Капрал Бонапарта, или Неизвестный Фаддей - Вронский Константин. Страница 17
– Мне очень жаль, поверьте, – прошептал Фаддей.
– С тех пор я и мои младшие сестренки живем у дядюшки, – задумчиво произнесла Полина. – Он наш опекун и управляет всем нашим имуществом. Большой консерватор во всем.
– Да, консерваторы любят опекать всех и вся, все движимое и недвижимое, – Фаддей бросил в воду камешек. – Всегда найдутся консерваторы, дергающие за ниточки человеческих судеб.
– Двенадцать!
– Что «двенадцать»?
– Камешек подскочил на воде двенадцать раз! Я сосчитала, – глаза Полины восторженно сияли. – Ровно дюжина! У меня только три раза получается…
Он недоверчиво покосился на юную баронессу.
– Вы?..
– Господи, ну, что вы так на меня глядите?! Неужели вы думаете, что я камешками никогда не бросалась? Лучше научите меня, как вы, бросаться!
И началось ученье…
– …А через неделю я с Антуанеттой и ее мужем отправляюсь в Россию! – в глазах Полины плескалась гордость.
Фаддей даже задохнулся от изумления.
– К-куда? – еле слышно спросил он в неподдельном ужасе.
– В Россию. Как будто вы не знаете, что такое Россия!
Булгарин изумленно помотал головой.
– Мне тоже придется отправиться в Россию. Но вы… ведь будет война, а это – опасно.
– Ах, да нет же! Шарль, муж Антуанетты, офицер при штабе Наполеона. Многие штабные берут с собой своих жен.
Фаддей помотал головой в отчаянии:
– Но почему именно в Россию?
Полина скривила ротик.
– Золотая клетка, или вы уже забыли? Шарль ведь тоже пленник своей золотой клетки. А потом эта война будет не страшной. Русские сдадутся сразу же, едва увидят нашу армию. Неужели же русский царь будет противиться самому Наполеону?
– Вряд ли они сдадутся так просто, – едва слышно прошептал Фаддей.
Полина решительно ухватила его за руку.
– Вы не думайте, не такая уж я беспомощная. Мой брат Жан научил меня стрелять и держаться в седле, – отчего-то в глазах девушки блеснули слезы. – Вы поймите, Россия для меня единственная возможность убежать, вырваться из золотой клетки. Пара недель свободы, когда я не буду чувствовать себя безвольной марионеткой.
– Я понимаю, – вздохнул Булгарин и внезапно схватил Полину за плечи. – Но, баронесса, пообещайте мне, что будете осторожны! И не надо стрелять в… русских.
– Обещаю, – улыбнулась Полина и почему-то не стала вырываться из рук Фаддея.
– Полина-а! Ты идешь? – издалека крикнула брюнеточка. – Мы опаздываем на ужин!
Фаддей поморщился: до чего же у иных женщин голоса визгливые бывают…
– Да-да, Антуанетта! – откликнулась Полина. – Иду!
– Идем же! – вновь взвизгнула Антуанетта.
И Фаддей чуть не застонал с досады.
Полина внимательно глянула на бывшего студиозуса.
– Прощайте же! И… и…
Девушка развернулась и побежала прочь. Вот и все.
– Булгарин, вот это да! – рядом уже крутился Цветочек. – Кажется, это были два ангела! Нам же никто не поверит! Врунами обзовут! Давай о них никому не расскажем, Булгарин! Да ты слушаешь меня?!
С каким бы удовольствием Фаддей кинул болтливого Цветочка в реку. Может, тогда пыл остудит?
10
Фаддей сжал в руке ее черную ленту. Он нашел бант на берегу реки, в камешках, сразу после ухода Полины. Впрочем, бывший студиозус не был до конца уверен, ее ли это ленточка. Хотя чья же иначе? Цветочек, даже невзирая на свое прозвание, явно не носит благоухающие розами ленты.
Он должен увидеть ее вновь! И время для сего свидания обязательно сыщется. Завтра поутру, на рассвете, они выходили. Если он не увидит ее сегодня ночью, то уж не встретит более никогда.
Мишель, Цветочек и Дижу уже валялись по кроватям. А Фаддей спать не мог. Все стоял у окна, вцепившись руками в подоконник, вжимаясь разгоряченным лицом в прохладное стекло. Ему надобно решиться. Слишком многое зависит от его решения. Он может все выиграть или все проиграть. И времени у него на это не так уж много.
