Волк и голубка - Вудивисс Кэтлин. Страница 33

— Нет, — мягко ответила девушка, — я сама. Подняв деревянное ведро, она повернулась к Керуику:

— Болото… ты знаешь место?

Молодой человек молча кивнул, и Эйслинн вручила ему ведро.

— Принеси мне черной грязи, да побольше.

Керуик выбежал из зала, и на этот раз никто не стал интересоваться его намерениями.

Вулфгар озабоченно уставился на отчима:

— Что случилось, лорд Болсгар? Эта рана нанесена рукой норманна?

— Нет, — вздохнул старик. — Будь это так, я бы гордился ею, но не враг, а я сам себя искалечил. Мой конь споткнулся и, падая, придавил мне ногу, прежде чем я успел отскочить. Острый камень разрезал обмотки и впился в плоть, и с тех пор я невыносимо страдаю.

— Почему ты не попросил кого-нибудь полечить ногу? — удивилась Эйслинн.

— Некого было просить.

Эйслинн взглянула на Гвинет, но промолчала, вспомнив при этом, как часто ей приходилось ухаживать за своим отцом. Неужели сестра Вулфгара столь бессердечна?

— Вулфгар, — велела она, — сними с огня котел с водой и принеси сюда. Мама, достань из сундука чистое полотно, а ты, Суэйн, положи тюфяк у очага.

Болсгар поднял брови и расплылся в улыбке, отметив, что даже викинг не осмелился возразить девушке, а бросился выполнять ее приказание. Сама Эйслинн прошла по залу, собирая с углов паутину. Вулфгар и Суэйн стащили со старика доспехи и уложили его поудобнее на покрытый шкурами тюфяк. Эйслинн вернулась и, приподняв его ногу, размотала до конца обмотки и подложила под нее мягкую козью шкуру. Потом взяла чистую тряпицу, разорвала надвое и застыла, сочувственно глядя на старика.

— Будет больно, милорд, — предупредила она. — Но это необходимо сделать.

Он успокоил ее улыбкой и жестом велел продолжать.

— Твои прикосновения столь легки, леди Эйслинн, что вряд ли ты можешь причинить невыносимые страдания.

Девушка налила кипятку в маленькую деревянную чашу и, намочив тряпку, стала промывать сочившуюся гноем и сукровицей рану. Старик дернул ногой. Эйслинн подняла глаза и увидела, что его лоб покрылся испариной, а пальцы судорожно стиснули тюфяк.

Она продолжала свое занятие до тех пор, пока в зале не появился запыхавшийся от бега Керуик с ведром скользкой черной жижи. Схватив еще одну чашу, Эйслинн бросила туда горсть зловонной грязи, добавила паутину, хорошенько перемешала и наложила толстым слоем на рану. Она обернула ногу мокрыми тряпками и замотала их сверху козьей шкурой. Наконец Эйслинн вытерла руки и обратилась к Болсгару:

— Держите ногу неподвижно, милорд. Если, конечно, не хотите остаток жизни проковылять на деревяшке.

Улыбнувшись, она поднялась и взглянула на Вулфгара.

— Сэру Болсгару не помешает выпить холодного пива.

Старик благодарно улыбнулся и, осушив протянутый рог, медленно закрыл глаза. Спустя несколько минут он уже крепко спал.

Рагнор покинул зал вместе с Вулфгаром и Суэйном, а Эйслинн, показав Гвинет ее спальню, собралась немного отдохнуть. Она вошла в комнату и долго смотрела на разбросанные шкуры, почти ощущая горячее тело Вулфгара. Тихо вскрикнув, девушка повернулась и шагнула к окну. В памяти всплыл оценивающий взгляд Гвинет. Не нужно быть колдуньей, чтобы понять, о чем та думала. Гвинет наблюдала за ними неотрывно, за исключением тех случаев, когда устремляла взор на Рагнора. Что она скажет вечером, когда Эйслинн усядется рядом с Вулфгаром, а потом отправится с ним в эту спальню? Но нет, он, конечно, не станет выставлять напоказ их связь! Однако сегодня днем Вулфгар взял ее за руку перед гостями, не обращая внимания ни на Гвинет, ни на окружающих. Другие мужчины наверняка постыдились бы показывать родным любовницу, да еще в таком виде!

Щеки Эйслинн загорелись от стыда.

Девушка расстроено покачала головой и закрыла руками уши, словно пытаясь заглушить злобный голос, звучавший в мозгу: «Распутница! Шлюха!»

Она решила немного отвлечься и, выглянув во двор, увидела на дальнем холме норманнов. Они, как и каждый день, упражнялись в воинском искусстве, но Эйслинн поспешно отвернулась, помня, как много ее земляков пало от руки этих неутомимых жестоких ратников.

