ещё три месяца. Добровольно, конечно… Я согласился.
— Почему?
— Потому что иначе меня оставили бы там силой.
— Так... — он помолчал. — И что дальше?
— По истечении трёх месяцев доктор Войцевич счёл, что курс можно завершить. Сказал, что я нашёл цель в жизни... — инженер невесело усмехнулся. — и теперь у меня всё будет хорошо.
— Что за цель?
— Жить. Просто жить.
— И что?
— А жить оказалось непросто.
— Вы ее любили?
— Не знаю, — в глазах Следователя клубится туман, желтовато-серый, мокрый, одно прикосновение которого заставляет вздрогнуть. Болото, хлябь... Ничто под ногами, нечто за туманом. — Не знаю. Просто... без нее мир стал каким-то плоским... Нет объема. Чертова проекция на плоскость, масштаб два к одному... Что вы на меня так смотрите?