Огонь, вода и медные трубы - Беляев В. И.. Страница 12

— Нет — отвечаю — был в пехоте. А почему Вы подумали, что перед Вами бывший танкист?

— Просматриваются следы ожогов на лице.

— На войне огня хватало всем, и танкистам, и пехотинцам, и летчикам.

Почему на моем лице врачи видят следы ожогов, станет ясно при чтении этой главы.

События, которые излагаются далее, были не только тяжелыми, но и трагическими для всего состава роты, большая часть которой погибла, Но все по порядку

При прорыве немецкой обороны ожесточенный бой завязался у небольшой деревни.

«Грибовы Дворы» Это название запомнилось мне на всю жизнь.

Перед этим боем командир полка майор Титов зачитал нам приказ по полку на наступление. Он был написан точно в соответствии с Боевым уставом пехоты: задача наступающих, соседи справа и слева и так далее. Запомнились слова из приказа: — Справа наступает 766 стрелковый полк, слева река Вытебеть.

Затем майор разъяснил нам, что железная дорога, идущая от Орла на запад, уже перерезана, но противник укрепился в непосредственной близости от нее у деревни Грибовы Дворы. Дорога находится под огнем противника и, пока не отбросишь его с этих позиций, о использовании дороги не может быть и речи. Мы освобождением деревни выполним эту задачу..

Следовательно, роте предстояло вести наступательный бой, а в Боевом уставе пехоты крупным шрифтом выделено такое положение: «БОЕЦ В НАСТУПАТЕЛЬНОМ БОЮ ОБЯЗАН, ДЕЙСТВУЯ, СМЕЛО И РЕШИТЕЛЬНО, ПОДАВЛЯЯ СВОИМ ОГНЁМ ОГОНЬ ПРОТИВНИКА, БЫСТРО СБЛИЗИТЬСЯ С ПРОТИВНИКОМ, ЗАБРОСАТЬ ЕГО ГРАНАТАМИ, ЗАХВАТИТЬ В ПЛЕН ИЛИ УНИЧТОЖИТЬ В РУКОПАШНОЙ СХВАТКЕ»

Наш БУП предусматривает завершение наступательного боя рукопашной схваткой. Как мы выполнили это положение Устава, судить читателю

В классическом наступательном бою, если его вести так, как нас обучали в военном училище, наступающее подразделение, обычно это рота, передвигаются по полю боя короткими перебежками. Эти перебежки не должны длиться более трех — четырех секунд. Пехотинец, в боевом снаряжении, бежит со скоростью 3 метра в секунду За это время он может пробежать 10-12 метров. Если бежать более 4х секунд, то тебя подстрелят. Немцу для прицельного выстрела требуется 6 секунд.

Читатель легко определит, сколько надо сделать таких перебежек, чтобы преодолеть расстояние в 600 — 800 метров. Такое расстояние чаще всего бывает между передовыми нашей и противника. Эти перебежки вконец измотают любого, даже самого выносливого, бойца.

Передвигаясь перебежками, рота сосредотачивается на рубеже атаки в 40 — 50 метрах от передовой противника. Убедившись, что все подразделение, находятся на рубеже атаки, командир подает команду: — «Приготовиться к атаке! Дозарядить оружие! Приготовить гранаты!».

Через некоторое время командир подает команду: — «В атаку, вперед!» Все бойцы встают, быстрыми широкими шагами устремляются к первой траншеи противника, бросая на ходу гранаты. Вот эти 40 — 50 метров и называются атакой, а перед этим было наступление.

При обучении в военном училище, нам говорили, что бежать во время атаки не следует, так как предстоит рукопашная схватка в траншее противника и нужно беречь свои силы

Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. В 20 — 25 метрах от первой траншеи противника, путь атакующим, как правило, преграждает проволочное заграждение. Но это еще не все! Полоса от проволочного заграждения до траншеи противника, зачастую, минируется. Теперь читателю понятно, почему 90% наступающих погибает. Это знали все бойцы, когда готовились к бою.

Война — это, в первую очередь, бой. Артиллерия может разрушить все укрепления противника. Авиация может стереть в порошок любые его населенные пункты или сооружения. Танки проутюжат оборонительные сооружения противника. Но это еще не будет победа! О победе можно говорить только тогда, когда на позиции противника, или на, занимаемую им, территорию, ступит нога пехотинца! Это определяет роль пехоты в современной войне.

