Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун. Страница 62
Тут до старика дошло. Понял, какой сувенир мне на память требуется. Старикан подхватился и — место заветное ладошками прикрыл.
Правду говорят, — думаю, — седина в бороду, а бес в ребро. Есть полосатенькому за что бояться, есть. Это ж надо! А по виду ему на том свете уже лет семь прогулы ставят... Если не все десять.
— Может, договоримся? — предложил старик дипломатично.
Договорились, конечно. Умным-то людям чего не договориться.
— Ты совсем дурак?! — опять старик на меня орет. — Ты бокора убил, бокора нож взял, меня ножом бокора убить хотел!
— Так не убил же...
— Потому и не убил, барабанная твоя башка, что нож бокора проклят!
— Кем?
— Бокором!!
— А зачем бокору свой нож проклинать? Он, что, на почве колдовства крышей поехал?
Вообще-то, я не знал, что тот парень — бокор. Это у черных так колдуны называются. Мы однажды через деревню шли. Впереди Картер, ирландец, который своей жены боится, дальше четверо ребят, я — замыкающим. Жарко до невозможности. Ак-47 нагрелся, уже голый живот обжигает.
Один из ребят девчонку увидал. Обрадовался. Иди, говорит, сюда, я тебя вот чего дам.
И зеркальце ей показывает.
Она подошла, этот дурак схватил ее в охапку и давай тискать. Та орет, конечно. Картер повернулся, кричит: Отпусти, ее, идиот, быстро!
Не успели.
Черные закричали, заулюкали и давай из окон на нас выпрыгивать. Копья, палки, все такое.
Мы постреляли аккуратно, чтоб никого не задеть — черные вроде угомонились. Они автоматов боятся.
Только мы рано расслабились.
В парня, что девчонку ихнюю тискал, камень прилетел. И точно по уху. Парень рухнул, как подкошенный.
Мы стоим, дураки-дураками. Чего делать-то? Откуда бросили, кто бросил — поди сыщи. Дали очередь в воздух, парня под руки подхватили и — бегом. Я самый последний, прикрываю.
Почти всю деревню прошли. Все, думаю, пронесло. Ага, как же! Накаркал.
За околицей еще одна хижина оказалась. Мы ее прошли было, да только из кустов кто-то как выскочит! Потом оказалось, птица, но уже поздно было. Наши чуть в штаны не наделали.
У меня нервы и так на пределе. Я развернулся и по кустам очередь дал.
Сначала тишина. Потом стон.
Пожилой негр из кустов вышел и под ноги мне свалился. Мне нехорошо сделалось. Ни за что, ни про что человека пристрелил. Ладно бы он с автоматом был — тогда понятно.
Негр лопочет что-то. Ко мне руки тянет. Я фляжку с пояса снял, наклонился. Не пьет.
А негр мне нож в руки сует. Меня сначала дрожь пробила, вот думаю, хотел бы заколоть — заколол бы. Растяпа ты, Джонни. А негр все лопочет. Я нож держу и вроде как его понимаю.
Вроде: возьми, святое это, подарок.
— Это проклятие, — говорит старик.
Вот блин, обрадовал. Тот негр мне еще пару раз во сне являлся. Звал, лопотал по-своему, руками размахивал. Пугал до чертиков, короче.
— Проклятие, делающее владельца ножа... — и так далее в течение часа.
Одним словом, хитрое проклятие оказалось.
Меня после еды так разморило, что я стариковские объяснения мимо ушей пропустил. Ем деда глазами, а на самом деле сплю. Тут, главное, проснуться, когда начальство до сути дойдет...
— Я, — говорит старикан, — тебя в ученики беру.
Вот, дошел. Чего?!
— Будешь мне служить, чесать спину, сушить травы, убирать хижину, готовить еду, работать на меня всю жизнь, а потом, когда буду умирать, я передам тебе свою душу в наследство.
Ну нафиг такое счастье, говорю. Задарма работать. У вас хоть профсоюзы есть? Нет, не хочу.
— Иначе, — говорит старик и белым глазом на меня смотрит. — Я тебя в котле сварю и съем.
Короче, договорились. Как умным людям и положено.
— Это кто такие? — спрашиваю.
Старик на меня недобро посмотрел. Ну, думаю, опять бить будет. Я голову на всякий случай поглубже втянул, воротник поднял и жду. Только попробуй, старая ты черепаха. Завел себе моду ученика обижать.
Вообще, старик мой с утра не в настроении. Не с той ноги встал. Даже поесть толком не дал — погнал на берег, залив изучать.
В это время катер развернулся, взревел, выкатился на песок и остановился. Из катера вылазит толстый негр в белой шляпе и белом костюме, а двое худых его под руки поддерживают. Видно, важный мужик, к нему из-под пальм еще несколько негров выбежало — все с калашами и в камуфляже. Кланяются.
Толстый лениво так кивает. Пальцы у негра в перстнях, а в руках палочка, вроде как у моего старика — только подлиннее.
— Это кто?
— Это, — говорит старик, — враг мой. Леонидас Грациус.
— Бокор?
— Молчи, барабанная башка! — нервный все же мне учитель попался. — Бокор — светлый! А у Грациуса сам барон Суббота в друзьях ходит.
Старичок вроде не из робких, а про этого Субботу, как про дьявола говорит. Хотя был у нас в команде ирландец, который своей жены больше черта боялся. А в бою ничего, храбрец.
— Ну, — говорю. — Ты, дед, так бы сразу и сказал, что Суббота. Я же не дурак, все понимаю. Мафия?
Старик сплюнул и назад пополз. А я еще посмотреть остался.
Леонидас начал худым в камуфляже речь толкать. Я не слышу ни черта, но зрелище любопытное.
Оказалось, толстый, как рот откроет, может маяком работать. Поймал солнце на зуб и давай катать. Отблеск на той стороне океана видно. В пасти у негра столько золота оказалось — я даже пожалел, что не могу оказаться в радиусе прямого удара прикладом. Уж я бы от всей души...
Тут мне в спину что-то твердое уперлось.
— Турамб! — говорят. «Руки вверх!», в переводе. У меня, стоит меня испугать, сразу знание языков прорезается.
Здоровенная змея упала сверху. Плюхнулась в воду и ушла на дно.
— Мартух фухта! — говорит старик. Если лингвистические способности меня еще не покинули, это означает «дети жабы».
Слышится смех. Я пытаюсь отойти подальше, но яма маленькая и залита водой по пояс. Никуда особо не денешься. К тому же змея под водой видит нас — а мы ее нет.
Смешная шутка. Надеюсь, змея не голодна?
Вообще, Леонидас любит пошутить. Я с ним знаком не очень долго, в отличие от старика — но насчет чувства юмора усвоил.
Поэтому я прячусь за учителя.