Шалости аристократов - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 28

Когда я вошёл в дом, Бинго разговаривал по телефону.

— Отлично! Чудесно! Замечательно! — говорил он. — А? Ну, о нём можешь не беспокоиться. Хорошо, я скажу Берти. — Он повесил трубку и увидел меня. — Привет, Берти. Я только что разговаривал с Юстасом. Полный порядок, старина. Согласно отчёту из Нижнего Бингли, Г. Хейворд обскакал всех.

— Я в этом не сомневался. Я как раз оттуда.

— Ты ездил в Нижний Бингли? Я был в Бэджвике. Такер старался изо всех сил, но гандикап его доконал. Робертс из Фэйла-на-Водах занял третье место. У Старки болело горло, так что он пришёл одним из последних. Добрый старый

Г. Хейворд, — прочувствованно сказал Бинго, и мы вышли с ним на террасу.

— Значит, сведения поступили из всех церквей? — спросил я.

— Кроме Гэндла-на-Холме. Но о Бейтсе можно не беспокоиться. У него никогда не было шансов на успех. Кстати, бедняга Дживз потеряет десятку. Безмозглый осёл!

— Дживз? Что ты имеешь в виду?

— Он пришёл ко мне сегодня утром и дал мне десять фунтов, чтобы я поставил за него на Бейтса. Я попытался объяснить Дживзу, какую он делает глупость, и умолял его не выкидывать денег на ветер, но безуспешно.

— Прошу прощенья, сэр. Утром вам просили передать эту записку, но вы уже уехали.

Дживз материализовался у моего локтя бог весть откуда. Как всегда, он стоял в почтительной позе.

— А? Что? Записку?

— Дворецкий его преподобия, мистера Хеппенстолла, принес её из дома священника, сэр. К сожалению, я не смог вручить её вам вовремя, по причине вашего отсутствия.

Малыш Бинго обратился к Дживзу, как отец к несмышлёнышу, советуя ему впредь быть осторожнее. Вопль, который я издал, заставил придурка прикусить язык и заткнуться на середине фразы.

— Ты что, белены объелся? — недовольно спросил он.

— Мы погибли! Слушай!

И я прочитал ему записку:

Дом священника,

Твинг, Глос.

Мой дорогой Вустер,

Как вы уже слышали, обстоятельства, над которыми я не властен, помешали мне прочесть проповедь о Братской Любви, о которой вы так лестно отзывались. Однако мне совсем не хочется, чтобы вы испытали разочарование, поэтому, если вас не затруднит сегодня утром посетить церковь Гэндл-на-Холме, вы услышите эту проповедь из уст моего племянника, Бейтса. Я одолжил ему рукопись по его настоянию, так как, между нами, здесь затронуты и другие интересы. Дело в том, что мой племянник — кандидат в директора общеизвестной школы, и в настоящий момент у него остался всего один соперник.

Вчера поздно вечером Джеймс получил информацию из надёжного источника, что Глава Совета Попечителей школы собирается присутствовать на его проповеди, чтобы сделать о нём и о его ораторском искусстве определённые выводы, которые могут сильно повлиять на решение Совета. Я согласился выполнить просьбу моего племянника, тем более что он помнит мою проповедь так же хорошо, как вы. Он не успел бы написать достойной проповеди — вместо короткого обращения к прихожанам, с моей точки зрения, ошибочного — всего за один вечер, а мне хочется помочь мальчику в его начинаниях.

Надеюсь, выслушав проповедь о Братской Любви из его уст, вы получите не меньше удовольствия, чем если бы её читал я. Остаюсь

искренне ваш, Ф. Хеппенстолл.

P. S. От сенной лихорадки у меня временно ослабло зрение, поэтому я диктую письмо моему дворецкому, Брукфилду, который вручит его вам незамедлительно.

Такого мёртвого молчания мне ещё не доводилось слышать. Затем Бинго то ли всхлипнул, то ли судорожно вздохнул, и на лице его отразилась целая гамма чувств. Дживз кашлянул — наверное, так осторожно и деликатно кашляет овца, когда в горле у неё застревает травинка, — и устремил взгляд куда-то вдаль. Первым заговорил Бинго.

— Боже всемогущий! — хрипло прошептал он. — Тёмная лошадка!

— Совершенно верно, сэр, — согласился Дживз.