Но вернемся к нашему повествованию.

После того, как зачитали приказ командира полка, началась интенсивная подготовка к бою. Нам были выданы патроны, гранаты, индивидуальные перевязочные пакеты Человек я запасливый и взял два пакета. И правильно сделал! Обстановка сложилась таким образом, что оба пакета были использованы.

Самое трудное на войне, что тяжело и угнетающе действует на бойца, на его психику, на его поведение — подготовка к смертельному бою, которая более страшна, чем сам бой.

Можно сказать, что это особое состояние души или понимание неизбежности и необходимости идти на смертный бой, чувство тревоги, обреченности, неизбежности смерти. Это не чувство страха. Чувство страха наступает потом, с момента соприкосновения с противником, когда видишь, как корчатся и стонут от боли твои товарищи, как застывают в неестественной позе еще недавно шутившие и балагурившие парни.

Бойцы были сосредоточенными и молчаливыми. Не было никаких реплик, шуток, острот, которыми они обычно обмениваются. Перебирали свои вещмешки и выбрасывали все лишнее. Некоторые брились, так как считалось, что попасть на тот свет надо обязательно побритым. Другие сожалели, что не могут сменить белье. Даже Витька перестал улыбаться и острить. Первый и последний раз я увидел его таким мрачным и сосредоточенным. Те бойцы, которые уже приготовились к бою, уселись писать письма домой. Все знали, что в наступательном бою погибает очень много людей Шансов остаться живым совсем мало.

Перед каждым боем среди нас оказывалось большое количество политработников. Также было и в этот раз. Это были и комсорги, и парторги, и замполиты всех уровней. Они вели разъяснительную работу среди нас. Часто нам рассказывали о зверствах немцев, о колодцах, заполненных трупами грудных младенцев. Все было направлено на то, чтобы вызвать ненависть к врагу. Это им удавалось. Слушая их, начинаешь понимать, что их работа совершенно необходима для боя, для победы.

Политработники убеждали нас, что нужно как можно больше стрелять Вести огонь надо непрерывно, независимо от того видишь ты противника или не видишь его. Заместитель командира полка по политчасти договорился до того, что после боя, у всех, оставшихся в живых, проверят вещмешки и плохо придется тому, у кого найдут не израсходованные патроны. Слушаю его и думаю, если останутся патроны, то их можно выбросить и тем самым избежать гнева начальства.

Видимо, эта мысль пришла в голову и замполиту. По выражению его лица мне стало ясно, что и он понял бессмысленность этой угрозы.

Объясню читателю, почему такой ажиотаж возник вокруг необходимости вести огонь непрерывно.

А.В. Суворов еще в восемнадцатом веке, во время царствования императрицы Екатерины Второй, ее еще называют Великой, в своей книге «Наука побеждать» сформулировал такое требование: — «Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится. Пуля — дура, штык — молодец!».

Это положение, сформулированное великим полководцем, было совершенно оправданным 250 лет назад. Чтобы зарядить ружье (винтовок еще не было) требовалось две минуты. Естественно, во время боя, перезарядить ружье возможности не было. Солдат в то время мог только один раз выстрелить в бою. Стрелять надо было только наверняка.

Шли столетия, а это положение переносилось из одного устава в другой вплоть до Отечественной войны. Армию учили беречь патроны.

В отличие от нас, немцы в бою вели огонь непрерывно. Этот шквал пуль заставлял прижиматься к земле и не отвечать огнем на огонь противника, что давало ему явное преимущество.

Когда это дошло до нашего командования, появилось требование не жалеть патроны.

Забегая, вперед скажу, если перед боем политработники буквально кишели среди нас, то в бою их совсем не было. Улыбку вызывают стихи и песни послевоенных лет, в которых прославляется «подвиги» политработников. Например: — «Комиссар кричит: — Вперед! Гони захватчиков ребята!» А политрук Клочков, который, якобы, командовал 28 героями — панфиловцами! Кстати, после падения социализма в нашей стране, сообщалось, что не было их!