Остаток дня она провела, убирая комнату и пытаясь привести себя в порядок: вплела в косы желтые ленты, надела платье-рубаху из мягкого желтого полотна и золотистое верхнее платье с длинными вышитыми рукавами. Бедра опоясывал металлический пояс, сбоку висел маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал, символ ее более высокого, чем рабское, положения. Наряд довершила тонкая шелковая сетка для волос.

Со времени появления Вулфгара девушка ни разу не уделяла столько внимания своей внешности. Интересно, заметит ли он ее старания? От внимания Керуика и Майды эти перемены, конечно, не ускользнут, тем более что этот наряд Эйслинн берегла для венчания. Но поможет ли он ей победить упрямого уроженца Нормандии?

Землю окутали сумерки, когда Эйслинн наконец вышла в зал. Там уже были расставлены и накрыты столы, однако мужчины до сих пор не вернулись. Гвинет спустилась вниз, и Эйслинн заметила, что она причесалась, но так и не сменила грязного дорожного платья. По-видимому, Эйслинн зря прихорашивалась. Получается, она хочет похвастаться перед гостьей. Не будь ее мысли настолько заняты Вулфгаром, никогда не поступила бы так. Но теперь уже поздно что-то менять.

Заслышав шаги, Гвинет обернулась и пристально оглядела девушку с ног до головы, не упустив из виду ни маленьких туфелек, ни красивой шелковой сетки.

— Вижу, что тебе норманны по крайней мере оставили смену одежды, — прошипела она. — Правда, я не дарила им свои милости, как некоторые.

Эйслинн вспыхнула от бешеной ярости, но сдержалась и не задала просившийся на язык вопрос, каким образом Гвинет оказалась среди немногих счастливиц, ухитрившихся избежать насилия захватчиков-норманнов. Они, без сомнения, знали и чтили ее, как сестру Вулфгара, но смеет ли она издеваться над теми, кто был обесчещен не по своей воле?

Эйслинн подошла к очагу, где по-прежнему спал старик. Несколько минут девушка смотрела на него, чувствуя, как сострадание к этому обездоленному саксу вытесняет гнев и горечь.

В этот момент в зале появился Хэм и приблизился к хозяйке.

— Госпожа, ужин готов. Что нам делать?

— Бедный Хэм, — улыбнулась девушка, — ты не привык к норманнским обычаям. Аккуратность и точность моего отца избаловали тебя.

— Этим норманнам не мешало бы поучиться аккуратности, — твердо объявила Гвинет. — Пусть глодают холодные кости, но я предпочитаю горячую еду. Принеси мне ужин, да побыстрее.

Эйслинн перевела взгляд на женщину и невозмутимо ответила:

— В обычае этого дома, леди Гвинет, дожидаться хозяина, если, конечно, он не предупредил, что задержится. Я не опозорю господина неуместной спешкой.

Гвинет хотела возразить, но Хэм уже исчез. Женщина капризно нахмурилась.

— Крепостным Даркенуолда следует преподать урок почтительности.

— Они всегда были превосходными слугами, — покачала головой Эйслинн, защищая юношу. Тишину нарушил конский топот, и девушка, распахнув дверь, подождала, пока Вулфгар спешится и поднимется на крыльцо. Он подошел к ней, а остальные повели лошадей на конюшню. Окинув взглядом точеную фигурку, рыцарь пробормотал, не скрывая своего восхищения:

— Ты оказываешь мне честь, дорогая. Не думал, что ты можешь стать еще красивее, однако теперь вижу, что и совершенство нуждается в драгоценном обрамлении.

Эйслинн слегка покраснела, зная, что Гвинет ловит каждое слово. Вулфгар нагнулся, чтобы поцеловать девушку в губы, но она смущенно отстранилась и показала на Гвинет:

— Твоя сестра проголодалась, господин. Скоро ли появятся твои люди?

— Господин? — Вулфгар недоуменно поднял брови. — Быстро же ты все забыла, Эйслинн.

Девушка бросила на него умоляющий взгляд.

— Тебя так долго не было, — начала она, пытаясь отвлечь Вулфгара. — Мы уже гадали, не лучше ли поужинать, не дожидаясь вас.

Вулфгар проворчал что-то, насупился и шагнул к очагу. Он встал спиной к огню, расставив ноги, заложив руки за спину, и не сводил угрюмого взгляда с Эйслинн, занятой последними приготовлениями к ужину. Девушка прошла в комнату рядом с залом, служившую кухней, и велела подавать блюда. Она вернулась в тот самый миг, когда заворочался Болсгар, и, опустившись на колени, приложила руку ко лбу старика. Небольшой жар, решила она и дала ему напиться. Болсгар с благодарным вздохом откинулся на шкуры и, оглядевшись, увидел сначала дочь, а потом и Вулфгара. Внезапно норманнский рыцарь отвернулся от них и коснулся носком сапога тлеющего полена.