Волшебный поцелуй - Вудивисс Кэтлин. Страница 35

Рейлин, судорожно сжимая руки, умоляюще смотрела на шерифа, словно заклиная его взглядом прекратить эту пытку, но Рейс словно ничего не замечал.

— Расскажите все, что вы знаете об этой шкатулке.

— Я не знаю, зачем кому-то понадобилось ломать шкатулку отца, — еле слышно пробормотала Рейлин, но затем, собравшись с духом, начала рассказывать, что шкатулка с золотом была передана матери ее отцом, который затем умер в тюрьме, обвиненный в предательстве короны, а мать решила отправиться в Каролину, поддавшись уговорам Купера Фрая, столь неожиданно появившегося в их жизни и в итоге продавшего эту шкатулку антиквару.

— Вы сказали, что отец просил мать хранить эту шкатулку до тех пор, пока ему не понадобится ее содержимое. Имел ли он в виду золотые монеты или что-то другое, более существенное?

— Насколько я знаю, в ней не было ничего, кроме денег.

— Там не было потайного отделения? Рейлин удивленно посмотрела на шерифа:

— Возможно, только нам с матерью и в голову не приходило это проверить. Отец никоим образом не дал нам это понять, когда просил сохранить шкатулку; мы думали, что золото может ему пригодиться, но после смерти он в нем больше не нуждался.

— А вы не предполагали, что он просил вас использовать золото для своих нужд, а саму шкатулку принести ему тогда, когда он сочтет это необходимым?

Рейлин молча смотрела на шерифа. В его словах была логика, и все же с чего бы кому-нибудь здесь, в Каролине, пришло в голову заинтересоваться содержимым шкатулки погибшего опального англичанина?

— Если в ней нет потайного отделения, — продолжал настаивать Рейс, — зачем кому-то ковырять ножом дно?

— Не знаю! — в отчаянии выкрикнула Рейлин и прижала трясущиеся пальцы к вискам. Она даже не пыталась найти какое-то объяснение происшествию со шкатулкой: перед ее глазами все еще стояла жуткая картина — Джеффри, весь в крови, медленно встающий из тьмы с окровавленным ножом в руках. — Простите, — пробормотала она, — мне что-то нехорошо.

— Что ж, на сегодня достаточно. — Шериф поднялся. — Сейчас я уеду, но, если вам припомнится что-либо существенное, не сочтите за труд заехать и рассказать.

Рейлин лишь кивнула в ответ. Она осталась сидеть, даже когда Джеффри пошел провожать своего друга в холл.

— Спасибо за повозку, Джеффри, — басовито поблагодарил шериф. — Было бы неплохо, если бы ты мог выделить в придачу и возницу, в противном случае я смогу вернуть тебе повозку лишь через пару дней.

— Так загляни в конюшню и возьми конюха.

— Учитывая количество гостей, посетивших вчера твой дом, мне будет трудно опросить их всех. Ты также должен понять, что слухов распространится предостаточно: люди будут задаваться вопросом, какое отношение ты имеешь к убийству Нелл. Лучше бы тебе подержать жену дома, чтобы избавить ее от такого рода сплетен.

— Спасибо, Рейс, я благодарен тебе.

— Мы же друзья, Джеффри.

Вот оно. Друзья. Так может ли шериф во имя дружбы оставить преступника ненаказанным?

Рейлин на подгибающихся ногах поднялась в спальню и, закрыв дверь на ключ, бросилась на кровать. Шериф не верит в виновность Джеффри, но он не видел того, что видела она: как Джеффри, держа нож в окровавленных руках, стоял над безжизненным телом Нелл!

Глава 11

Джеффри гнал жеребца во весь опор, не заботясь о том, что у него под ногами. Брут, отчаянный до дерзости, готов был сломать шею себе и своему седоку просто так, в силу характера, и это, пожалуй, не показалось бы Джеффри самым печальным исходом. Смерть Нелл оставила рану в его душе, но нежелание Рейлин поверить в его невинность было еще тяжелее.

Он ехал по тем же местам, по которым они проезжали совсем недавно. Вот дерево на холме, под которым они занимались любовью, река, в которой он учил ее плавать. Она готова была боготворить его, но все изменилось за одну ночь. Теперь их брак превратился в жалкий фарс. Зная Рейлин, Джеффри мог предположить, что она не остановится до тех пор, пока не воздвигнет между ними стену, которую ему ни за что не сломать.

