Положитесь на Псмита - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 44

В нашей жизни быть готовым — это все. После завершения ее разговора с мистером Джозефом Киблом на главной улице Маркет-Бландингса Ева в уме перебирала план за планом, конечная цель которых сводилась именно к этому — как наложить руку на колье, — и каждый приходилось отбрасывать из-за той или иной досадной, но непреодолимой помехи. И вот теперь, когда Судьба со свойственной ей импульсивностью совершила за нее то, что ей, как она опасалась, совершить было не по силам, Ева не потратила ни секунды на бесплодное изумление пред свершившимся чудом. Оно нашло ее в состоянии полной готовности.

Она прикинула, не броситься ли через темный вестибюль и вверх по темной лестнице к себе в комнату. Но в любую минуту мог снова вспыхнуть свет, и что, если ей кто-нибудь встретится? Воспоминания о прочитанных детективных романах подсказали ей, что в подобных случаях людей задерживают и обыскивают…

Внезапно она поняла, что ей надо сделать. Неподалеку лежал на боку цветочный горшок, который Псмит опрокинул, направляясь к ней, когда она сидела на балюстраде. Конечно, у цветочного горшка как у тайника могли быть изъяны, но в эту минуту она мысленно не нашла ни единого. В большинстве цветочные горшки очень похожи, но это был цветочный горшок удивительно удобный для запоминания, ибо на жизненном пути, приведшем его из гончарни на террасу замка, он где-то приобрел мазок белой краски. Значит, она сумеет узнать его среди прочих ему подобных, когда глубокой ночью прокрадется сюда, чтобы извлечь добычу. И уж конечно, никому в голову не придет…

Она погрузила пальцы в рыхлую землю, потом выпрямилась, прерывисто дыша. Не слишком аккуратно, но сойдет.

Ева вытерла пальцы о траву, водворила горшок на его законное место в ряду прочих и точно летучий белый призрак метнулась через террасу в дом. А там под стук бешено колотящегося сердца пробралась ощупью в ванную вымыть руки.

Цветочный горшок стоимостью в двадцать тысяч фунтов мирно взирал на подмигивающие звезды.

Прошло не более двух минут, и из-за угла на террасу, отчаянно спуртуя, вылетел мистер Кутс. Как всегда, опоздав.

11. Почти исключительно посвященная цветочным горшкам

Компетентный Бакстер лихорадочно расхаживал по мягчайшему ковру парадной гостиной. Глаза за очками посверкивали, куполообразный лоб был иссечен складками. В большой комнате он был один. Суматоха и крики, царившие тут еще недавно, ушли в прошлое. Хотя они продолжались по всему замку, в гостиной властвовала тишина, пусть и не безмятежная.

Бакстер остановился, принял решение, направился к стене и нажал кнопку звонка.

— Томас! — сказал он, когда несколько мгновений спустя перед ним предстал лакей.

— Сэр?

— Пошлите ко мне Сьюзен.

— Сьюзен, сэр?

— Да, Сьюзен, — рявкнул Компетентный, всегда резкий со слугами. — Сьюзен, Сьюзен, Сьюзен… Новую горничную.

— А, да, сэр. Слушаю, сэр.

Томас удалился, внешне — сама безупречная почтительность, а внутри, по обыкновению, весь кипя из-за небрежной манеры, с какой секретарь распоряжался в замке. Под властью Бакстера прислуга Бландингса пребывала в состоянии разгорающегося недовольства.

— Сьюзен, — сказал Томас по прибытии в нижние сферы, — отправляйтесь наверх в гостиную. Проныра вас требует.

Миловидная молодая женщина, к которой он обращался, отложила вязанье.

— Кто? — спросила она.

— Мистер Чертов Бакстер. Вот проживете здесь подольше и поймете, что замок принадлежит ему. Как он ему достался, не знаю. Наверное, нашел у себя в чулке, — едко заметил Томас, — утром на Рождество. Так или не так, а вы идите наверх.

Стоукс, коллега Томаса, серьезного вида мужчина с большими залысинами, многозначительно покачал этими залысинами.

