Огонь, вода и медные трубы - Беляев В. И.. Страница 45

Несколько слов о Лукьянове. Мы с ним познакомились в один из первых дней после моего прибытия в палату. У раненных первый разговор всегда о ране.

— Я ранен в левое бедро. Рана большая 3, 5 см на 7. В истории болезни пишут «с обильными гнойными отделениями», — похвастался автор этих строк.

— Разве это рана? — сказал Дементьев. У меня рана 17 см.

— А у меня — сказал Хирург —27 см! А какая рана у Вас, Лукьянов? Он был старше нас всех и к нему всегда обращались на Вы.

И тут Лукьянов рассказал, что ранение у него смертельное. Пуля прошила икру правой ноги навылет

— А, как кость? Ее не задело? — не унимался Хирург.

— Кость то цела! Но там проходят все жилы, кровеносные сосуды! Это смертельное ранение..

Все вокруг стали убеждать старика, что ранение пустяковое, ничего смертельного в этом ранении нет. Однако, старик был неумолим — его ранение смертельное.

Мне во время войны часто приходилось наблюдать, как люди подбадривали друг друга в тяжелую минуту. Поразмыслив немного, пришел к выводу: срабатывает инстинкт выживания вида..

Что касается старика Лукьянова, то это типичный пример самовнушения. Много раз мне пришлось убеждаться, что самовнушение имеет огромное значение для человека.

Старик начал медленно угасать. Вызвали его жену. Она все время сидела у его койки. Но однажды, проснувшись, все увидели, что его тюфяк свернут. Оказалось, что старик ночью начал умирать. Раненных, находящихся в предсмертном состоянии, перевозили в особую палату, которая называлась изолятор и, находилась на первом этаже. В эту палату его и отправили.

Как — то возникла дискуссия о том, чем закончится война. Начал ее Новиков. Задумчиво он произнес.

— Вот выйдут наши войска к границе и встанут. Зачем нам идти за границу? И своей земли хватает!

Сразу же вся палата всполошилась.

— Ты, что с ума сошел? Как только наши перестанут их гнать, они сразу же начнут готовиться к новому наступлению. Наклепают танки, самолеты, артиллерию, призовут в армию молодежь и снова на нас, — горячился Дементьев.

Его сразу же поддержала вся палата.

— Уж, если мы их догоним до нашей границы, надо гнать их дальше до самого Берлина, — заявил Хирург.

— Почему только до берлина? — раздались недовольные голоса. Надо всю Германию к ногтю. А может быть перебить всех немцев, чтобы даже их языка не было! Вот тогда наступит мир!

Но тут раздался голос, которого до сих пор не было слышно

— Я так думаю. От германии до Атлантики рукой подать. Вот надо и двигаться до берега океана!

— Братцы! — раздался чей — то голос. Раз мы выйдем на берег океана нужно сразу же на корабли и в Штаты.

— Голова твоя садовая! А знаешь сколько потребуется кораблей, чтобы перевезти такое войско? Не тысячи, а может быть сто тысяч! Со всей Европы не собрать столько.

Обсуждение продолжалось еще очень долго, но постепенно все пришли к одному мнению: Германию разгромим и остановимся. Прекратилось это бурное обсуждение только тогда, когда в палату вошла медсестра и сказала, чтобы все шли в столовую на обед.

В качестве столовой служила одна из классных комнат. Там стояли длинные столы, на. которые ставились тарелки с едой, клали хлеб и ложки. К нашему приходу всегда все было приготовлено.

Однажды, Хирург обратился ко мне с вопросом.

— Вот у тебя нога располосована вдоль и поперек. У Новикова нет ноги. Да и у лругих тоже шрамы огромные. Я так думаю — все эти ранения обязательно должны сказаться со временем.

— Как это сказаться? Начал разговор, Хирург, так растолкуй, что ты имеешь ввиду! — перебил его Новиков.

