Так велика моя любовь - Вудивисс Кэтлин. Страница 97

Герра Дитриха, напротив, пение Илис только вдохновляло, и он начинал негромко ей подпевать. Если мелодия была легкой и веселой, он принимался отбивать ритм ложкой по котелку или перебирал ногами, словно танцуя. Иногда он ловил на себе удивленный взгляд Максима и отвечал ему радостной улыбкой и покачиванием головы, что должно было означать восхищение голосом госпожи.

Когда ярость снегопадов и ветров истощилась, мужчины прокопали дорожки в высоких сугробах, чтобы добраться до внешних стен, конюшни и развалин казармы и склада. Они долго рылись среди камней, пока не нашли все необходимое для создания нового оружия. Они отдирали доски и складывали их под навесом для просушки. Кусочки железа были собраны в ведра и поставлены рядом с бочонками с порохом. Они натаскали толстенных бревен и камней, в своем энтузиазме не оставив в покое ни одну надворную постройку.

В подвале склада были обнаружены глиняные котелки с салом, которое слили в огромные железные чаны. Чаны подвесили на металлические рамы, сконструированные Спенсом, и развели под ними огонь. Когда содержимое чанов остыло, их накрыли тяжелыми крышками, чтобы уберечь от влаги, а потом еще раз нагрели на медленном огне.

Спенс принял на себя обязанности кузнеца и, устроившись в конюшне, приступил к изготовлению наконечников для копий и стрел, а также тяжелых стрел для самострела. Искренняя любовь Спенса к животным и настороженное отношение к северному климату заставили его, пока хозяин находился в Любеке, несколько раз съездить в Гамбург и запастись фуражом и сеном. Поэтому буран никак не отразился на рационе животных и на чистоте в стойлах. Теперь же звон железа и рев огня в горне смешивались с удовлетворенным чавканьем, которое ласкало слух трепетно заботившегося о скотине Спенса.

В своих девичьих мечтах о любви Илис никогда не представляла, что какой-то Богом забытый замок, построенный на вершине холма и отрезанный от всего света глубокими сугробами, станет для нее раем. Многие вечера провела она, уютно устроившись на коленях у Максима, который сидел у камина. Накрывшись меховым покрывалом, они негромко разговаривали. Их беседы нередко нарушались долгим молчанием. Когда огонь в камине начинал гаснуть и холод загонял их в постель, они забирались в свое теплое гнездышко и проводили такие ночи… О! Никакой фантазии не хватило бы, чтобы представить эти ночи.

Но неизбежно приходило утро, дни складывались в недели, недели — в месяц, и наступало новое время года. Илис было грустно оттого, что время нельзя остановить. Впервые в жизни ее страшило приближение весны.

Прошел месяц, а замок все еще оставался недоступным. В скованном холодом пространстве за стенами замка царила морозная тишина, словно весь мир и его обитатели затаили дыхание в ожидании чего-то ужасного. Редкие порывы ветра качали ветви деревьев, сбрасывая с них снег, который, опадая, сверкал в лучах солнца. В зарослях летали птицы в поисках семян и замерзших ягод. По веткам скакали белки, а однажды к вскрывшемуся ручью осторожно приблизился одинокий олень.

С каждым днем, по мере того как солнце все выше поднималось над горизонтом, вытесняя суровую стужу, становилось все теплее. У Илис, наблюдавшей за тем, как пылинки медленно кружатся в танце, сверкая в солнечных лучах, проникавших в комнату через неровное стекло, по спине пробежали мурашки. Сегодня утром Максим затопил камин и вымылся. Пока она сама устраивалась в ванне, он успел вытереться и одеться. Поцеловав ее и ласково проведя рукой по ее намыленной спине, он ушел, сказав, что якобы собирается потренировать застоявшегося Эдди. И хотя сейчас в комнате было довольно тепло, Илис сотрясала дрожь. Где-то в нижней части живота образовался холодный комок, она слишком хорошо понимала, что началось патрулирование окрестностей замка.

Илис еще глубже погрузилась в воду и оглядела комнату, мысленно перебирая события последних месяцев. С тех пор как она покинула Англию, в ней многое изменилось. Она стала женщиной в самом широком смысле этого слова. Она наслаждалась своей любовью, переполнявшей ее сердце. Максим, будучи любящим, заботливым и нежным мужем, удовлетворял всем ее самым смелым запросам и требованиям. Огонь страсти, пылавший в его чувственной натуре, зажигал желание в ней самой. Одного его взгляда было достаточно, чтобы ее сердце забилось быстрее, но даже в этом не было необходимости. Стоило ей посмотреть на его широкую спину, увидеть его мускулистую фигуру, особенно когда он был раздет, и в ней уже поднималось приятное томление.