Мысленно выругав себя за паникерство, Джеффри приказал себе не думать о худшем. Путь преграждало громадное дерево, перевернутое ураганом. Пригнувшись к шее коня, всадник сжал бока Брута, словно давая понять, чего хочет от него. Конь словно только и ждал команды — взяв мощный разбег, он, оттолкнувшись от земли, описал в воздухе изящную дугу, оставив барьер далеко позади.

Джеффри похлопал коня по шее, благодарный ему за то, что тот сумел понять его. Впереди маячило нечто, представляющее еще более дерзкий вызов всаднику и его лошади, — тройная ограда, окружающая лежавшее под паром поле.

— Посмотрим, на что ты в действительности годишься, старина.

Брут оттолкнулся от земли и взлетел, словно лебедь. Он и приземлился так, как садятся на воду лебеди, — сначала коснулся земли передними копытами, затем продолжил легкий бег до тех пор, пока Джеффри легонько не натянул поводья.

Наклонившись к уху коня, он принялся хвалить Брута, а тот гордо продолжал свой путь.

Что бы Рейлин ни думала о нем, Джеффри твердо знал, что не должен уступать ей ни на дюйм, и не намеревался отказываться ни от одной привилегии, которые даются человеку в браке. Но при этом он не хотел, чтобы она лишь притворилась, что верит ему, продолжая скрывать в душе подозрения и страх. Жизнь во лжи противоречила его принципам. Перед Джеффри открывался непростой выбор: дать жене время на то, чтобы она могла прийти в себя и начать мыслить здраво, или же, наоборот, не отпускать ее от себя ни на шаг, заставить смириться с тем, что он всегда будет присутствовать в ее жизни. И в первом, и во втором случае его шансы на успех оставались сомнительными. Если он предоставит ей уединение, как она того хочет, Рейлин, возможно, так никогда не узнает его и не поймет, насколько глубоко заблуждалась, считая его способным на преступление. Выбрав второй вариант, Джеффри рисковал вызвать к себе ненависть: Рейлин может счесть его тираном и станет повиноваться ему лишь из страха разделить судьбу несчастной Нелл.

Кроме того, сейчас, как никогда остро встал вопрос о его добрых отношениях с соседями. Джеффри вполне допускал, что они могли заподозрить его в убийстве Нелл, но не станешь же ходить и объяснять каждому, что он тут ни при чем! Если только ему не придется защищаться в суде, самым разумным было бы вообще на время свести до минимума общение с кем бы то ни было. Слухи, конечно, все равно поползут, но тут уж ничего не попишешь.

Оставалось лишь полагаться на то, что рано или поздно правда восторжествует и Рейлин вернется в его спальню, а знакомые перестанут бросать на него косые взгляды.

Спарки наконец смог вздохнуть с облегчением. Наблюдая за трюками, которые выделывал Бирмингем, он уже мысленно попрощался с хозяином.

— Слава Богу, мистер Бирмингем, что вы живы и здоровы. Я-то думал, вы в большой опасности.

— Как ни странно это звучит, Спарки, — ответил Джеффри, передавая конюху поводья, — Брут сегодня был пай-мальчиком. Не забудь дать ему лишнюю меру овса, он ее заслужил.

Кингстон вышел встречать хозяина на крыльцо.

— Ну и напугали вы меня, мистер Джеффри, — запричитал дворецкий. — Когда Спарки сказал, что вы поехали кататься верхом на Бруте, я совсем голову потерял.

— От Илайи ничего не слышно? — спросил Джеффри, не замедляя шага; Кингстон едва поспевал за ним следом.

— Нет, но приезжал мистер Брендон, и когда он узнал, что вы уехали на Бруте, то попросил послать за вами. Он очень волновался за вас.

Джеффри расстегнул воротник рубашки и, войдя в кабинет, налил себе бренди.

— Я пошлю кого-нибудь к Брендону с запиской о том, что вернулся и сегодня собираюсь лечь пораньше. Кстати, надо удвоить охрану: не хочу, чтобы кто-то чужой вновь проник сюда.

— Да, сэр, я тотчас же все сделаю, но только… Джеффри поставил стакан на стол.

— Что случилось, Кингстон?