Билл-завоеватель - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 11

– Послушайте, – сказал он. – Согласны ли вы стать моей женой?

Мисс Кокер и бровью не повела. Надо понимать, такие разговоры были ей не впервой.

– Вообще-то, – сказала она, – я не ожидала.

Билл тоже. Дерзкие слова еще звенели в его ушах, и он с трудом верил, что осмелился из произнести. Однако они прозвучали и поздно подбирать другие. Он смотрел на мисс Кокер оторопело, но с надеждой.

– Сейчас я не могу ответить ничего определенного.

– Да, да, конечно.

– Лучше повторите свой вопрос, когда привезете Джадди здоровым и окрепшим.

Предположение, что Джадди – хрупкий инвалид, на которого и дышать-то страшно, не вполне вязалось с образом Джадсона – заводилы на вчерашнем пиру, однако Билл промолчал. Какая разница? Главное, мисс Кокер не отвергла его, Билла, с презрением и не приказала челядинцам вышвырнуть его вон.

– А пока не будем к этому возвращаться, да?

– Да, – покорно отвечал Билл.

– Когда вы могли бы выехать на рыбалку? – спросил мисс Кокер, которая унаследовала от отца умение ради дела забывать о чувствах. – Прямо сейчас?

– Завтра, если скажете, – обреченно произнес Билл.

Он смутно догадывался, что новые обязательства помешают ему завтра же взять под опеку дядюшкину целлюлозно-бумажную компанию. Ну и что? С минуту он купался в лучах обворожительнейшей из улыбок, потом вспомнил, что у него есть просьба. Улыбка была та же, что и на лучшей из фотографий – третьей слева на каминной полке.

– Я не знаю, – промямлил он. – Я хочу сказать… Как бы вы отнеслись… Как вы думаете… Я вот к чему, нет ли у вас случайно фотографии, которую вы согласились бы подарить?

– Конечно, есть, – тепло отвечала Алиса.

– Я так давно об этом мечтаю, – сказал Билл.

Библиотека мистера Кули Парадена в Вестбери, Лонг-Айленд, славится на весь мир – говорим так уверенно, потому что статьи о ней помещают такие географически далекие издания, как «Атлантик Монтли», «Квотерли Ревю» и «Меркюр де Пари». Всякий библиофил, попав сюда, начинает бегать кругами, принюхиваться, приглядываться и взволнованно повизгивать, словно пес, учуявший разом сотни волнующих запахов. По стенам тянутся полки, уставленные томами, томиками и томищами – рядом с книгой-великаном примостился упитанный карлик, с ними соседствует вроде бы книжка, а на самом деле -коробочка, а в ней книжка. Зрелище это действует на посвященных как самый сильный наркотик.

Билл, впрочем, воспринимал его гораздо спокойнее. Он приехал в три пополудни. В библиотеку его проводил Робертс, сказавший, что хозяин скоро освободится и просит подождать. Билл сразу шагнул к завешенному окну, которое – он знал по прошлым визитам – просто создано для романтических раздумий. Под окном густо рос ракитник, сквозь который можно было созерцать и впитывать красу благородных дерев, серебристого пруда и большого тенистого газона. А что еще надо влюбленному?

У пейзажа был только один изъян. Зеленую гладь газона, как с отвращением увидел Билл, портили невесть откуда взявшиеся людишки. Биллу хотелось созерцать Природу и, созерцая, отрешенно грезить об Алисе Кокер. Белобородый старик и мальчик в коротких штанишках ему мешали. Эти две кляксы бродили по ближайшей лужайке и портили весь вид. Впрочем, тут они повернули к дому и скрылись в зарослях ракитника. На Билла вновь снизошел мир. Теперь он без помех отдался мыслям об Алисе Кокер.

Мысли эти вызывали в нем кипучее возбуждение, сродни – только гораздо чище – тому, что наступило после третьего крепкого коктейля, смешанного щедрой рукой Джадсона на вчерашней прискорбной вечеринке. Кто бы поверил! Он отбросил робость и сделал-таки предложение! Невероятно! Нет, невероятно другое – благосклонность, с которой его выслушали. Вот это и впрямь чудо из чудес. Разумеется, она не связала себя помолвкой, но что с того? Она практически пообещала, что станет его, когда он, словно рыцари встарь, исполнит назначенный подвиг. О, благородство! О, страсть! О, жар!

Его размышления прервал скрип открывающейся двери.

– Мистер Джаспер Дайли, – сказал голос Робертса.

Из-за своей шторы Билл услышал ехидное фырканье.

– Чего ради объявлять меня, любезнейший? Здесь никого нет.

– Минуту назад здесь был мистер Вест, сэр.

– Да? Зачем его сюда принесло?

Билл вышел из укрытия.

– Здравствуй, дядя Джаспер, – сказал он, тщетно пытаясь выдавить из себя хоть немного приветливости. После того, что произошло сегодня между ним и Совестью, он не мог смотреть на дядю Джаспера без содрогания. Мысль, что его сравнили с этим жадным сморчком, резала, как нож.

– А, это ты, – проворчал дядя Джаспер, шаря по библиотеке водянистыми змеиными глазами.

– Мистер Параден сейчас занят, сэр, – сказал Роберт. – Он скоро подойдет. Принести коктейль, сэр?

– В рот не беру эту гадость, – сказал дядя Джаспер и повернулся к Биллу. – А ты тут зачем?

– Утром позвонил Робертс и сказал, что дядя Кули хочет меня видеть.

– Да? Странно. Вчера я получил телеграмму такого же содержания.

– Вот как? – с отсутствующим видом произнес Билл и стал смотреть на книжные полки. Он не сноб, а таракан – тоже Божья тварь, но неприлично человеку, который только что вышел от божественной Алисы Кокер, опускаться до разговора с таким ничтожеством.

Однако на этом его напасти не кончились.

– Миссис Параден-Керби, – объявил Робертс в дверях.

Час от часу не легче. Редко кто мог вынести кузину Эвелину. Грузная громогласная женщина на пятом десятке, с глазами, как голубая глазунья, она так и не смогла отказаться от сюсюканья, которым в юные годы обольщала сверстников.

– Ой-ой-ой, сколько огромненьких стареньких книжечек, – сказала кузина Эвелина, обращаясь, очевидно, к пушистой болонке, которую держала на руках. – Вилличка-песичка будет паинькой и не станет грызть книжечки, и, может быть, добренький дядюшка Кули даст ему кусочек тортика.

– Мистер Отис Параден и мастер Кули Параден, – объявил Робертс. Биллу было уже все равно. Если в комнате дядя Джаспер и кузина Эвелина, валите до кучи Отиса и маленького Кули – гаже все равно не станет. Он только отметил про себя, что Отис еще растолстел, а маленький Кули (лоснящийся младенец, такой розовый, словно его только что вынули из кипятка) похож на инкубаторского цыпленка; и снова вернулся к полкам.