Как исправить прошлое - Вуд Сара. Страница 20

Тина отпихнула Джованни, но тот и сам уже отстранился, причем с весьма удовлетворенным видом.

– Ты – паршивый предатель! – крикнула она, швырнув в него какой-то детской поделкой, попавшейся под руку.

Джованни поймал ее на лету, аккуратно поставил на стол и торжественно заявил:

– Началось! Сплетни уже пошли!

Она смотрела на него в ужасе. Ее с таким тщанием выстроенная жизнь уничтожится этим злопамятным, мстительным, вредным типом, поставившим себе целью разбить ей сердце!

– Джованни, – сказала она, и это было ложью во спасение. – Я не могу влюбиться в тебя ни при каких условиях!

– Ну и не надо! – успокоил он. – Притворись, этого вполне хватит. Мы уже посеяли семена.

– То есть?

– Для начала вспомни нашу перепалку у гаража, – довольно сказал он. —Особенно про мороженое. – И улыбнулся голодной улыбкой. – Когда-нибудь я напомню тебе, что ты собиралась облить им мое обнаженное тело.

– Никогда я не говорила подобного!

– Тем не менее попробовать бы хотелось. Впрочем, можно и не с тобой.

– Не со мной – это точно! – фыркнула Тина, боясь, что Джованни учует ревность.

– Что ж, наша задача – сохранить в обществе иллюзию, что ты об этом мечтаешь, – вкрадчиво сказал он. – Когда-то мы были любовниками. Нет ничего естественней, чем снова стать ими! Люди в любом случае будут приглядываться, ожидая от нас искр и фейерверков.

– Я разочарую сплетников! Я прекращу с тобой всякие отношения!

– Не думаю. Сомневаюсь, что ты захочешь.

– Что ты имеешь в виду? – испугалась Тина. Что он про нее знает? Неужели догадался? Нет, она его ненавидит! Потому что любит и знает: только безумная позволит себе любить Джованни.

Он дотронулся до нее, не отрывая взгляда, и в этом прикосновении, в его глазах был ее приговор. Тина попыталась притвориться, как он просил.

Представилась возможность выразить свои вечно подавляемые чувства и тем самым, может быть, и освободиться от них... Ее огромные синие глаза, полные желания, распахнулись, и он усмехнулся.

– В моих силах разорить твоего деда. В моих силах уничтожить тебя несколькими способами сразу. В частности, надо оправдать недавнее объятие, или пойдут слухи, что ты часто целуешься с мужчинами, даже не отходя от письменного стола.

– Но, Джо, ты...

– Если повести себя умно, поцелуй, во время которого нас застукал твой секретарь, можно превратить в объятие между людьми, связавшими себя неким обетом.

– Я не допущу, чтобы люди думали, будто я – твоя любовница!

– Я этого и не предлагаю, – лениво протянул Джованни. – Мы должны быть выше всех подозрений. Это будет любовь чистейшей воды.

Если бы! – подумала Тина, но вслух сказала:

– С чего это вдруг? Как-то на тебя не похоже.

– Ты все еще не поняла? Наши близкие с тобой отношения сметут все барьеры. Если ты, сестра женщины, погибшей по моей вине, можешь простить меня до такой степени, что согласишься быть моей женой, почему бы им тоже не забыть о моих грехах и не относиться ко мне как к нормальному, приличному человеку?

Тина уставилась на него, окаменев.

– Твоей... женой?

– Формально. В пределах необходимого, – утешил ее Джованни.

– Да ни за что в жизни! – взвилась она.

– На людях я буду вежливым, галантным, искренне жаждущим восстановить свое имя. А ты будешь помогать мне в этом...

– Нет! Никогда!

– Но куда же ты денешься, – пожал он плечами. – Понемногу, со временем, приучишь мою мать к мысли, что я здесь, рядом, что она насчет меня ошибалась. Это по силам тебе, и только тебе, потому что она тебе верит, любит тебя, – сказал он с удивившей ее нежностью. – Понемногу ты убедишь маму, что любишь меня, что будешь несказанно счастлива, увидев нас с ней помирившимися.

– Нет, нет! – в ужасе прошептала Тина. – Я не могу ей лгать!

– Лгать? – переспросил' Джованни и принялся гладить бедро девушки, но та, поблаженствовав недолго, скинула его руку. – Вот обручимся, и мне будет позволено так делать.

– Я не могу!..

