Сэм стремительный - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 31

— Вы хотите, чтоб вашу киску оттуда сняли?

— Да.

— Положитесь на меня, — сказал Сэм. — Полностью положитесь на меня — положитесь в этом безоговорочно и абсолютно на меня.

— Вы так добры!

— Да ничуть, — нежно ответил Сэм. — Нет ничего, чего бы я не сделал для вас. Ничего! Я только минуту назад говорил себе…

— Зря! — мрачно изрек Фарш. — Только шею сломаешь. А надо нам просто стоять под деревом и чирикать.

Сэм нахмурился.

— Сдается мне, Фарш, — сказал он строго, — что ты видишь назначение своей жизни в том, чтобы чирикать. Если бы ты отдавал работе хотя бы половину времени, которое тратишь на чирикание, «Мон-Репо» был бы куда более светлым и безмятежным местом.

Он ухватился за нижний сук, подтянулся и начал быстро взбираться по стволу. Он делал такие успехи, что не сумел разобрать, что именно через несколько секунд крикнула ему с земли Кей.

— Что вы сказали? — спросил он.

— Я только сказала: поосторожнее! — ответила Кей.

— О! — сказал Сэм и продолжал взбираться. Фарш пессимистически следил за ним.

— Один мой родственник сломал два ребра, играя в эти дурацкие игры, — сказал он угрюмо. — Белобрысый такой, по имени Джордж Тернер. Подрядился обрезать вязы в саду одного джентльмена на Чигуэлском шоссе. Два ребра он сломал, не считая множества ушибов.

Его огорчило, что Кей не воздает должное этой истории, ее драматичности и человеческой трагедии, в ней заключенной.

— Два ребра! — повторил он громче. — А также ранения, царапины и ушибы. С вязами лучше не связываться. Думаешь, ветки крепкие, а обопрешься на них, и они обламываются. А он ведь сейчас на вяз лезет.

— Ах, да замолчите же! — нервно сказала Кей. Она следила за движениями Сэма с таким же напряжением, с каким Селия следила за таковыми своего авиатора. Он, казалось, подвергался страшной опасности.

— По-настоящему, нам бы надо было принести сюда одеяло, лестницу и шест. Одеяло держать натянутым, влезть по лестнице и сбить шестом эту вон кошку, вот как пожарные людей спасают на пожарах, — сказал Фарш, ни за что ни про что очернив гуманные методы пожарных бригад.

— Отлично сделано! — вскрикнула Кей.

Сэм теперь действовал среди верхних веток, и котенок, которому некуда было больше отступать, оказался в радиусе достижения его шарящей руки. Котенок секунду-другую мерил его подозрительным взглядом, заявил формальный протест против происходящего, испустив шипение, как вскрываемая бутылка с содовой, и дозволил своему спасителю засунуть себя под пиджак.

— Замечательно! — крикнула Кей.

— Что-о?! — взревел Сэм, глядя вниз.

— Я сказала: замечательно! — прогремела Кей.

— Дамочка сказала: замечательно! — заорал Фарш голосом, натренированным созывать команду к обеду в разгар урагана, а потом обернулся к Кей и скорбно покачал головой, как человек, который пытался скрепить сердце, но чувствует, что бесполезно и дальше притворяться оптимистом. — Вот теперь самое опасное, мисс, — сказал он, — То есть слезать. Конечно, и вверх лезть по вязу не так чтобы безопасно, вовсе не безопасно; но хуже всего бывает при спуске. Мой родственник как раз спускался, когда сломал свои два ребра и получил все эти ушибы. Джордж Тернер его звали, белобрысый такой, и он сломал два ребра, и его в семи местах заштопали.

— Ах! — вскрикнула Кей.

— А-а! — сказал Фарш.

Произнес он это с удовлетворением пророка, когда предсказанная им катастрофа разражается точно по расписанию. На половине спуска Сэм, подобно мистеру Тернеру, получил доказательство коварства вязов. Он всей тяжестью нажал на сук, который выглядел прочным, ощущался как прочный, должен был бы оказаться прочным, но тем не менее надломился под ним. Миг казалось, что он вот-вот низвергнется с высоты, как Люцифер, но ему удалось тут же ухватиться за другой сук.

