Общество для Генри - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 44

— Алджи, беру назад все свои прежние слова, что ты паразит, чума и наказание Господне.

— И зараза?

— И зараза. Я по-прежнему думаю, что ты должен найти работу и сам заботиться о пропитании, однако сейчас ты по-настоящему меня выручил. Только одно, — сказал Генри, когда они входили в дом, — мне придется посвятить Келли в наш план. Она видела, как пристав вручил мне бумаги. Ты со мной?

— Нет, пойду искупаюсь.

— Иди, купайся, — сказал Генри. — Самой милое дело в такую жару.

Келли в гостиной ставила пластинку на граммофон. Генри, не теряя времени, ввел ее в курс дела.

— Келли!

— Да, милый?

— Пристав.

— Я сама из-за него извелась.

— Не волнуйся, все уладилось.

— Ты убил его и спрятал тело в западном флигеле?

— Ничуть не хуже. Вот сценарий. Уэнделл уехал в Лондон на аукцион Сотби.

— То-то я его нигде не вижу.

— Когда он вернется, я представлю пристава как друга Алджи. Это все Алджи придумал. Обещал уговорить пристава, и я не сомневаюсь, уговорит. Он как-то уговорил меня вложить триста фунтов в его пьесу. Ну, нравится тебе задумка? — обеспокоено спросил он, не видя на ее лице ожидаемого проблеска радости. Лицо оставалось мрачным и напряженным. В юности на утренних спектаклях Генри видел такое выражение у целого зрительного зала, и сейчас ему сделалось кисло.

Келли заметила его тревогу и поспешила бы ее развеять, не будь ситуация настолько серьезна.

— Нет, милый, не нравится, — сказала она. — По-моему, задумка — дрянь. У нас на обед утка.

Генри нашел ее слова загадочными.

— Утка?

— С горохом. Вдруг он вздумает резать ее ножом? Кто после этого поверит, что он — друг Алджи? Уэнделл наверняка заподозрит неладное. Нет, уж если выдавать его за кого-нибудь, то разве что за вице-президента по чистке ножей и ботинок.

— На это он не пойдет.

— Может быть, спрятать его до утра, а там ты получишь от Уэнделла чек и сможешь расплатиться? Где он?

— На кухне.

— Вот и скажи ему, чтобы сидел там до отбоя тревоги. Я сама пойду и скажу.

Она вышла из комнаты и в скором времени возвратилась.

— Его там нет. Дворецкий сказал, он вышел в заднюю дверь. Наверняка бродит где-нибудь поблизости. Пойду поищу. Да, милый, как нехорошо, что ты задолжал такую огромную сумму Даффу и Троттеру. Мне надо было тебя остановить, но ведь тогда я еще не встретила моего сладкого ангелочка.

Сладкий ангелочек возвысил голос.

— Черт возьми, я не сказал бы, что сто пятьдесят фунтов — огромная сумма. Существенная, да, но не огромная.

Келли вытаращила глаза.

— Ты сказал, сто пятьдесят фунтов?

— Примерно столько.

— Тогда какого дьявола ты раньше молчал? Я бегаю кругами и рву на себе волосы, хотя давно могла бы дать тебе денег и успокоить твою бедное сердечко.

Теперь глаза вытаращил Генри.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть сто пятьдесят фунтов?

— Больше. В дорожных чеках, но, насколько я понимаю, они ничем не хуже наличных. Сейчас же возьму их, найду этого типа, расплачусь с ним и скажу, пусть проваливает, пока я не спустила на него кошек.

Она двинулась к дверям, но Генри остановил ее хриплым криком:

— Келли!

— Да, милый?

— Не уходи.

— Я спешу.

— Повремени самую малость.

— Зачем?

— Я хочу тебя обнять так, чтобы ребра хрустнули.

— В таком случае, — сказала Келли, — милости прошу.

Алджи вышел из дома в купальных плавках и халате, предвкушая, как нырнет в прохладную воду, и был немало раздосадован, увидев, что Билл стоит на лужайке неподвижно, словно позируя скульптору для своей статуи. Просто стоит, горько подумал Алджи. Он чувствовал себя, как генерал, который составил план кампании, требующий общего наступления, и, войдя в лагерь, обнаружил, что его бойцы сидят, покуривают, играют на губных гармошках и менее всего намерены двигаться вперед.

— Что это значит, Билл? — вскричал Алджи. — Стоило затаскивать тебя в Эшби-холл, чтобы ты загорал на лужайке? К этому времени ты уже должен был заметно продвинуться в своих ухаживаниях. Свадебные колокола не прозвонят, если ты будешь стоять, как пень. И не говори мне, что не знаешь, где Джейн. Она где-то здесь, и твое дело — ее разыскать.

— Послушай, — сказал Билл. Только сейчас Алджи заметил, что у друга растерянный вид человека, который проглотил устрицу и с опозданием понял, что она не так свежа, как ему казалось. — Все кончено.

— Что кончено?

— Все. Мне надо уходить.

— Уходить?

— Да. Мне заплатили, и она очень четко сказала, чтобы я выметался отсюда и не смел казать им свою мерзкую рожу.

Алджи почувствовал, что интеллектуальный напор беседы превосходит его умственные возможности.

— Она? Кто?

— Не знаю, кто она такая. Высокая красивая женщина.

Алджи проделал быстрые умозаключения. Это было легко, потому что миссис Симмонс явно не подходила под описание.

— Келли! — воскликнул он. — Должно быть, это тетка Стикни, Келли. Почему она платит по счетам Генри? Гром и молния!

— Что?

— Просто возглас изумления. Не обращай внимания. Как по-твоему, она любит Генри?

— Не могу сказать.

— Наверное, любит, потому что они собираются пожениться.

— Надеюсь, они будут счастливы, но это не меняет того факта, что я должен убраться отсюда, так и не повидавшись с Джейн.

Алджи вполне сознавал серьезность положения.

— Надо хорошенько подумать, Билл. Подожди минутку. Я пораскину мозгами. Наверное, мне стоит походить взад-вперед.

— Валяй.

— Остается одно, — сказал Алджи, походив взад-вперед. — Я пойду к Генри и объясню ему все — то есть, что ты очень славный малый, пусть и в шкуре пристава, а сюда проник с единственной целью поухаживать за Джейн. Я попрошу, чтобы он, как порядочный человек, разрешил тебе остаться. Может, сработает, может, нет, но попытаться стоит. Иди к озеру и жди меня там. Оно за деревьями.

Алджи потребовалось минут пять-семь, чтобы обрисовать Генри положение дел. Все это время Билл стоял на прежнем месте, погруженный в свои мысли. Из задумчивости его вывело тарахтенье приближающегося такси. Он очнулся и, как велел Алджи, двинулся к озеру.