— Всем, конечно, известно, свежая кровь движется по артериям и попадает во все части тела: в ноги, руки и везде, куда надо. Но вот на ее пути нож врача перерезал кровеносный сосуд и, ей дальше пути нет. А снабжать кровью оставшуюся часть тела надо? И тогда поток крови идет по другим сохранившемся сосудам в обход поврежденного участка. Все бы ничего, но там уже движется свой поток, а тут еще дополнительный поток крови. Сосуд должен расшириться, чтобы пропустить удвоенное количество крови. Пока человек молодой, кровеносные сосуды эластичные и легко расширяются и сужаются, если это требуется. С годами они потеряют эластичность и снабжение кровью затруднится. Поврежденная нога будет страдать от недостатка питания. Вот это я и имел ввиду.

— Хирург, а откуда ты это все знаешь? — спросил Новиков.

— А у меня фамилия медицинская. Это меня обязывает разбираться в вопросах медицины.

— А вот у меня ноги нет! Это тоже препятствие для движения крови? — не унимался Новиков.

— Конечно! Все, что я рассказал, распространяется и на тебя и на всех остальных.

— А может быть в действительности все будет не так страшно? — вставил реплику Дементьев.

— Страшно, не страшно, а от судьбы никуда не уйдешь! — сказал Новиков.

— Кстати! Что такое судьба? Кто, как думает?

В это время мне пришла в голову мысль ввязаться в дискуссию

— Судьба! Это надо понимать так — суд Божий,

— Это что же получается? Бог устроил эту войну, а мы жертвы ее? За что он так жестоко поступил с нами? — недоумевал Новиков.

— Да ведь все говорят, что Бога нет. А, если его нет, то выходит, что виноваты в этой кровавой войне руководители государств, Гитлер, Чамберлен, Сталин! — тихо произнес Дементьев.

— А, если этих руководителей поставил Бог? Выходит, что война все — таки суд Божий? — вмешался Хирург.

Дискуссия продолжалась еще довольно долго. К единому мнению мы все — таки не пришли. А может быть по такому вопросу и невозможно иметь единое мнение?

Все медсестры, которые обслуживали нас, были молоденькими девушками. Одна из них мне очень понравилась. Это была высокая стройная девушка с открытым добрым лицом.

Мне доставляло удовольствие смотреть на нее. Хотя это любование, мною тщательно скрывалось, видимо, она заметила мое внимание к ней. Каждый раз, проходя мимо меня, она всегда одаривала меня внимательным взглядом и здоровалась. Через некоторое время мне другие медсестры сказали, что ее зовут Татьяна.

Однажды в коридоре, встретив меня, она сказала.

— Я посмотрела Вашу историю болезни. Там Ваше здоровье оценивается, как очень хорошее. Легкие и сердце в полном порядке и заживление раны проходит очень успешно. Организм хорошо преодолевает ранение.

— Но там написано, что рана с обильными гнойными отделениями. Как это понимать?

— Организм энергично борется с инфекцией. Вот, как это надо понимать, — сказав это, она очень мило улыбнулась.

Надо отметить, что врачи всегда уходили от ответа, если их раненный спрашивал о своем здоровье. Поэтому то, что Татьяна посмотрела мою историю болезни и проинформировала меня, было большой любезностью с ее стороны.

После этого разговора меня стали одолевать сомнения. Она такая видная, красивая, не в пример мне. Да я просто недостоин этой красавицы. Не парень, а одни кости, обтянутые кожей. Уж лучше сидеть на своей койке и не думать о такой красавице!

Всегда считал своим долгом перед сном чистить зубы. Для туалета раненных была оборудована отдельная комната. Там были две или три раковины, а за ширмой находилась ванна.

Однажды, перед сном, зашел в эту комнату почистить зубы. Слышу в ванной кто — то плещется. В такое время никто не принимает ванну, а тут на тебе. Заглянул поверх ширмы и увидел там Татьяну. Сразу же понял бестактность своего поступка и вихрем сбежал в свою палату, оставив зубную щетку и порошок на раковине..

Через некоторое время дверь палаты открывается и на пороге появляется Татьяна в белом халате, накинутом на голое тело. Подойдя ко мне, она сказала шепотом, чтобы не беспокоить спящих.

— Вы забыли принадлежности для читки зубов. Вот они. Она наклонилась, чтобы положить на тумбочку зубную щетку и порошок. При этом халат на груди немного открылся и белые круглые груди предстали перед моим взором. Вид ее грудей мне очень понравился, но сразу же отвожу глаза в сторону.