– Убеди мою мать, – внушал он. – Рассказывай ей, что мы делаем вместе, как держимся за руки, что у нас на обед...

– Джо, прошу тебя!

– Рассказывай, что нам здорово вместе, что мы весело смеемся, занимаемся делами, что ты считаешь меня самым замечательным... Что-то не так, Тина? – оборвал он себя.

Чуть не плача, она возразила:

– Ты же знаешь, это неправда! Раньше так было, но этого не вернешь...

– У тебя нет выбора. Именно в твоих интересах переубедить мою мать как можно скорее. Помолвку придется блюсти, пока мама ко мне не переедет, но потом мы можем все аннулировать и остаться – внешне – добрыми друзьями. Как тебе это?

– Кошмар, – пробормотала она и вспыхнула, когда он рассмеялся. – В результате, если я соглашаюсь, ты получаешь все. Любовь твоей матери, поместье Тамблинов, участок Олденов, уважение города. Я же не получаю ничего.

– Ты удивишься, узнав, как много получишь в итоге!

– Не думай, что я лягу с тобой в постель!

– Решать, как далеко ты зайдешь, исполняя свою роль, тебе, – серьезно сказал Джованни, но глаза его говорили: он не сомневается в том, что Тина не устоит. Да она и сама так думала – во всяком случае, она сдастся, если все время будет находиться в его компании. – Ты получишь хорошую цену за гараж – я позабочусь об этом. Вырученные деньги позволят твоему деду уйти на покой, и вы найдете жилье получше нынешнего. Ты сможешь видеться с моей матерью, которая будет предельно счастлива, обещаю тебе. Твои школьники получат молодежный центр. Неплохая сделка, учитывая альтернативу.

Шантажист! Это ж как он повернул: помоги ему, не то плохо будет... Но жизнь так и так скоро станет невыносимой.

– Не могу!

– Твой дедушка уже стар. Я разговаривал с вашими рабочими, – спокойно сказал Джованни. – Он уморит себя волнениями и непосильной работой, стараясь обеспечить вас с Адрианой, тогда как счета за лечение все растут. Он на пределе сил, Тина. Ты можешь продлить ему жизнь, если дорожишь им.

– Еще бы я им не дорожила! – прошептала она. – Не знаю, не представляю себе, как мы сможем притвориться влюбленными... – В самом деле, как притворяться, если это правда? И как избежать проявлений любви, если она только и мечтает, что о его сильных руках!

– Встань! – скомандовал Джованни, и Тина обнаружила, что уже стоит, прижатая к нему всем телом, и что он целует ее, и она не может дышать, у нее кружится голова, она пьяна от поцелуев... Внезапно Джованни резко отстранился и изучающе посмотрел на девушку.

Тина медленно открыла глаза, поняла, что ее приоткрытые губы еще жаждали поцелуя, осознала ситуацию, пришла в ужас и прижала руку ко рту:

– Я тебя ненавижу!

– Но, согласись, демонстрировать желание тебе вовсе не трудно, – безжалостно заметил Джованни. – Тина, дурачить людей на этом уровне мы можем вполне. Мы оба хотим, чтобы все скорей разрешилось. Так что давай – и постарайся рассматривать это как забаву.

– Забаву! – возмутилась она, но тут в дверь постучали. – Войдите!

Дверь медленно приоткрылась, и в щель неуверенно заглянул Этан Бертелли. Милый Этан, как вовремя! Он разрушил чары, которыми заворожил ее Джованни.

– Заходи, Этан, – защебетала Тина. – Я принесла тебе книги. Сейчас мы их вместе найдем. Тут такой хаос! Познакомься, это Джованни...

– Да, это у вас «ламборджини»! – вспыхнул Этан.. – Доброе утро, сэр!

Тина искала книги, а Этан и Джо обсуждали чудо-машину и скорость, которую Этан выжимал из своей. Джованни держался отлично, разговор шел на равных, и Этан расслабился и вел себя как нормальный парень. Да он и есть хороший парень! Этан, конечно.

– Классно устроились! – раздался вдруг грубый голос Глена Бертелли.

– Здравствуй, Глен! – приветливо сказала Тина. За плечом Глена стоял Джим Фальконер – двадцать один год, безработный, пропащий тип. – Этан сейчас...

– Я велел тебе держаться подальше от этой... перевоспитательницы! – рявкнул на брата Глен, употребив непечатное слово. Тина ахнула. И тут Глен ахнул сам, потому что его поднял за шкирку Джованни.