Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун. Страница 66
«Бедняжка», — подумала Юлька.
Охранное Дерево вдруг затряслось. Колокольчики прыгали и звенели, как бешеные. Фонарь в руке бронзового мальчика загорелся красным. «Тре», — сказал мальчик глубоким металлическим голосом и повернул голову. Губы у него еще плохо слушались. «Во! Га!»
— Ты чего наделала?! — закричал Виталька.
— Я?! Это ты чего?
— Бежим! — крикнул Виталька. Схватил принцессу за руку и потянул за собой.
Юлька на миг обернулась и — увидела. Небо багровое, как сырое мясо; шипы и черные жирные птицы, сидящие на развалинах густо-густо, словно гости на поминках.
Она моргнула — и птицы исчезли. Небо стало голубым, как раньше.
Вдалеке противным голосом кричал единорог, похожий на осла.
Давным-давно, в замке, называемом Роза-на-Скале, жила маленькая принцесса, и был у неё огромный серый кот.
Это была особая порода боевых котов.
Прапрапрадедушка нынешнего короля привез однажды из дальнего путешествия жену — дочь какого-то варварского султана. В приданое король получил пятерых котят — каждый размером с хорошую овчарку. Когда котята выросли, они оказались большими, как тигры. К тому же они были очень умные и умели говорить.
А еще эти коты славились верностью. В то тяжелое время это было совершенно не лишним.
Мы могли бы ещё многое рассказать о котах. Но не будем.
Маленькой принцессе нравилось гладить его и чесать за ушами. Потому что он был весь как плюшевый. Когда принцесса была совсем маленькой, она дергала кота за хвост, за лапы и даже за усы. Но Серый Рыцарь не обижался.
Ах, да! Его звали Фунтик.
— Андрей, мы с тобой старые друзья. Неужели ты не понимаешь? — сказал папа. — Ситуация выходит из-под контроля... если уже не вышла. Но когда мне нужна твоя помощь — ты где-то пропадаешь.
— Я послал тебе Второго и Четвертого, — ответил Редкозуб спокойно. Чародей был в потертых джинсах и в черном пончо с оранжевым узором. На ногах у него — белые потертые кроссовки. Шнурок на левой ноге почти развязался.
— Сколько это от тебя? — спросил папа. — Одна шестнадцатая? А мне нужен весь ты.
— Саша, я не могу. Ты сам знаешь.
Папа чертыхнулся себе под нос. В отличие от чародея, он был в деловом костюме — красный камзол и синие бриджи, белые чулки и туфли с пряжками. На шее — тяжелая золотая цепь. На работе он всегда так одевался.
— Давай я скажу открытым текстом, — заговорил папа. — Если дождя не будет ещё неделю — бароны взбунтуются. Ты этого хочешь?
— Саша...
— Что Саша?! — Юлька впервые видела отца в таком гневе. — Ты — чародей. Отвечай прямо — почему нет дождя?
— Не знаю.
— А кто знает?!
Редкозуб молчал.
— Я не знаю, — сказал он наконец. — Зато мне кажется, что дождь — не самая главная наша проблема.
— Это уж мне решать, — сказал отец жестко, — что здесь главное, а что нет. Говори.
Редкозуб молчал, потом вдруг поморщился, словно почувствовал какой-то неприятный запах.
— Чем у тебя здесь..? Ладно, — сказал он. Посмотрел в глаза Юлькиному папе. — В замке пропадают люди.
— Я знаю, — сказал папа. Это было страшно. Юльке казалось — лицо отца стянуло железными обручами — настолько оно стало жестким. — Уже пятеро. Мишка землю роет. Найдет.
— А если нет? Если это... не человек?
— Тогда ты найдешь! — сказал отец, как отрезал. Потом смягчился. — Но сначала разберись с дождем. Андрей, я тебя прошу, мы на грани, пойми. Я на тебя не давлю... но, сам понимаешь. Бароны, — папа сморщился, словно у него болел зуб. Он выпрямился и посмотрел на чародея. — Я приказал объявить в казармах красную тревогу.
— Даже так?
— Даже так.
— Каждую ночь я вижу один и тот же сон, — Редкозуб казался рассеянным. — Словно я лечу над замком. Ты знаешь моего Филина?
— Ближе к делу, Андрей.
— Подожди, Саша! Лечу и чувствую — я один. То есть на самом деле один. Словно Филин — единственный "я", который остался. Других нет. Мертвы.
— Это всего лишь сон, — сказал папа.
— Дослушай, Саша. Ты обещал. Я вижу замок — и это другая Роза-на-Скале. Не та, что мы с тобой знаем. Гниющая рана. Повсюду развалины. Заросли колючки.
Во рву — гнилая черная вода. И там кто-то шевелится. Иногда вверх взметаются черные щупальца. Вместо прозрачной ключевой воды и золотых рыбок, заметь! Хрустальный мост превратился в каменный. В корнях охранного дерева живут двухголовые белые змеи.
Я лечу и вижу: на небе исчезают звезды. Остаются только черные пятна. Пока не становится небо совсем без звезд. Пустота.
Все гниет. Разрушается. Как зуб, пораженный кариесом. Желтая вода. Запах.
И я чувствую, что где-то рядом находится огромное зло. А потом я вижу мертвую тушу. Снижаюсь, смотрю — а это единорог. А на ветвях деревьев сидят откормленные черные вороны.
Юлька вздрогнула.
— Обратись к лекарю, — сказал папа. — Ах, черт, у нас даже на это нет времени!
— Ты не понял, да? — Редкозуб помолчал. Его бледное лицо со впалыми щеками было мертвенно спокойным. — Я проверил, Саша. Я сходил туда сам и проверил. Сигнализация сработала. Там кто-то побывал. А один из моих — Тринадцатый, он отвечает за Зверинец — ничего мне не сообщил. Это самое страшное, Саша, а отнюдь не твои бароны! Я ничего не знал — хотя всегда знаю все, что знают они.
Папа молчал.
— А потом я подошел к вольеру с единорогом, — сказал чародей. — Тебе интересно, Саша? Он увидел меня и начал кричать. Он, знаешь ли, отвратительно кричит.
— Знаю.
— Теперь решай.
— Что решать? Ты же ничего не сказал по существу. — папа оскалился. — Это все, что ты хотел сказать?
— Все, — Редкозуб встал. — Только помни, единороги — не ослы, они просто так не кричат.
— Да мне наплевать, почему кричал этот твой... этот козел!
— Это не козел, — сказал Редкозуб. — Это единорог.
Ещё мгновение — и, казалось, папа ударит чародея.
— Иди, Андрей, и займись делом, — сказал он сквозь зубы.
— Пап, — закричала Юлька, вбегая в комнату. — Фунтик заболел!
Сначала его лицо было таким же каменным, как при разговоре с чародеем.
— Что? Какой еще Фунтик?! — спросил папа резко. Затем понял — лицо расслабилось и стало просто старым. И очень-очень усталым. Словно стержень из него вынули.