Общество для Генри - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 35

— Я не знаю, что значит ваше «абсолютно», но таков порядок. Если вы коллекционер, вы вступаете в Клуб Коллекционеров и получаете возможность общаться с другими коллекционерами.

— Очень разумно придумано, — сердечно заметил Алджи.

— И я так думаю, но моя сестра Лоретта говорит, что это расточительство и лучше бы я из него вышел. Знаете мою сестру Лоретту?

Алджи выразил сожаление, что не имеет такого удовольствия.

— Странно, — сказал мистер Стикни. — Она везде бывает. Тяжелая женщина.

— Характер?

— Вес. Не может удержаться от мучного. Эта чертова сигара не тянется.

— Мне кажется, это авторучка.

— Тогда понятно. А я все удивлялся. О чем я?

— Вы рассказывали о своей тяжелой сестре.

Мистер Стикни задумался.

— Беру назад слово «тяжелая» и заменяю его прилагательным «грузная». Она вышла замуж за человека по фамилии «Паунд», который занимается страхованием. Вы его, наверное, знаете?

— Боюсь, что нет.

— Чего-то вы никого не знаете, — проворчал мистер Стикни. По всем признакам он приближался к агрессивной фазе.

— Но я очень хорошо умею отправлять пресс-папье по почте, — сказал Алджи, чувствуя, что пора вернуться к делу, — и завтра с утра первым делом отправлю ваше.

— Нет, — сказал Стикни. — И я объясню, почему. Знаете такое место, Олдвич? Это где-то в Лондоне.

— Да, Олдвич знаю.

— Я держу там деньги.

— Ясно.

— Я решил сам отвести пресс-папье в Лондон и положить в банк. Тогда оно точно не затеряется на почте.

— А как насчет сыщика?

— Что насчет сыщика?

— Мне казалось, вы его боитесь.

Мистер Стикни презрительно гоготнул.

— Этого хорька? Мне он не помеха. Пусть держится от меня подальше, если хочет остаться цел. Да, так я и поступлю, а сейчас мне надо пойти полежать. Что-то меня разморило. От жары, наверное.

Он, слегка покачиваясь, двинулся к дому. Алджи провожал его взглядом, чувствуя растущее беспокойство. Это неожиданное решение подрывало его позиции в доме у дяди Генри. Дядя скрепя сердце разрешил ему остаться исключительно для доставки посылок, а теперь выходило, что доставлять ничего не придется. В таком случае, как скоро он окажется перед закрытыми дверьми Эшби-холла, как пери в стихотворении мистера Мура, с которой это приключилось в раю?

Шерлок Холмс, без сомнения, сказал бы, что проблема не лишена определенной занимательности. Первая встреча со Стикни настолько окрылила Алджи, что он не сомневался — еще несколько таких, и он прикует миллионера к своей душе стальным обручами. Горько было бы вылететь из дома прежде, чем это случится. Он с нахмуренным челом расхаживал по лужайке, когда из дома появился Генри, на сей раз — в традиционном костюме английского сельского джентльмена.

Генри был весел, как человек, у которого камень упал с души.

— Я видел Стикни, — сказал он. — Столкнулись в прихожей.

— Да?

— Он решил завтра отвезти пресс-папье в Лондон.

— Он мне говорил.

— Значит, ничто тебя здесь не удерживает, и ты скоро уедешь.

— Ты меня выгоняешь?

— Верно. Прости, но тебе известны мои взгляды.

Алджи внезапно просветлел. На него снизошло вдохновение. На разных людей оно действует по-разному. Математик Архимед в сходном случае выскочил из ванны с криком «Эврика!» Алджи только закурил новую сигарету.

— Ты не забыл, что я знаю твою страшную тайну? — сказал он. — Что если я проболтаюсь?

Генри пошатнулся. Он не верил своим ушам.

— Ты же не станешь этого делать!

— Конечно, не стану. Пока трезв. Мне это и в голову бы не пришло. Однако представь, что я напьюсь в стельку и начну трепать языком. Разве не разумнее держать меня здесь и приглядывать, чтобы я не хватил лишку? Только тогда твое сердце будет спокойно. Ну как? Я остаюсь?

Веселость исчезла с лица Генри.

— Хорошо, — тихо сказал он. В который раз он вынужден был признать, что у племянника на все найдется ответ.

Время уже шло к обеду, когда Билл вновь объявился в кругу постояльцев «Жука и Клена». В ванне он пробыл не дольше обычного, но, одевшись, еще часа два лежал на кровати, погруженный в свои мысли.

Мысли эти относились главным образом к Л.П.Грину и не оказали терапевтического воздействия на страдальца. Чем больше Билл думал, тем меньше ему верилось, что девушка, обрученная с Л.П.Грином, придет к разумному решению с ним расстаться. Да, верно, что из шестисот сорока трех учеников старинного образовательного заведения, в котором он провел свои юные дни, не было ни одного гаже, чем Л.П.Грин, но девушки, увы, редко обращают внимание на моральные изъяны. Внешняя оболочка для них всегда важнее душевных качеств, а внешняя оболочка у Л.П.Грина, как ни крути, выше всяких похвал. И что может противопоставить этому Билл Харди? Только честное сердце и некоторые грубые навыки, скажем, умение лазить по деревьям.

Со вздохом он заставил себя наконец подняться с постели, причесаться и сойти вниз. При всей привязанности к другу его ничуть не увлекала перспектива беседовать с Алджи во время и после обеда. Он стремился к одиночеству, однако очень удивился, когда желание исполнилось. Алджи нигде не было. Он то ли вознесся на небо в огненной колеснице, то ли встретил своего дядю Генри и получил приглашение на обед в Эшби-холл. И то, и другое представлялось маловероятным, но иное объяснение предложить было трудно. Билл прождал полчаса и пошел обедать в одиночестве. Усаживаясь за стол, он заметил рядом с салфеткой, любовно сложенной в форме лотоса, письмо.

Билл рассчитывал надолго задержаться в Эшби Параден, поэтому, уезжая из Вэлли-филдс, договорился на почте, чтобы всю корреспонденцию пересылали сюда — вдруг придет весточка из Нью-Йорка, от литературного агента, которому он послал книгу. Сейчас Билл с трепетом обнаружил, что так оно и есть. Дрожащими пальцами он вскрыл конверт и начал читать.

Содержимое конверта не обмануло его надежд. Послания литературных агентов — всегда шедевр отточенной прозы, но это выделялось даже на общем фоне. Биллу казалось, что он не читал ничего настолько увлекательного и стилистически безупречного.

Подошла официантка и предложила на выбор вареную говядину и куриный рулет, но любезно предупредила, что от рулета разборчивому едоку лучше воздержаться. Билл сказал: «Да, вареную говядину, пожалуйста», хотя хотел бы поведать целую историю.