— Проклятье, значит, у тебя была секретная информация! — воскликнул малыш.

— Да, сэр. Брукфилд передал мне содержание записки. Мы с ним старые друзья.

На лице Бинго отразились горе, недоумение, ярость, отчаяние и обида.

— Ну, знаете ли, это уж слишком! — вскричал он. — Читать чужие проповеди! Разве это честно? Разве это по правилам?

— Старина, — сказал я, — будем справедливы. Ничего незаконного в этом нет. Священники часто так поступают. Им совершенно не обязательно каждый раз сочинять проповеди.

Дживз вновь кашлянул и посмотрел поверх моей головы отсутствующим взглядом.

— А в данном случае, сэр, я позволю себе смелость заметить, что нам надо проявить снисходительность. Мы не должны забывать, что место директора школы очень много значит для будущих молодожёнов.

— Молодожёнов! Каких молодожёнов?

— Преподобного мистера Бейтса, сэр, и леди Синтии. Горничная её светлости сообщила мне, что они обручились несколько недель назад, и его светлость дал согласие на брак при условии, что мистер Бейтс займёт достойное положение в обществе и устроится на высокооплачиваемую работу.

Бинго позеленел.

— Обручились?

— Да, сэр.

Наступило молчание.

— Пойду прогуляюсь, — пробормотал малыш.

— Но, старина, — напомнил я, — скоро ленч. Гонг прозвучит с минуты на минуту.

— Я не голоден! — сказал Бинго.

ГЛАВА 14. И никакого жульничества

После описанных выше событий жизнь в Твинг-холле некоторое время продолжала идти своим чередом. К сожалению, выбор развлечений был здесь небогат, и рассчитывать на острые ощущения тоже не приходилось. Насколько я знал, самым важным событием в Твинге считался деревенский школьный пикник, который проводился ежегодно в один и тот же день. Короче говоря, мне ничего не оставалось, как бродить по окрестностям, изредка играть в теннис и по мере сил избегать встреч с Бинго.

Последнее являлось необходимым, чтобы не попасть в психушку, потому что любовная трагедия до такой степени выбила несчастного олуха из колеи, что он подкарауливал меня где только мог и начинал плакаться мне в жилетку, изливая свою душу. И когда однажды утром он ворвался ко мне в спальню, я решил пересечь его поползновения в корне. Я ещё выдерживаю, когда он стонет над моим ухом после обеда, и даже после ленча, но во время завтрака — никогда! Мы, Вустеры, сама любезность, но всему есть предел.

— Послушай, друг мой, — сказал я. — Мне известно, что сердце твоё разбито и всё такое, и чуть позже я с удовольствием тебя выслушаю, но…

— Я к тебе не за этим пришёл.

— Нет? Умница!

— Прошлое, — заявил малыш Бинго, — мертво. Не будем больше о нём говорить.

— Не будем.

— Моя душевная рана так глубока, что она никогда не заживёт, но я не скажу об этом ни слова.

— И не надо.

— Я не стану обращать на неё внимания. Я о ней забуду.

— Так держать!

Я давно не слышал, чтобы он говорил так разумно.

— Я пришёл к тебе, Берти, — продолжал он, выуживая из кармана листок бумаги, — с деловым предложением. Хочешь рискнуть?

В жилах всех Вустеров течёт горячая кровь, и в чём их нельзя упрекнуть, так это в отсутствии спортивного духа. Я отложил недоеденную сосиску в сторону и выпрямился.

— Говори, — сказал я. — Я весь внимание.

Бинго положил листок на кровать.

— Не знаю, известно тебе или нет, но в понедельник состоится ежегодный деревенский пикник. Лорд Уикхэммерсли предоставляет для этой цели свой парк. Будут игры, представления, петушиные бои и чаепитие в палатках. А также спортивные состязания.

— Знаю. Синтия мне говорила.

Малыш Бинго поморщился.

— Тебя не затруднит не произносить при мне этого имени? Я не мраморный.

— Извини!

— Итак, пикник состоится в понедельник. Займёмся мы им или нет, вот в чём вопрос.

— В каком это смысле «займёмся»?

— Я говорю о спортивных состязаниях. Стегглз так здорово заработал на «Проповеди с гандикапом», что решил стать букмекером и на этот раз. Мне кажется, дело стоящее.