Улыбка тронула губы Илис. Она намеренно вызвала в памяти образ мужа — широкие плечи, мускулистая грудь, узкие бедра, длинные ноги. Когда у мужчины такая внешность, трудно не восхищаться им. Он всегда ухмылялся, когда ловил ее преисполненный любопытства взгляд, и его глаза начинали блестеть, в них появлялось многозначительное выражение. Его нежные уроки любви пробуждали в ней неистовую страсть, заставляли ее тело гореть в бешеном огне.

Внезапно у Илис расширились глаза, и она резко села. Наклонив голову, она принялась медленно считать на пальцах. Неужели это возможно? Она посчитала еще раз, более внимательно. Неужели это правда?

Какая же она глупая, если сомневается! Остерегайся постели и страстных ласк мужчины! Ведь именно такими словами пожилые дамы предупреждают своих дочерей. Но там, где царит любовь, все несет в себе удовольствие… даже этот крохотный и уже такой дорогой комочек зародившейся жизни.

На ее лице появилась загадочная улыбка, когда она принялась вспоминать о тех многочисленных ситуациях, при которых это чудо могло стать реальностью. Трудно, конечно, с точностью определить день и час, но ведь в этом нет надобности. Каждое воспоминание стоило того, чтобы бережно хранить его.

Прошла еще одна неделя, преисполненная идиллического спокойствия и умиротворения. Продолжительность дня увеличилась, поэтому мужчины больше времени проводили вне дома. Они патрулировали замок и изредка охотились. Их осторожность распространилась до того, что было решено поставить часового у ворот, и Фич и Спенс по очереди выполняли эту ответственную обязанность.

Однажды утром Илис спустилась в кухню и обнаружила, что мужчины уже успели позавтракать и теперь заняты чем-то во дворе. Она сидела возле очага и неспешно пила чай, когда внезапно дверь распахнулась и в зале послышались торопливые шаги. Ее вопросительный взгляд заставил сэра Кеннета остановиться.

— Прошу прощения, миледи, я… э-э… — Он еще несколько мгновений что-то смущенно бормотал, не в силах найти подходящее объяснение своей спешке. В конце концов он взял себя в руки и твердо произнес: — Я не хотел беспокоить вас, миледи. Я просто хотел захватить щит и шпагу.

Мысли Илис, которая сразу же подумала о страшном людоеде Хиллиарде, собрались в мрачную тучу.

— Что-то случилось? Уже… — Ее язык словно закостенел, неспособный произнести ненавистное имя. — Кто-то прибыл?

— Вам нечего тревожиться, миледи, — попытался успокоить ее сэр Кеннет. — Ничего существенного. Просто потерялась одна из лошадей, да и фрау Ганс куда-то пропала. Его светлость седлает коней. Мы хотим пройти по следу, чтобы выяснить… ну, чтобы выяснить, в каком состоянии дорога.

Коротенькая пауза в его фразе сказала Илис больше, чем входило в намерения рыцаря.

— Вы считаете, что бегство фрау Ганс повлечет за собой неприятности?

Сэр Кеннет прокашлялся и постарался увильнуть от четкого ответа:

— Осторожность никогда не помешает, миледи.

— Естественно, — согласилась Илис. — И у нас есть все причины остерегаться фрау Ганс. Боюсь, она никогда не была на нашей стороне.

— Его светлость придерживается того же мнения, миледи, — признался сэр Кеннет. — У него были подозрения, что она сбежит, он не исключал такой возможности.

Илис молча обдумывала услышанное. Она знала, что ее муж редко забывает о мелочах. До их отъезда в Любек он относился к экономке с полным безразличием… но вскоре после возвращения стал проявлять осторожность. Стоило фрау Ганс приблизиться к мужчинам, обсуждавшим какую-нибудь проблему, он обязательно переводил разговор на другую тему или замолкал и ждал, пока она не отойдет. У него уже вошло в привычку ставить у дверей Фича или Спенса, когда он собирал мужчин на совет в свою спальню. За недолгую супружескую жизнь Илис поняла, что ее муж не из тех, кого можно легко захватить врасплох. Поединок с Густавом показал, насколько он хитер и дальновиден, но главная опасность для противников таилась в его храбрости, в его решительности идти до конца, при этом апломб, сопровождавший его действия, и точность наносимого удара приводили всех в крайнее изумление. Поэтому Илис не без гордости заключила, что скорее стоит пожалеть тех, кто осмелится бросить вызов ее мужу.