— Что-то случилось, — объявил он. — Говорите, что хотите, но то, что мы услышали, когда погас свет, был визг. Или, — добавил он внушительно, так как был солидным человеком и обозревал обе стороны медали, — или вопль. Это был визг или вопль. Я так тогда и сказал. «Вот!» — сказал я. «Слышите?» — сказал я. «Это кто-то завизжал», — сказал я. «Или завопил. Что-то там неладно!»

— Ну, Бакстера не укокошили, как ни жаль, — заметил Томас. — Он там визжит или вопит, требуя Сьюзен. «Пошлите ко мне Сьюзен! — продолжал Томас, изображая секретаря (его коронный номер). — Сьюзен, Сьюзен, Сьюзен». Так что идите-ка, дорогая моя, узнайте, что ему требуется.

— Иду.

— И, Сьюзен, — сказал Томас, а в его голос вплелась нежная нота, ибо, как ни кратко было пребывание новой горничной в Бландингсе, он обнаружил, что она успела произвести на него глубокое впечатление, — если он закатит вам скандал любого рода…

— Или описания, — вставил Стоукс.

— …или описания, — продолжал Томас, приняв это сло-во, — если он по той или иной причине сделает вам выговор, тут же возвращайтесь ко мне и выплачьте ваше горе на моей груди, договорились? Положите головку ко мне на плечо и имейте душу.

Новая горничная чопорно не пожелала ответить на это заманчивое приглашение и отправилась наверх, а Томас со вздохом, не лишенным мужественности, вернулся к прерванной партии в двадцать одно, которую разыгрывал с коллегой Стоуксом по полпенса за очко…

Компетентный Бакстер отошел к окну и вглядывался в ночь, когда в гостиную вошла Сьюзен.

— Вы желали меня видеть, мистер Бакстер?

Секретарь стремительно обернулся. Так тихо она открыла дверь и так бесшумно вошла, что ее присутствие в гостиной он обнаружил, только когда она заговорила. Такая уж ныла особенность у этой девушки, у Сьюзен — она всегда умудрялась некоторое время побыть среди присутствующих, прежде чем они замечали этот факт.

— О! Добрый вечер, мисс Симмонс. Вы вошли очень тихо.

— Привычка, — сказала горничная.

— Я даже вздрогнул!

— Извините. Для чего, — спросила она, прямо-таки бесчувственно отмахнувшись от возможного ущерба, который могла понести нервная система ее собеседника, — вы меня вызвали?

— Закройте дверь.

— Уже закрыла. Я всегда закрываю двери.

— Прошу вас, садитесь.

— Нет, благодарю вас, мистер Бакстер. Это может показаться странным, если кто-нибудь войдет.

— Ах да, конечно! Вы все предусматриваете.

— Всегда.

Несколько секунд Бакстер простоял в раздумий, сдвинув брови.

— Мисс Симмонс, — сказал он, — когда я счел желательным внедрить в этот дом сыщика, я настоял, чтобы Рэгг прислал именно вас. Мы уже сотрудничали…

— С шестнадцатого декабря тысяча девятьсот восемнадцатого года по двенадцатое января тысяча девятьсот девятнадцатого, когда вы были секретарем мистера Ораса Дживона, американского миллионера, — отбарабанила мисс Симмонс без запинки, словно он нажал на кнопку. Запоминать точные даты было ее коньком.

— Совершенно верно. Я настоял, чтобы мне прислали вас, так как по опыту знаю, что вы абсолютно надежны. В тот момент я рассматривал ваше присутствие как меру предосторожности. Теперь, как ни грустно…

— Кто-нибудь сегодня вечером украл колье леди Констанции?

— Да!

— Когда некоторое время назад погас свет?

— Совершенно верно.

— Так отчего же вы прямо так не сказали? Боже мой, любезнейший, меня не нужно постепенно подготовлять к такого рода новостям.

Компетентный Бакстер, как ни претило ему обращение «любезнейший», решил пропустить его мимо ушей.

— Внезапно погас свет, — сказал он, — послышался смех, поднялось некоторое смятение. Затем пронзительный вопль…

— Я его слышала.

— И тут же раздался голос леди Констанции, восклицающей, что ее брильянты сорвали у нее с шеи.

— Что произошло потом?

— Смятение усилилось и длилось до тех пор, пока какая-то горничная не принесла свечу. Через некоторое время загорелся свет, но колье исчезло бесследно.