Фаддей всегда задавался вопросом, а есть ли на свете женщина, предназначенная именно ему. Такой ему Мари казалась. Поэтому-то после ее смерти Булгарин даже верить в то перестал, что когда-нибудь повстречается с женщиной, способной околдовать его сердце.
Глаза Полины словно ожог в памяти бывшего студиозуса оставили. А ведь и был-то всего лишь взгляд дружеский. А может, нечто большее?
Стой, Фаддей, нельзя так очаровываться!
То, что Полина говорила с ним, могло многое значить, а могло и вовсе ничего.
Но как же доверительно она вела себя с ним! Чего стоит история о золотой клетке! Булгарину тогда весьма по сердцу пришлось, как презирала она собственный мирок «благородных» и тосковала по жизни вольной. Как и он сам. А эти губы! Целовать их, да может ли быть что-то более великолепное в жизни. Интересно, целовал ли ее уже кто-нибудь? Фаддей, не теряйся в мечтах! Но ведь должен же он хоть что-то предпринять!
Эх, если б сие так просто все было, месье Булгарин!
Он ведь головой рискнет, если из казармы нос на улицу посредь ночи высунет! И что Полина подумает, коли его пред собой увидит? А он, он-то что ей скажет?
Мари, Полина – имена, что песня чудесная. Полина пробудила в нем притупившиеся от времени болезненные воспоминания об умершей возлюбленной. А что если он в ней только Мари видеть желает, свой сон оживший?
Нет! Там, на речном берегу он ведь о Мари ни разу не подумал. Это здесь к круженью мыслей воспоминание примешалось. А на берегу он лишь ее пред собой и видел – Полину. И именно ее история Фаддея заинтересовала.
А что она в нем разглядела? Возможно, ей только поболтать хотелось. Ведь это так волнующе – посудачить ни о чем с простым наполеоновским солдатиком. Верным кандидатом в смертники! Но что ежели в разговор Полина всю свою личную боль вложила?
Нет, он обязан выбраться из казармы и со всех ног к ней бежать! Где они с Антуанеттой остановились, Полина тогда во время прогулки сказывала.
– Эй, Булгарин! – крикнул Цветочек. – Ты чего маешься? – Он привстал на локте. – Хватит с окном целоваться…
– Да ладно тебе, он о своей прекрасной баронессе мечтает, – проворчал Мишель, даже не открывая глаз. – Это она ему голову вскружила?
– Мда-а-а, – многозначительно протянул Цветочек. – Это многое объясняет! Если б не знал я Булгарина, точно бы подумал: этот парень влюблен! Булгарин влюблен по самые уши!
– Замолчи, парень! – прошипел Фаддей. – Ты что, Дижу разбудить собираешься?
– Ох, да не сплю я, – отозвался Рудольф.
– Булгарин влюбился! Булгарин влюбился!
– Ну и ладно! – сплюнул Фаддей. —Доволен? Теперь все всё знают! Ну и?.. Я к ней отправляюсь!
– Понятненько! – пропел Цветочек. – Так ведь и мы с тобой пойдем!
– Я тебя убью!
– Ладно, ладно тебе, Булгарин, – с трудом поднялся с лежака Мишель. – Ну, понравилась она тебе. Это я понимаю. Уверен, эта баронесса – прелестное создание… – и внезапно отвесил звонкую затрещину Фаддею. – Приди в себя, мальчишка! – укоризненно произнес Мишель, схватив Фаддея за плечи и с силой встряхивая. – Забудь ты ее! Ну, не для тебя она! Не для тебя! Выброси чушь из головы! Нельзя тебе к ней, караульные охраняют казарму. Да и вообще, везде патрули ходят. Они тебя за дезертира примут, сам знаешь, что будет… Кроме того, – Мишель тяжело вздохнул и нахмурился, – кроме того, даже не надейся на то, что такая мамзель захочет иметь с тобой дело! Очухайся ты, наконец!
– Я и не утверждаю, что она захочет иметь со мной дело, – возразил Фаддей, потирая щеку. – Я как раз и хотел спросить ее об этом! За спрос денег не берут!
– Она – баронесса, Булгарин! – ничуть не смягчился Мишель. – Для нее такие, как ты, – просто грязь придорожная! Да она прикажет слугам гнать тебя взашей! И будет права!
– Но ты же ее совсем не знаешь! – обиженно выкрикнул Фаддей.
– А ты ее знаешь, да? – взорвался Мишель. – Ты перебросился с девицей парой ничего не значащих слов и навоображал уже бог весть что! Скажи-ка, ты все еще играешь в куклы?