И этот сук его вес выдержал. Видимо, вяз, сыграв свою любимую шутку и потерпев неудачу, пал духом. Фарш примерно с тем же чувством, с каким любитель мелодрамы наблюдает с галерки, как кульминационная сцена оборачивается полным фиаско, следил, как его друг и наниматель добрался до нижнего сука и благополучно спрыгнул на землю.

Кей не принадлежала к девушкам, готовым заплакать по любому поводу, но почувствовала, что на глаза ей навертываются слезы. Она извлекла взбудораженного котенка из пиджака Сэма и опустила на траву, а он немедленно совершил новую энергичную попытку взобраться на дерево. И, потерпев неудачу, умчался в угольный подвал, чтобы исчезнуть из общественной жизни «Сан-Рафаэля» до вечера.

— Ваши бедные руки! — воскликнула Кей.

Сэм с некоторым недоумением посмотрел на свои ладони. От возбуждения он даже не заметил, что они слегка пострадали.

— Пустяки, — сказал он. — Пара царапин, и все. Фарш не стерпел подобного легкомыслия.

— А! — сказал он. — А потом, не успеешь оглянуться, как в них попадет грязь и все кончится столбняком. Вот у моего дяди грязь попала в царапину, и через три дня мы уже покупали траур по нему.

Кей ахнула.

— Точнее будет сказать: через два с половиной. Он ведь скончался к вечеру.

— Я сбегаю за губкой и тазиком, — испуганно сказала Кей.

— Вы так добры, — сказал Сэм. О женщина, ощущал он всей душой, в веселье дней мы угодить не можем ей, когда ж страданьем жизнь полна, как ангел, нас хранит она [10].

И чуть было не продекламировал это вслух.

— Да чего вам беспокоиться, мисс, — вмешался Фарш. — Ему проще пойти да вымыть руки под краном.

— Пожалуй, так будет лучше, — согласилась Кей.

Сэм посмотрел на своего практичного подчиненного с тем выражением обиды и омерзения, которое его стряпня порой вызывала на лицах отпетых гурманов в кубрике «Араминты».

— Сегодня у тебя свободный день, Фарш, я не ошибся? — произнес он холодно.

— Извиняюсь?

— Я сказал, что, мне кажется, ты злоупотребляешь досугом. Почему бы тебе иногда не поработать немножко? Если ты воображаешь себя полевой лилией, так поглядись в зеркало и избавься от этого заблуждения.

Фарш от оскорбления выпрямился.

— Я оставался тут, только чтоб помогать и подбодрять, — сказал он сухо. — Ну а теперь, когда, так сказать, опасность миновала, мне тут делать нечего.

— Совершенно нечего, — от души согласился Сэм.

— Я ухожу.

— Ты знаешь дорогу, — сказал Сэм и повернулся к Кей. — Фарш осел, — объяснил он. — Под краном! Эти руки нуждаются в тщательной перевязке.

— Пожалуй, — согласилась Кей.

— Стопроцентно.

— Так пойдемте в дом?

— Безотлагательно, — сказал Сэм.

— Ну вот, — сказала Кей минут десять спустя. — Думаю, так хорошо.

Искуснейшая работа самого знаменитого хирурга не могла вызвать у ее пациента большего восторга. Сэм смотрел на свои промытые и заклеенные полосками пластыря ладони с восхищением, граничащим с экстазом.

— Вы окончили медицинские курсы! — сказал он.

— Нет.

— Так вы не медсестра? И никогда не работали в больнице?

— Никогда.

— В таком случае, — сказал Сэм, — это чистейшей воды талант. Врожденная гениальность. Вероятно, вы спасли мне жизнь. Да-да, и не спорьте! Помните, что Фарш говорил про столбняк?

— Но мне показалось, вы считаете Фарша ослом.

— Во многих отношениях, конечно, — сказал Сэм. — Ноиногда в нем говорит неотшлифованный здравый смысл. Он…

— Но ведь вы страшно опаздываете в редакцию.

— Опаздываю куда? А! Ну да, наверное, придется туда поехать. Только прежде я должен позавтракать.

— Хорошо, но поторопитесь. Дядя начнет беспокоиться, что с вами что-то случилось.

— Да. Какой чудесный человек ваш дядя!

— Да, не правда ли? Всего хорошего.

— Я еще не встречал человека, который внушал бы мне такое уважение.

— Это его чрезвычайно обрадует.

— Так добр!

— Да.

— Так терпелив со мной.

— Думаю, ему требуется большой запас терпения.

— Человек, работать с которым чистое наслаждение.